Надежда Ионина - 100 великих узников
На другой день царевич получил текст семи вопросов, составленных собственноручно царем, на которые должен был ответить, ничего не утаивая, а то обещанное царем прощение может быть отменено. Четыре дня он писал длинную, бессвязную историю своей жизни, к уже названным прежде А. Кикину и И. Афанасьеву примешал всех, с кем когда-либо говорил о своих отношениях с отцом, и все-де они учили его не любить батюшку. Лишь одно лицо царевич старался обелить и выгородить – Ефросинью.
В Москве и Санкт-Петербурге начались аресты, названных царевичем лиц брали ночью и сразу же заковывали в кандалы и ошейник. С дыбы и с кнута добывали у них имена единомышленников, пособников и свидетелей. Давно уже застенки Преображенского приказа не видели такого скопления арестантов, и царь Петр удовлетворенно кивал: вот они, изменники, попались наконец-то!
В вещах Ефросиньи нашли черновики писем Алексея к Сенату и духовенству, а на розыске она показала: «Царевич из Неаполя цесарю жалобы на отца писал многажды… и наследства он, царевич, весьма желал и постричься отнюдь не хотел. Показала она и то, что царицу Екатерину с сыном предполагалось отправить туда, где находилась прежняя царица, которую следует вернуть в Москву». Царь Петр опять помрачнел: значит, не обо всем рассказал ему Алексей, сын непотребный. Ну что ж, увидит он свою Ефросиньюшку на очной ставке! Перепуганная чухонка выложила все, как на духу, хотя знала, чем грозят царевичу ее признания. Она подробно описала все его житье-бытье за границей, все его страхи и ожесточение против отца; как он радовался слухам о мятеже русских войск, расквартированных в Мекленбурге; как ликовал, прочитав в газете, что заболел маленький Петр Петрович; как говорил, что забросит Санкт-Петербург и вернется в Москву, всех отцовских помощников переведет, а старых добрых людей возвысит, древние права церкви восстановит…
Царевича Алексея арестовали и посадили в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, но целую неделю Петр не решался приступить к расправе. Он обещал простить сына и сохранить ему жизнь, и данное слово связывало царю руки. А раз так, пусть приговор вынесут другие люди, которые осудят царевича как изменника. Но духовные власти неохотно приступили к этому делу: сколько лет царь не спрашивал их мнения, а тут вдруг требует совета, чтобы их устами осудить собственного сына. Поэтому архиереи ответили уклончиво: привели цитаты из Ветхого Завета о наказании непокорного сына, а также слова Иисуса Христа, советовавшего простить блудного сына. Но гражданские судьи объявили, что обязаны выполнить свой долг: невзирая на то, что царевич – сын их всемилостивейшего государя, допросить его «по принятой форме и с необходимым розыском».
Первая пытка длилась более двенадцати часов, но новых показаний от него добиться не удалось. В другой раз царевичу дали пятнадцать ударов кнутом, на другой день – еще девять. Не стерпев мучений, он даже оговорил себя, будто просил у цесаря войско, чтобы отнять у отца престол. Однако в этих показаниях следствие уже не нуждалось, и гражданские чины единогласно объявили, что царевич достоин смертной казни. Приговор подписали 127 человек, и первым стояла подпись А.Д. Меншикова. Узнав о приговоре, царевич Алексей впал в беспамятство, но придя в себя, стал опять просить у отца прощение. Получив на рассмотрение приговор Верховного суда, Петр I не торопился ни утвердить его, ни отвергнуть. Он сам продолжил допросы и еще два дня ходил в Трубецкой бастион.
По официальной версии, «рассуждение такой печальной смерти столь сильно в сердце его (царевича Алексея. – Ред.) вкоренилось, что не мог он уже в прежнее состояние и упование паки в здравие свое придти и… по сообщении пречистых таинств скончался 1718-го года, июня 26 числа». Тело его было выставлено у церкви Святой Троицы, и народ допустили к целованию руки покойного. Погребение происходило согласно высокому сану покойного. Тело положили в богато украшенный гроб, который накрыли черным бархатом и парчовым покрывалом. Правда, на панихиду 30 июня никто из присутствующих по повелению царя не надел траур. Погребли царевича в соборной церкви Святых Петра и Павла. Однако сразу же после погребения стали распространяться слухи, что царевич умер после пытки, в которой будто бы участвовал сам Петр; другие предполагали смерть от волнения и т. д. Резидент австрийского императора Плейер сначала известил Вену, что царевич умер от апоплексического удара, но уже на другой день сообщал, что узника тайно обезглавили – не то топором, не то мечом – и что в крепость привозили какую-то женщину пришивать убитому голову. Голландский резидент де Би сообщал, что царевичу было сделано насильственное кровопускание до полной потери крови.
