А. Нестерова - Тайны православных святых

Приблизительно в эти же годы старец начал юродствовать. Поверх подрясника он стал одевать цветные кофты; все кушанья, подаваемые в трапезной, сливал в один котелок; ходил по скиту в валенке на одной ноге, ботинке на другой. Но больше всего смущал он монахов своими игрушками. У него были игрушечные автомобили, поезда, пароходики и самолетики…

Нектарий скончался в глубокой старости в 1928 году в селе Холмищах Брянской области, куда он переехал после закрытия Оптиной. «Умирал батюшка тихо, только слезы текли из глаз непрерывным потоком», — вспоминал присутствовавший при кончине старца священник. Похоронен старец Нектарий на местном кладбище в Холмищах. Через семь лет после погребения деревенские хулиганы раскопали ночью могилу, сорвали крышку с гроба и покров с лица почившего. Открытый гроб прислонили к дереву… Утром эту картину обнаружили деревенские дети, которые прибежали в село с криками: «Монах встал». Колхозники тут же прибежали на кладбище и увидели, что «…старец стоит нетленный. Восковая кожа, мягкие руки. Белой шелковой косынкой прикрыли лицо старца, закрыли гроб и опустили в могилу с пением «Святый Боже»».

В настоящее время святые мощи преподобного Нектария покоятся в Оптиной пустыни.

От своего креста не побегу!

В тяжелейшем для России 1914 году, когда полыхала война, умер настоятель Оптиной пустыни архимандрит Ксенофонт, управлявший обителью 15 лет. Настоятелем после его кончины был избран иеромонах Исаакий. На очень трудное для России и ее народа время пришлись годы настоятельства Исаакия. Война, революция, гонения на церковь… Что только не пришлось пережить монахам и их настоятелю, да и весь российский народ страдал вместе со своей страной в то время.

Отец Исаакий пришел в Оптину пустынь в возрасте 19 лет в 1884 году и пребывал в ней в течение четырех десятилетий.

Вскоре после того, как отец Исаакий стал настоятелем, в Оптиной пустыни появился юродивый Гав-рюша. Он пришел в обитель зимой, весь в лохмотьях и без шапки. В руках юродивый держал щетку, которой он ударил изо всех сил настоятеля, который вышел к нему побеседовать. Затем Гаврюша потребовал, чтобы его приняли в обитель и сделали казначеем. «Как я могу тебя сделать казначеем, если ты дерешься?» — спросил юродивого архимандрит Исаакий. «А потому, — отвечал Гаврюша, — что я от тебя метлою черта отогнал, который ссорил тебя с нынешним казначеем». По воспоминанию протоиерея Сергия Сидорова, расстрелянного в 1937 году, «казначей и настоятель, прежде ссорившиеся между собой, с тех пор стали дружить». Монахи приняли Гаврюшу в обитель, но через два дня юродивый ушел.

Затянувшаяся война отразилась и на жизни обители. Недостаток остро чувствовался во всем. Но, несмотря на это, Оптинская пустынь отзывалась на просьбы о помощи пострадавших во время войны, при этом сокращая до минимума свои собственные потребности. Когда стали прибывать беженцы из Польши и Белоруссии, монастырю было предложено предоставить для них помещение, что сильно взволновало архимандрита и братию. Жить бок ov бок с мирянами противоречило монастырскому уставу. Тогда решено было отдать беженцам одну из монастырских гостиниц. Вселившиеся беженцы принесли с собой тиф…

Монастырь освободил для больных специальный корпус, а в конце войны еще в одной гостинице разместился приют для детей-сирот.

Для большинства монахов жизнь практически не изменилась, но часть иноков призвали на фронт. Для всех монахов фронтовая жизнь была уже сама по себе трагедией — люди, оставившие мирскую жизнь и решившие посвятить себя только Богу, строго соблюдающие все заповеди, не должны были воевать… И какую же внутреннюю силу нужно было иметь, чтобы оставить посох и взять в руки оружие! Но нам ли их судить, да судить ли их вообще?

Вскоре после Февральской революции 1917 года, на Крестопоклонной неделе, в Ревеле погиб брат врача военного лазарета Александры Дмитриевны Оберучевой — офицер Михаил Оберучев. И неожиданно для монахов гроб с его телом привезли в Оптину пустынь.

