Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1994 год
— Юрий Алексеевич, Юра, у нас отказал генератор. Задыхаемся.
— Сейчас приеду.
— Саша, ты рядом со школой?
— Да. Детей привезу.
Саша, вице-президент «Юралекса», человек достаточно молодой, чтобы его называли просто Сашей, а не Александром Евгеньевичем. Саша окончил Киевский университет, три года работал в Мозамбике переводчиком, потом в Москве в издательстве «Прогресс» занимался португальской литературой, теперь вот уже несколько лет в Анголе. Его глубокий интерес к истории и этнографии вообще и этой страны в частности оказался для меня бесценным. Тем более что Саша охотно делился своими знаниями, и ответ на каждый мой самый обычный вопрос перерастал в интереснейшую лекцию. Помню, мы сидели как-то в новом ресторане «Мутамба». Я спросила, что означает это слово. Оказалось: название площади, на которой стоит ресторан, а площадь названа в честь раскидистого дерева мутамба, а вообще-то хозяйка, владелица этого ресторана, некая Флора, сестра ангольского миллионера — такие в стране тоже есть, и их немало, — и жена знаменитого художника, с которым Саша меня непременно познакомит. Но, как ни странно, гуманитарное образование не мешало Саше быть четким, придирчивым, даже педантичным в работе с бумагами, счетами и прочими.
— Вы не скучаете? — Вопрос командира корабля вывел меня из состояния задумчивости. — Взлетаем...
Я уступила кресло второму пилоту. Сергей Дмитриевич сел за штурвал. Промелькнули и скрылись из вида красные холмы, бело-серые крыши Луанды, синяя бухта... Поплыла серо-желтая земля, прорезанная сухими руслами рек. Нет, вот одна — полная, широкая, темная, в зеленых берегах. Это — река Кванза, я еще побываю на ней. Край земли и край океана соединяются в таком знакомом рисунке, что кажется, будто перед тобой гигантская географическая карта...
Летим на высоте более 7 километров. Справа появляются белые облака. Они сгущаются, становятся все плотнее, вот это уже серо-черная клубящаяся масса. На экране локатора, укрепленного перед штурвалом пилота, ходит светящаяся стрелка. Она часто вспыхивает яркими точками. Там грозы.
— Экваториальные грозы, — рассказывает Сергей Дмитриевич, особенное и страшное явление летней Африки. Теплые потоки воздуха расходятся от экватора в разные стороны, поднимаются вверх, и на большой высоте — до 12 километров — рождаются грозы страшной силы. Их приходится обходить стороной, бывает, делаешь крюк до ста километров, а то и вовсе возвращаешься. Не дай Бог попасть в такую грозу, даже задеть ее...
А гроза приближается. Облака, кажется, подступили совсем близко.
— Не бойтесь, — говорит Сергей Дмитриевич, чувствуя мое напряженное молчание, — до этой грозы 20 километров.
Но ведь слева — горы, прикрытые легким туманом, и надо идти по этому узкому коридору, между грозой и горами, и отклониться нельзя еще и потому, что могут стрельнуть с земли...
— Скоро пойдем на снижение, — успокаивает командир, — покажу
вам Иисуса.
Белая точка на высоком каменном уступе растет, с каждой секундой приобретая очертания человеческой фигуры с широко раскинутыми руками. Белый крест, с помощью которого — среди прочего — португальцы покорили Анголу...
К самолету уже бежит народ, подъехал грузовик, цепочка военных окружила аэродром. Началась разгрузка. Несколько молодых ангольских парней, гражданских, копаются в остатках кетерингов, самолетных завтраков, вынесенных кем-то из экипажа... Возле самолета бродит стая собак, радист Николай Колотин, рыжий веснушчатый парень, не выдержал: кормит их хлебом.
Я хочу выйти за пределы аэродрома, пока идет разгрузка-погрузка, чтобы найти лучший ракурс для съемки фигуры Иисуса. Хотя, конечно, он очень далеко.
— Не ходи, — останавливает меня Галя, моя новая самолетная знакомая, — могут ненароком пристрелить.
Галя летала в Луанду по делам и сейчас вернулась домой. Оказывается, они с мужем преподают в педагогическом институте Лубанго, живут здесь уже четыре года. А сама родом из Алма-Аты...
Забавные порой бывают встречи. Приехать в Африку, залететь на 15-й градус южной широты — и здесь познакомиться с Галей из Алма-Аты, которая тоже кончала МГУ...
Хотя ничего удивительного в подобной встрече нет — русских в Анголе довольно много, правда, несравнимо меньше, чем в недавнем прошлом. Торгпред России Николай Николаевич Кранов рассказывал мне при встрече в Луанде, что только в столице российских граждан человек 500, да еще наши рыбаки из Калининграда приходят-уходят, их чуть больше.
