Илон Маск: Откровенно говоря… - Мацей Габланковски
«Я пришел к выводу, что если не случится ничего, что улучшило бы ракетные технологии, мы застрянем на Земле навсегда. Крупные компании из аэрокосмической отрасли просто не были заинтересованы в радикальных инновациях. Они ограничивались внесением незначительных улучшений в старые технологии. Иногда это только ухудшало дело. Особенно плохо было тогда, когда речь заходила о ракетах. В 1969 году мы смогли организовать лунную экспедицию с помощью ракеты-носителя “Сатурн V”. Позднее шаттлы уже лишь доставляли людей на низкую околоземную орбиту, а потом были отправлены в отставку. Эта тенденция, в сущности, стремится к нулю»[42].
«Настоящий прорыв, который нужен нам в ракетной технике, и поворотный момент, к которому мы стремимся, – это ракета, полностью пригодная для немедленного повторного использования. Прежде у нас ее не было. Космические челноки стали такой попыткой, но, к сожалению, здесь не выгорело. Основной топливный бак челнока полностью отбрасывался при каждом взлете. Даже повторное использование тех частей шаттла, которые были пригодны для этого, оказалось настолько сложным, что это стоило в четыре раза дороже одноразовой ракеты с аналогичной полезной нагрузкой. Цель была правильной, но она не была реализована.
Это очень важная проблема. Если мы сравним ракеты с другими видами транспорта, то наши рассуждения приобретут гораздо больше смысла. Все другие виды транспорта можно тут же и полностью использовать повторно. Это касается и велосипедов, и лошадей, и автомобилей, и самолетов. В обычной жизни было бы довольно глупо бросать лошадь после каждой поездки или самолет – после каждого полета. Стоимость 747-го [Боинга] составляет что-то около трехсот миллионов долларов, а для перелета из Лос-Анджелеса в Лондон и обратно каждый раз нужно было бы два таких самолета. Не думаю, что кто-то заплатил бы полмиллиарда долларов за такое путешествие»[43].
Взлетная масса – это общий вес ракеты перед взлетом с топливом и грузом.
«Было предпринято уже много попыток создать ракету многоразового использования, но от всех от них отказывались, когда становилось ясно, что они не увенчаются успехом. На самом деле их обычно бросали задолго до того, как становилось ясно, что дело не выгорит. Но суть проблемы заключается в следующем: если прилично спроектировать ракету одноразового использования, то, вероятно, можно будет вывести на орбиту два или три процента взлетной массы. А какая масса нужна, чтобы вернуть эту ракету назад и по возможности быстро снова запустить ее? Около двух или трех процентов. То есть, нам в принципе ничего не удалось вывести на орбиту. Так было до сих пор. Чтобы внести качественное изменение, нужно подумать, как доставить больший процент взлетной массы на орбиту. Скажем, в идеале, около четырех процентов в конфигурации, которая предусматривает возможность уменьшения груза, а затем сжать элементы, пригодные для повторного использования, примерно до двух процентов от взлетной массы. Масса нетто доставляемого на орбиту груза составила бы тогда два процента. А это действительно выгодно»[44].
«Настоящее искусство заключается в создании ракеты, которая будет достаточно производительной для того, чтобы хоть в одноразовой версии (…) вывести около четырех процентов массы на орбиту. Если вы сможете извлечь максимальную пользу из повторно используемых элементов, возможно, они не будут стоить вам больше двух из этих четырех процентных пунктов. Тогда как мы всё еще можем выводить на орбиту едва ли два процента нетто взлетной массы. Это и есть то, что нужно сделать. Но как? Это требует самых прицельных оценок всех элементов конструкции ракеты. Каждой мельчайшей детали. Производительность двигателя, сила земного притяжения, сам двигатель, масса топливного бака, масса ускорителей (ступеней) ракеты, обшивка и корпус, проводка, вес компьютеров – все это имеет огромное значение. Если хорошо проработать эти моменты, задача становится выполнимой и дает мне надежду. Раньше я не был уверен, возможно ли это, но последние несколько лет я в этом убежден»[45].
«Стоимость топлива составляет всего около 0,3 процента от стоимости космического корабля. Например, Falcon 9 использует относительно дорогое топливо. Есть и более дешевые варианты. Заправить баки Falcon 9 стоит около двухсот тысяч долларов, а сама ракета – шестьдесят миллионов. Это как с самолетом. Заправить его не особенно дорого, но купить новый – очень и очень»[46].
Илон Маск продал свою вторую компанию за триста миллионов долларов. Среди целей, на которые он хотел бы потратить заработанные деньги, было исследование Марса. Его марсианская авантюра началась с интернет-страницы НАСА
«Сначала я подумал, что, наверное, ищу не там. Почему здесь нет никакого плана или графика [исследования Марса]? Я не нашел ничего. Это казалось невозможным»[47].
«Проект назывался „Марс Оазис”. Нам предстояло перенести небольшой автоматический вездеход с семенами и сухим гелевым удобрением на поверхность Марса. После посадки аппарата и орошения у нас были бы растения, растущие при марсианской радиации и гравитации, – по сути, система жизнеобеспечения на Марсе. Общественное мнение наверняка бы этим заинтересовалось, потому что все реагируют на различные прецеденты и рекорды. А это самое отдаленное место, которого когда-либо достигала жизнь, – первая жизнь на Марсе»[48].
«Это была бы небольшая оранжерея на Марсе, появились бы отличные снимки зеленых растений на красном фоне. (…) Я полагал, что людей и в самом деле вдохновит перспектива перенесения жизни на другую планету. Я предвидел, что потеряю все средства, вложенные в этот проект. Может быть, я мог бы немного заработать на рекламе или на спонсорстве, но в основном я ожидал полной потери. А вот создание ракетостроительной фирмы в краткосрочной перспективе, безусловно, имело бы ожидаемую норму прибыли выше нуля»[49].
«Я трижды ездил в Москву, чтобы разузнать про возможности приобретения какой-нибудь российской стартовой системы. Поездка в Россию и переговоры о покупке преобразованной системы межконтинентальных баллистических ракет – это потрясающий опыт, одно из самых интересных переживаний, которые только можно себе представить. И мы даже пришли к соглашению. Но