Александра Дмитриевна стала просить прощения у отца Исаакия за то, что привезла тело брата без разрешения. Архимандрит же спокойно ответил женщине: «Как же, мученика мы примем с радостью и найдем ему лучшее место на кладбище». Архимандрит участвовал в погребении лично и сам выбрал место для могилы погибшего офицера — недалеко от часовни.

В январе 1918 года декретом СНК Оптина пустынь была закрыта, но монастырь продержался еще 5 лет под видом сельскохозяйственной артели. Посетителей принимали два старца — отец Нектарий и отец Анатолий Младший. Правда, отец Анатолий был очень болен и, предчувствуя свою смерть, попросил благословения у отца Исаакия на пострижение в схиму. Это происходило в 1921 году; во время пострига старец был очень слаб и даже не мог самостоятельно держать свечу. Но через несколько дней после пострига отец Анатолий почувствовал заметное улучшение своего здоровья и стал опять принимать посетителей. Старец прожил еще целый год, до последнего дня своей жизни принимая мирян и давая им советы и благословения.

В 1923 году большевики добрались и до сельхозартели, которая была в срочном порядке закрыта. Теперь обитель перешла в ведение «Главнауки» и как исторический памятник получила название «Музей Оптина пустынь». Разумеется, архимандрит Исаакий был полностью отстранен от дел. Передачу монастырского имущества музею власти поручили иеромонаху Никону. Когда об этом узнал отец Исаакий, то очень обрадовался, что в монастыре все же останется свой человек, и обратился к Никону с такими словами: «Отец Никон, мы уходим, а ты останься, ведь сюда будут приходить богомольцы, надо, чтобы была служба, а иеродиаконом останется отец Серафим». Впоследствии отец Никон, помимо богослужения, принимал народ, продолжая традиции оптинских старцев. Покинув обитель, архимандрит Исаакий и старшая братия поселились на квартирах в городе Козельске. Бывший настоятель снимал половину дома на самой окраине города — на улице Малое Заречье (теперь улица Панкова). Вместе с ним жили иеромонахи: Мисаил, Ефросин, Питирим и Диодор. Интересно, что этот дом сохранился до сих пор, хотя и несколько пострадал от пожара. А недалеко от дома даже растет куст сирени, посаженный отцом Исаакием.

Храм преподобной Марии Египетской и Введенский собор были закрыты, но, пока происходила передача монастырских ценностей, инокам разрешили проводить службы в Казанском соборе. В августе 1923 года Казанская церковь была опечатана, службы в обители прекратились на 65 лет… Но в Георгиевском храме Козельска к тому времени освободилось место священника, и получилось так, что в этом храме все духовные должности заняли оптинские иноки. Через год в Козельск переехал из Оптиной пустыни иеромонах Никон, который стал проводить службы в Успенском соборе. Вскоре он организовал монашеский хор из оптинской братии, певший по праздничным дням.

К 1924 году монашествующих в Козельске собралось очень много. Такое скопление верующих обратило на себя пристальное внимание советской власти. К концу года по всей России гонения на церковь усилились. Уже в 1929 году в Козельске было закрыто семь церквей, причем закрыли их одновременно. Службы проходили только в Благовещенской церкви. Большинство монахов, назначенных на приходы, были отправлены в ссылку. Так, старец Никон уже второй год находился в заключении в северном концлагере. С архимандритом Исаакием в Козельске осталось только несколько иноков, все они были или очень старые, или тяжело больные.

В том же 1929 году по всей стране прокатилась новая волна арестов «врагов революции». Так, в августе 1929 года, на следующий день после праздника Преображения Господня, были арестованы все оптинские монахи, кроме отца Иосифа. Вместе с иноками был арестован и архимандрит Исаакий. Сначала все подследственные содержались в городской тюрьме, а затем были отправлены в Смоленск.

Следствие тянулось полгода, а в январе 1930 года заключенных отправили в ссылку. Отец Исаакий переехал в город Белев Тульской области.

Но недолго довелось ему дышать воздухом свободы. В 1932 году его снова арестовали. Никто не может ответить на вопрос, в чем провинился оптинский старец перед советской властью. Обвинения против него были расплывчаты и большей частью сфабрикованные, как в общем-то и против всего остального духовенства, репрессированного за годы советской власти. Известно, что, когда следователь на допросе предложил старцу каким-нибудь образом уехать из России, тот ответил: «От своего креста не побегу!» Через пять лет архимандрит Исаакий был расстрелян в Туле… Согласно документам, это случилось 8 января 1938 года.