Мария Згурская - Отцы-основатели
Однако по достижении призывного возраста он вновь вернулся в Россию, чтобы присягнуть на верность русскому императору — в противном случае его отцу пришлось бы выплатить огромный по тем временам штраф. Выполнив свой «патриотический долг», новобранец Давид Грин дезертировал и через два месяца снова был в Палестине.
Приехав в Яффу, двадцатилетний Давид решил немедленно отправиться в еврейское сельскохозяйственное поселение Петах-Тиква, которое, как он думал, придется ему по вкусу больше, чем кишащий торговцами портовый город. Во второй половине дня он с тринадцатью товарищами и осликом пустился в путь пешком. К десяти вечера они добрались до Петах-Тиквы и потом до утра вели разговоры с поселенцами.
Решение Грина не было случайным: иммигрируя в страну Израиля, он хотел работать на земле. Начал с тяжелой и изматывающей поденной работы — развозил удобрения по цитрусовым плантациям. Этот труд требовал «большого терпения и настойчивости от тех, кто никогда раньше не работал», — писал Грин отцу в Плонск. Ни летняя жара, ни вздувшиеся на ладонях волдыри не могли отвадить его от земледельческого труда.
Грин презирал иммигрантов Первой алии, нанимавших на тяжелую поденщину арабов, поскольку считал, что к национальному возрождению можно прийти только через еврейский труд. Спустя несколько недель после приезда Давид заболел малярией, и местный врач порекомендовал ему вернуться в Польшу. Но Грин наотрез отказался. Ослабленный лихорадкой, он работал не больше десяти дней в месяц, а потому частенько недоедал.
Еще в Польше Давил стал членом социалистической сионистской партии «Рабочие Сиона», но после приезда в Палестину заинтересовался соперничавшей с нею рабочей партией Ха-поэль ха-цаир, делавшей упор на сионизме и пропаганде иврита. А потом он принял решение объединить обе рабочие партии. Единству трудящихся как необходимому условию единства нации Грин придавал огромное значение.
Будучи убежденным социалистом, Давид Грин был, однако, сторонником прагматического подхода и приспосабливал свои социалистические взгляды к самому для него важному — целям сионизма. К этому времени у него в основном уже сформировались политические позиции. Они представляют смесь сионизма и социал-реформизма.
Некоторое время он не находил в партии массовой поддержки и безуспешно стремился пропагандировать употребление иврита. Даже будучи членом центрального комитета, он не мог сладить с приверженностью своих товарищей к идишу и с намечавшимся левым уклоном.
Поработав в поселениях на побережье, Грин решил отправиться на север — в Галилею, ставшую оплотом пионеров-халуцим. Он обосновался в Седжере, первом еврейском поселении в Нижней Галилее, — там, к его радости, все полевые работы выполнялись евреями. Перед ним была страна Израиля, о которой он мечтал.
Однако в Седжере Грин оказался в изоляции, особенно после того, как туда перебазировалась тайная организация Бар-Гиора (предтеча Ха-Шомера), из которой он был исключен. При этом, правда, Грин участвовал в охране поселка и проявил храбрость, оказав противодействие враждебно настроенной толпе местных арабов.
Грин трудился еще в нескольких галилейских поселениях. Затем Ицхак Бен-Цви, лидер Поалей Цион («Рабочие Сиона»), пригласил его в Иерусалим на работу в партийной газете «Ха-ахдут» («Единство»).
В 1910 году Грин становится редактором партийной газеты «Единство» и берет себе псевдоним Бен-Гурион. Подружившись с Бен-Цви, он сумел убедить его в важности иврита и в необходимости превратить Палестину в центр сионистской деятельности. В то время как большинство евреев (и большинство сионистов) находилось еще за пределами Израиля, Бен-Гурион настаивал на том, чтобы именно в Палестине сосредоточилось руководство сионистским движением, главной задачей которого должен был стать рост палестинской еврейской общины.
Бен-Гурион был разочарован неудачей Второй алии — второй волны иммиграции в Палестину — и как-то сказал, что девять из десяти поселенцев, прибывших в страну в начале века, затем покинули ее. Однако это не обескуражило Бен-Гуриона — он был полон решимости воссоздать еврейскую государственность в Эрец-Исраэль.
