1814 год: «Варвары Севера» имеют честь приветствовать французов - Гладышев Андрей Владимирович

Особое внимание уделялось состоянию умов, общественному духу. Так, министр полиции Савари приказал еще 23 декабря 1813 г. префекту Йонны Дефермону пристальнейшим образом наблюдать за разнообразными ораторами в масонских обществах, задерживать их печатную продукцию и вообще всякие прокламации. Следовало в этом отношении озадачить командиров жандармерии, мэров и даже кюре, чтобы максимально расширить круг поднадзорных. Самому же префекту следовало в своих заявлениях дать всем понять, что он будет рассматривать как врагов всех тех, кто будет «пугать робкие души» и отговаривать от вооруженного сопротивления. Таковых разрешалось арестовывать, хотя министр и напоминал в конце о необходимости пользоваться такими методами «разумно»[1056]. Недостаток информации от представителей власти или из официальной прессы порождал многочисленные слухи: население все равно знало, но уже в гипертрофированной форме о приближении войск союзников или их успехах.

Супрефект 26 января, за 4 дня до появления у стен Санса казаков, отправил министру полиции оптимистическое послание, выжимка из которого будет опубликована в Journal de l’Empire. В нем он обещал при приближении врага лично возглавить роту в 300 стрелков, набранную им из горожан: «Наши жители полны рвения»[1057]. Ж. Перрен, сильно сомневаясь, что состояние духа саннонцев было столь патриотично, как об этом высокопарно повествовал супрефект, в этой связи даже вспомнил поговорку тех времен: «Врет как бюллетень!»[1058]. Да и сенатор граф Ф.П. Сегюр, назначенный чрезвычайным комиссаром в 18-ю дивизию и побывавший в Сансе с 26 по 28 января, докладывал, что здесь «много печали и страха», совсем нет войск и очень слабая национальная гвардия, намеренная отказаться от защиты города из-за боязни подвергнуть его разграблению. Супрефект же сумел вооружить только 40 лесничих: это его единственный ресурс[1059]. При таких условиях больших проблем с занятием Санса у казаков не должно было быть.

В самом городе события развивались драматично и стремительно. 30 января, в 8 утра, в Санс пришел один крестьянин из Керизьер, который принес послание от казаков членам муниципалитета. До прибытия из Пон-сюр-Йонна отряда Алликса оставался час, но кто бы тогда мог об этом знать? Те слова, что Платов приготовил для членов муниципалитета, простым горожанам остались неизвестны, но до них все же дошла информация об ожидаемом прибытии к полудню большого отряда казаков. Исполняющему обязанности мэра Сула был передан пакет миролюбивых деклараций, с которым он заперся у себя в кабинете и якобы сжег все бумаги, не читая[1060]. О прокламациях союзников, переданных в Санс через жителя коммуны Керизьер, упоминал в своих воспоминаниях сам Алликс. Колебания членов муниципалитета были понятны: город оборонять было нечем и некому, супрефекту было самое время собирать бумаги. Но казаки опоздали всего на пару часов: в Санс вошел отряд Алликса.

Прибывший генерал повел себя весьма решительно, если не агрессивно. Едва успев осмотреться, Алликс разругался с супрефектом, которого объявил дезертиром, и поссорился с исполняющим обязанности мэра, которого предлагал вообще расстрелять. Первым делом он предпринял с частью своего отряда разведку в сторону Керизьера. Либо из-за подозрительности, либо из-за желания добиться поддержки гражданского населения Алликс пригласил Латур дю Пена сопровождать его при рекогносцировке и даже предложил ему ехать впереди отряда. По дороге из Санса в Керизьер есть деревня Малай-ле-Гранд - здесь французы наткнулись на казаков.

Платов рапортовал, что по пути из Осона к Сансу 30 января авангард под командованием П.С. Кайсарова встретил 300 кавалеристов противника и гнал их до пригородов Санса, где засевшая в форштадте и виноградниках французская пехота встретила казаков огнем[1061]. Алликс потом заявлял, что, как только враг был обнаружен, французы отступили и без боя вернулись в город. Но по возвращении этого отряда обнаружилось, что один человек пропал без вести: это был неподготовленный к таким опасностям войны супрефект[1062].