В «Русской старине» (август 1905 г.) было напечатано письмо А.И. Румянцева, в котором тот признавал себя участником убийства царевича Алексея и подробно описывал это событие: «А как о нашем прибытии царю оповестили[29]… он приблизился к нам, в недоумении о воле его стоящим, и сказал: “Слуги мои верные, во многих обстоятельствах испытанные! Се час наступил, да великую мне и государству услугу сделать; оный зловредный Алексей, его же сыном и царевичем срамлюся называти, презрев клятву, перед Богом данную, скрыл от нас большую часть своих преступлений и общенников, которые в другом разе в скверном его умысле на престол наш пригодятся… Мы, праведно негодуя за такое нарушение клятвы, над ним суд нарядили и тамо открыли многие и премногие злодеяния, о коих нам и в помышление придти не могло. Суд тот, праведно творя… его царевича достойно к понесению смертной казни осудил. Не хочу поругать царскую кровь всенародною казнею, но да совершится сей предел тихо и неслышно, якобы его умрети от естества, предназначенного смертию. Идите и исполните, тако бо хощет законный ваш государь и изволяет Бог”…
И нашли мы царевича спяща, разметавши одежды, якобы от некоторого сонного и страшного видения, да еще по времени и стонуща… И нехотяще никто из нас его мирного покоя нарушати, промеж себя судяще: не лучше ли да его во сне смерти предати и тем от лютого мучения избавити. Обаче совесть на душу налегла, да не умрет без молитвы. Сие помыслив и укрепляясь силами, Толстой его… тихо толкнул, сказав: “Ваше царское высочество, восстаните!”. Он же, открыв глаза и недоумевая, что сие есть, сиде на ложнице и смотряще на нас. Тогда Толстой, приступив к нему поближе, сказал: “Мы пришли, по его царского величества указу, к тебе тот суд исполнить, того ради молитвою и покаянием приготовься к твоему исходу, ибо время жизни твоей близ есть к концу своему”.
Едва царевич сие услышал, как вопль великий поднял, призывая к себе на помощь, но из того успеха не возымев, начал горько плакатися и глаголя: “Горе мне бедному! Горе мне, от царской крови рожденному! Не лучше ли мне родитися от последнего подданного?”… Царевич не слушал никаких утешений, а плакал и хулил его царское величество, нарекал цареубийцею. А как увидели, что царевич молиться не хочет, то, взяв его под руки, поставили на колени, и один из нас… говорит за ним:“«Господи! В руцъ твои предаю дух мой”. Он же не говорил того, руками и ногами прямися и вырваться хотяще. Тогда той же, мню, Бутурлин, рек: “Господи! Упокой душу раба твоего Алексея в селении праведных, презирая прегрешения его человеколюбец”. И по сим словам царевича на ложу спиною повалиша и, взяв от возглавия два пуховика, главу его накрыли, пригнетая, дондеже движения рук и ног утихли и сердце битися перестало, что сделалось скоро из-за его тогдашней немощи… А как то совершилося, мы паки уложили тело царевича, якобы спящего, и, помоляся о Богу душе его, тихо вышли…[30]
Меншиковы в Березове
Как необычайно стремительным было восхождение А.Д. Меншикова к могуществу, славе и богатству, так необычайно стремительным было и падение князя. Опираясь на гвардию, он после смерти царя возвел на престол Екатерину I и стал фактическим правителем России. Но в пору своего могущества он совершил ряд ошибок, которыми не замедлили воспользоваться его враги. Они намеревались возвести на престол царевну Елизавету Петровну (дочь Петра), а А.Д. Меншиков добился от умиравшей императрицы согласия на объявление наследником русского трона царевича Петра Алексеевича (внука Петра I от сына Алексея) при условии его женитьбы на дочери князя – Марии Александровне Меншиковой. По завещанию императрицы до совершеннолетия будущего монарха управлять страной должен был Верховный тайный совет, который был послушен светлейшему князю.
Меншиков в Березове. Картина В.И. Сурикова
Чтобы император не подпал под чужое влияние, А.Д. Меншиков перевез 12-летнего монарха в свой дом и окружил надежными людьми, а 25 мая устроил торжественное обручение его со своей дочерью Марией, которую после этого стали поминать в церквах великой княжной и нареченной невестой императора. Еще раньше, 13 мая, А.Д. Меншиков получил от юного императора давно желанное звание генералиссимуса, и таким образом, имея под своей властью все сухопутные и морские силы государства, он стал считать себя в полной безопасности от всяких интриг и ударов судьбы.