Полагая, что для этого необходимо сотрудничать с властями Оттоманской империи, которой тогда принадлежала Палестина, Бен-Гурион и Бен-Цви приняли решение отправиться в Константинополь, чтобы изучать там право. Поскольку сестра Бен-Гуриона вышла замуж за богатого купца, он счел возможным попросить своего отца заплатить за обучение. До начала учебы в Константинополе Бен-Гурион в течение года изучал турецкий язык в греческом городе Салоники, где имелась большая еврейская община, а в порту работали еврейские грузчики.
Если Бен-Гурион и был сначала разочарован тем, что в Палестине не удалось создать мощное рабочее движение, салоникские грузчики придали ему уверенности — своим примером они доказали, что евреи работы не чураются.
Получив образование в Константинополе, Бен-Гурион и Бен-Цви вернулись в Яффу. Между тем разразилась Первая мировая война. Несмотря на это, Бен-Гурион и Бен-Цви по-прежнему верили в необходимость сотрудничества с Оттоманской империей. Поэтому они, после того как Турция вступила в войну на стороне Германии, заручились разрешением создать еврейскую милицию для защиты Палестины. Однако новый турецкий командующий Джамаль-паша с одинаковой жестокостью начал действовать и против арабских националистов, и против сионистов. Бен-Гурион и Бен-Цви были высланы в Америку.
Сразу по прибытии в Соединенные Штаты они начали создавать движение за переселение евреев в Палестину — Хе-ха-луц. Несмотря на то, что они объездили всю страну, большого успеха добиться не удалось. В это же время Жаботинский в Лондоне пытался создать еврейские вооруженные части. Бен-Гурион, который верил в эффективность еврейского труда и еврейской самообороны, но с сомнением относился к идее вооруженного захвата Палестины, писал: «Родину нельзя добыть золотом или кулаком — родину строят в поте лица своего… Страна Израиля станет нашей, когда большинство ее рабочих и защитников будет принадлежать к нашему народу».
Бен-Гурион завоевал уважение, успешно ведя яростную полемику с евреями, выступавшими против сионизма, однако в Америке ему и Бен-Цви удалось привлечь на свою сторону всего около сотни сторонников — халуцим.
В 1917 году была провозглашена Декларация Бальфура, по которой Великобритания приняла на себя обязательство поддержать создание еврейского «национального очага» в Палестине. В России между тем произошла революция. Движение «Поалей Цион» раскололось: одни его участники по-прежнему стремились к возрождению еврейского народа в Палестине, другие выступали за возвращение в Советскую Россию, чтобы строить там социалистическое общество. Бен-Гурион, естественно, выступил на стороне сионистов. Одновременно он начал организовывать еврейские вооруженные отряды в составе английской армии.
Хотя Бен-Гурион положительно отнесся к Декларации Бальфура, он не разделял эйфории своих коллег. Многие сионисты восприняли этот документ как обязательство Великобритании дать наконец евреям государственность, но Бен-Гурион настойчиво повторял, что только сами евреи могут завоевать независимость и что путь к ней будет нелегок.
В 1918 году Бен-Гурион пошел добровольцем в американский батальон Еврейского легиона, который в качестве подразделения английской армии должен был дислоцироваться в Палестине. Как раз в это время он женился на Поле Мунвейс, медицинской сестре из Нью-Йорка. Несмотря на уговоры молодой жены, он отправился в учебный лагерь батальона, находившийся в Канаде. Пройдя всестороннюю военную и физическую подготовку, Бен-Гурион получил чин капрала и отплыл в Англию, а оттуда — в Египет.
Заболев дизентерией, он лежал в каирском госпитале и там прочел в журнале «Ба-авода» («В труде»), органе Палестинского союза сельскохозяйственных рабочих, статью Берла Кацнельсона о ведущей роли еврейских рабочих Палестины как «подлинного авангарда сионизма». Выздоровев, он отправился в лагерь палестинского батальона, разыскал там Кацнельсона и предложил ему создать союз трудовых движений Палестины.
По возвращении домой, в Эрец-Исраэль, Бен-Гурион убедил членов своей партии «Поалей Цион» поддержать идею объединения. Однако соперничающая партия, «Ха-поэль ха-цаир», отклонила это предложение. Но это не остановило Бен-Гуриона и Кацнельсона, они созвали всеобщую конференцию рабочих Израиля и образовали «Ахдут ха-авода» («Трудовой союз»), выступивший с призывом дать «международные гарантии для еврейского государства в стране Израиля».
Хотя «Ха-поэль ха-цаир» отказалась присоединиться к новой партии, впоследствии она объединилась с «Ахдут ха-авода» в рамках «Гистадрута». Бен-Гурион по-прежнему был верен своей цели — объединению общин под эгидой рабочего движения.