Появилось, и немало, частных предпринимателей, наши врачи (было 200, сейчас — 80) и преподаватели работают в самых разных точках страны. Сейчас подписан контракт с «Якуталмаззолотом» о совместной добыче алмазов в Катоке — жди нового притока наших людей. Хотя ангольцы платят плохо, с перебоями, хотя идет война — наши отсюда уезжать не хотят. Почему? Вам, читатель, наверно, и так ясно.
Вот и Галя подтвердила: пока уезжать не собираются. Под рев мотора на правах старожила она рассказывает мне о Лубанго.
— Это курорт в сравнении с Луандой, — кричит она, — видите, какая зеленая трава вокруг аэродрома.
И впрямь: зеленые горные склоны радуют взор, привыкший уже к красно-желтой выжженной земле. Город лежит в котловине между горами, и португальцы строили его как курорт, строили на века — хорошие дома, водопровод, канализация. Земля богатая, давала два-три урожая в год. Сейчас... сейчас, вот разгружают продовольствие.
Вижу, как на аэродромное поле въезжает грузовик и человек в военной форме чуть ли не хватает Сергея Дмитриевича за грудки, требуя погрузить в самолет машину.
— Мне еще в Намиб, груз брать, — отбивается командир.
А тем временем у самолета собралась огромная толпа. Женщины с тюками и корзинами, голые дети, старик с двумя петухами; молодой анголец держит на привязи черного козла...
— Скорее в самолет! Запритесь в пилотской кабине, — кричит мне Сергей Дмитриевич, а сам шагает навстречу настороженно молчащей толпе.
Остальное я вижу и слышу уже из пилотской кабины. Не вняв увещеваниям командира, толпа штурмом захватила самолет, и металлические переборки долго сотрясались от рева, криков, ударов. Потом все смолкло, чтобы через минуту вспыхнуть с новой силой: в самолет поднялись военные с автоматами. Они выталкивали взашей тех, кто послабей, и дикие проклятия неслись со всех сторон.
Сергей Дмитриевич пришел в кабину мокрый, взволнованный, долго молчал, потом сказал:
— Самовольный захват самолета. Все. Больше без охраны не полечу.
Нищая, несчастная, потерянная страна. Нищие, несчастные, потерянные люди...
Полет продолжался. Я ушла в кабину штурмана, чтобы дать командиру возможность прийти в себя. Его руки, лежащие на штурвале, еще подрагивали от пережитого.
Штурман Анатолий Пастушенко показал проложенный на карте дальнейший маршрут. Прямо через горы и плоскогорья, потом разворачиваемся над океаном — и вот он, Намиб, город на берегу. Самый волнующий момент полета — выход в океан. Штурман сидит в застекленном фонаре — блистере, и обзор — почти круговой. Такое впечатление, что стоишь над Атлантическим океаном, безбрежным, бескрайним...
Потом проплыла крепость на берегу, стадион (и было видно, как футболисты гоняют мяч), четкие кварталы города Намиб. Загружались под охраной автоматчиков. Чрево самолета наполнилось мешками с соленой рыбой, но никто из сидевших в самолете (малая часть толпы из Лубанго) не вышел размяться. Так и сидели на своих мешках, в темноте, в духоте, дыша мерзким запахом рыбы. Только одного голыша снял с лестницы радист Николай: тот пописал прямо у самолета и снова был возвращен матери.
Из-за происшествия в Лубанго мы задержались. 19 часов, а взлетная полоса в Намибе уже в огнях. Здесь темнеет очень быстро, и через 15 — 20 минут наступит ночь. В кабине штурмана зажегся свет над столиком, где лежат расчеты. Бегают световые точки приборов. На локаторе отчетливо видно: темный океан и желтоватая земля с клочьями облаков. Летим над океаном. Облака над землей густеют и вспыхивают электрическими разрядами. Отрываю глаза от локатора, смотрю в блистер. Справа, над землей — фантастическое зрелище! Кипение черно-белых облаков, пронизанных световыми стрелами. Ночная гроза.
На подходе к Луанде Анатолий ловит картину побережья, и я вижу большую косу — полуостров Мусулу, нацеленную в океан, потом остров и малую косу с бухтой, на берегу которой стоит мой дом.
Окончание следует
Лидия Чешкова Фото автора
Геральдический альбом. Лист 17
Звезды, полосы... и лысый орел
В XVII — начале XVIII века британские колонии, существовавшие на территории современных США, использовали тогдашний английский торговый флаг — красный с красным крестом в белом крыже. С 1707 года крыжом стал служить британский государственный флаг. Между тем в колонии Массачусетс в 1634–1686 годах использовался просто красный флаг с белым крыжом. Затем по всей Новой Англии распространился созданный на его основе красный флаг с белым крыжом, в котором помещались красный крест и зеленая сосна. Таким образом, флаги красного и белого цветов были широко распространены уже в колониальный период.
