Синтия Барнетт - Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве
К восьми утра дымка улетучивается. Мало-помалу взгляду открывается синее небо, как и будет весь день.
Я рада, что выдался этот безоблачный день в самом дождливом месте на Земле. Ведь чтобы оценить цветистую прелесть дождя, требуется немного времени без него. Солнце к тому же сэкономило мне немного денег. Я планировала нанять гидов, чтобы пробраться сквозь муссоны, но видимость сегодня такая хорошая, что мне хватит и карты, чтоб передвигаться по деревне и тропинкам в джунглях.
Когда я начала спускаться вниз к долине деревянных мостов из деревни Тирна, я снова вспомнила о несправедливости серой репутации дождя. У самого дождливого места в мире самый зеленый горизонт, что я когда-либо видела. Во времена британской колониальной Индии, британцы, тосковавшие по родине, прозвали эти лесистые холмы Шотландией Востока.
При более близком осмотре кисти дождя окрасили зеленые джунгли и деревни яркими цветами жизни. Сельские жители, которые возвели свои крохотные дома на склонах из смеси разнообразных пород, выделяли больше квадратных метров на цветы, чем на жилье. Желтый жасмин, что цветет на хрупких лозах в моей части мира, здесь вырастает в узловатые деревья, на которых взрываются, словно фейерверки, солнечные цветы. Розы пышно разрастаются в небольших дворах под тощими кокосовыми пальмами и толстыми хлебными деревьями. Деревня Тирна остается позади меня, виднеются джунгли, цветов становится все больше, и не садовых, а диких, хаотично разбросанных, будто опьяненных дождем. Благодаря усиленным муссонам в субтропическом лесу, это место стало самым влажным экорегионом в мире, обладающим самым богатым растительным миром в Азии. Ученые идентифицировали 250 видов орхидей в этой части гор Кхаси. Многие из них цветут в июне. Хрупкие наземные орхидеи легче всего заметить, ведь пышные розово-фиолетовые лепестки привлекают внимание и выделяются среди лесного опада. Обвивая деревья, крупные эпифиты труднее заметить среди вакханалии гигантских листьев, побегов, луковиц, ароидных растений, перца, папоротников, ягод, орехов и фруктов, знакомых и непонятных. Я видела инжир с мой кулак и джекфрукт с мою голову.
Щедрость джунглей определяет культуру и экономику кхаси. Сельские жители традиционно зарабатывают на жизнь колкой дров, добычей угля и торговлей различными товарами из леса: бамбуковыми побегами, дикими овощами, медом, грибами, арекой, бетелем и различными орехами, а также глубокими чашами с тропическими фруктами. Однако настоящим питанием, как для людей, так и для леса остается дождевая вода, что проливается из туч, витает в воздухе, струится из водопадов, впадает в реки, течет в чистые пруды и наполняет потоки и ручьи, протекающие через деревни, где каждая семья собирает ее при помощи собственных версий машины Голдберга из бамбуковых труб и ручных фильтров. Благодаря дождю в джунглях и деревнях сохраняется прохлада, исторически средняя температура в июне, самом теплом месяце, 20 градусов по Цельсию. Сегодня днем 27. Это было бы не так плохо, но влажность сделала свое дело – каменная тропинка превратилась в самую длинную лестницу в мире. Две тысячи узких ступенек разворачивались передо мной, заканчиваясь прямо в долине. Я натренирована ходить в жаркую влажную погоду, гуляя вверх и вниз по вялым холмам моего города. Но этой подготовки недостаточно для выжженного солнцем дня в Черапунджи. На полпути моя рубашка и рюкзак уже настолько промокли, будто в рюкзаке открылась бутылка с водой, но это был пот.
Мост из корней деревьев, который я ищу, охватывает реку Симтунг. Я настолько измучилась жарой, пока нашла берег, что запрыгнула на плоский валун и погрузила голову в пруд, образованный и наполненный водопадом, еще до того как увидела само это биоинженерное чудо. Вверх по реке, прямо за мной. Живые пешеходные мосты и их волокнистые поручни, в которых работа природы переплетается с ручным человеческим трудом, простираются на тридцать метров от берега к берегу. Будто роман «Швейцарская семья Робинзонов» ожил, я так и представляю, как самый маленький мальчик, Франц, может появиться на мосту в любой момент.
На второе утро пребывания в отеле, я узнала, что я не единственная журналистка, блуждающая в индийском Черапунджи в ожидании дождя. Целая команда телевизионных погодных знаменитостей, преследователей штормов и фотографов из BBC приехали сюда для работы над детской программой «Ожесточенная Земля». Выпустив эпизоды об экстремальном холоде, экстремальной жаре, торнадо, лесных пожарах, наводнениях, землетрясениях, граде, молниях, цунами, вулканах и ураганах, команда приехала в Черапунджи в сезон дождей для съемки фильма «Ожесточенная Земля: Муссоны», запланированного к выходу осенью.