Как писал Ж. Перрен, мы никогда не узнаем, что произошло между генералом и супрефектом во время этой рекогносцировки, но логика Алликса была суровой: он решил, что супрефект перешел к врагу и в тот же вечер, 30 января, написал военному министру А.-Ж.-Г. Кларку: «Враг направил мне парламентера, которого я не принял. Супрефект же этим утром дезертировал, состояние общественного духа слабое, хотя есть и бравые граждане. Мэр Санса заслуживает быть расстрелянным[1063]. Я хочу его арестовать и отправить в Монтеро: он этим утром общался с врагом. <...> Я имею четь доложить Вашему Сиятельству, что линия Йонны будет удержана»[1064].

Супрефект, как выяснилось, не сдался в плен, а бежал в Пон-сюр- Йонн. Мало того, что его самолюбие было глубоко ранено, он был вынужден 31 января живо оправдываться перед министром полиции. Ж. Перрен опубликовал рапорт супрефекта о событиях того утра под Сансом[1065]. Супрефект допустил многочисленные неточности: «Алликс прибыл в полдень» (?), «с пехотой» (?), «двенадцать вражеских улан» (?), «забаррикадированные моими заботами ворота» (?) и т. п. Он уверял, что во время утренней рекогносцировки это сам Алликс отправил его вперед, что он наткнулся на двух казаков, которые неожиданно его атаковали и бросились преследовать, вынудив бежать через поля в Пон-сюр-Йонн, куда он попал только к вечеру. Только утром супрефект сумел вернуться из Пон-сюр-Йонн на свой пост в Санс, и ему пришлось изворачиваться: «В силу властных обстоятельств я оказался не на своем посту, но я же не вышел за пределы своего округа[1066] и постарался сделать мое присутствие в Пон-сюр- Йонне полезным с точки зрения обеспечения провиантом отряда генерала Монбрена. Я старался, как мог, воодушевить жителей на защиту города»[1067]. Другое оправдательное письмо Латур дю Пен 30 января послал Кларку. В нем супрефет также уверял, что именно по приказу Алликса направился навстречу врагу, а вернулся на свое место, пробравшись через вражеские отряды, уже через 12 часов[1068].

31 января вечером Алликс писал Кларку из Санса, что супрефект, «которого я объявил дезертиром, со страху бежал в Пон-сюр-Йонн, а теперь вернулся и хочет занять свое прежнее место»[1069]. Инцидент был исчерпан, но неприятный осадок остался...

Однако вернемся к событиям у стен Санса, свидетелем которых Латур дю Пену быть не довелось (отсюда и неточности в его описании).

30 января в 11 часов утра, как писал Ж. Перрен, враг появился на дороге из Труа в количестве около 400 кавалеристов. Взяв вправо, они захватили фабург Нотр-Дам и внезапно бросили одну команду на штурм ворот Нотр-Дама. Но гарнизон встретил их ружейной пальбой, сходу взять ворота не удалось. Тот же прием был оказан казакам у ворот Дофине и у Парижских ворот: их также успели закрыть и забаррикадировать[1070]. Платов докладывал, что 30 января, подойдя к Сансу, казаки спешились и при поддержке шести орудий выбили к ночи французских пехотинцев из форштадта. При этом в плен захвачен был 1 офицер и 32 рядовых гвардейца, а освобождено 20 пленных: 1 испанский офицер с 16 солдатами и 4 австрийца, которых и отправили к ближайшим австрийским войскам[1071]. Форштадт был взят, но французы укрылись за городскими стенами и не собирались сдаваться. Платов рапортовал, что он расставил в округе посты и дозоры, разместил стрелков в фабурге, т. е. не оставил намерений занять Санс: перестрелка продолжалась и ночью.