Судя по небу, единственный экстремальный выпуск, который удаться снять – «Ожесточенная Земля: Загар».
Гостям отеля выделена восьмиугольная обеденная зона, где постояльцы могут вместе есть и беспрестанно говорить об облаках, тучах, прогнозе погоды и особенно о видах дождя. Я содрогнулась, услышав от одного из преследователей штормов, американца, мнение, что люди не влияли на изменение климата. Пока британский ученый-геолог Дугал Джеррем из их команды пытается поправить и переубедить его, я блуждаю в поисках Дэниса Райена.
Райен сидит за компьютером, хмурясь и рассматривая спутниковые снимки перемещения облаков на севере Мегхалая. Весь месяц, как обычно, облака двигались со стороны Бенгальского залива, но казалось, что осадков они не приносили. Средний уровень осадков в Черапунджи в июне составляет 2540 мм. Прошла уже половина июня, а выпало всего 584,2 мм.
«Боюсь, сегодня не будет дождя», – сказал Райен в его мягкой манере. Он казался слишком цивилизованным для жизни в джунглях. Его аккуратно причесанные седые волосы создавали элегантный контраст с его смуглой кожей. Он приветствовал своих гостей в накрахмаленных рубашках, выглаженных брюках и кожаных туфлях банкира – он не из тех владельцев отеля, кто позволяет себе разгуливать в сланцах.
Возможно, он к тому же единственный владелец в мире, которого так расстраивает перспектива очередного солнечного дня в раю.
Я провела утро за маленьким деревянным столиком, который передвинула к окну, чередуя писательство и изучение горизонта в надежде на долгожданное облако. Небо обрело бледно-голубой окрас, воздух стал настолько ясным, что слева видно бангладешские равнины, справа горы Кхаси, деревню Лэкинсью впереди и крохотные домики на холмах вдалеке.
После обеда я планирую взобраться на холмы рядом с Лэкинсью, Сосарат и Сиеж, чтоб познакомиться с другими людьми, проживающими в самом дождливом месте Земли. Помимо камеры и бутылки с водой, я с надеждой упаковала свой дождевик и непромокаемые брюки, а также водонепроницаемый блокнот и ручку.
Я марширую в такт с хором цикад. Они напоминают мне о самых вялых, пасмурных и душных летних днях моего детства. Цикады Флориды жужжат громче всего в жаркие, солнечные и безмолвные дни. Сейчас их родственники в Черапунджи голосят еще звонче с каждым моим шагом, будто чтобы еще раз напомнить о ярком солнце. Это не тот звук, который я ожидала здесь услышать; цикады не поют в дождь.
В округе деревни жарко, а местность холмистая. Но люди, которых я встречаю по дороге, освежают как бриз, особенно дети. Многие женщины и девочки носят зонты, чтоб спрятаться от солнца. Некоторые тащат ведра и кувшины в общие коммунальные колонки с водой. Как и вчера, я замечаю, что большинство домов оборудовано водопроводами, которые снабжаются из мелких ручьев, прудов и водопадов. В засушливые времена самое дождливое место на планете явно страдает от нехватки воды.
Вскоре моя одежда и рюкзак снова промокли насквозь. По пути на вершину крутого холма в поселке Сиеж, я встретила сельскую жительницу, миловидную пожилую женщину с черной густой косой и желтым зонтом. Она спросила меня, откуда я. Я ответила ей и рассказала о цели своей поездки в Мегхалая.
«Я надеюсь, что пойдет дождь», – говорю я.
«Конечно! Будет дождик, будет», – эмоционально ответила она, показывая на небо в сторону юга. Облака все еще были тонкими и полупрозрачными, но спустились ниже и, кажется, ведут с собой друзей.
«Когда?» – спросила я ее.
«Дождь будет вчера!»
* * *Если не брать в счет грамматику, то местная жительница, следящая за облаками, права насчет дождя. В час ночи меня выдернул из крепкого сна неожиданный шум дождя, стучавшего в крышу. Казалось, будто все боги, которых почитают в Индии (а их, говорят, миллионы), одновременно открыли свои райские водопроводные краны на полную мощность над маленьким Черапунджи. Я выпрыгнула из кровати и отдернула занавеску, чтоб насладиться моментом, когда мое пожелание погоде исполнилось. Достойный Юпитера удар молнии освещает дождь, как рок-звезду, которой он и был для тех, кто ожидал его в отеле.
