Адель Нурмухаметова - Андрей Туполев
Надо сказать, Андрей Николаевич не особо любил громоздкие научные работы, поскольку таким образом ученый тратил больше времени на писательство, нежели на практическую научную деятельность. Он возражал против длинных математических формул и в этом плане очень восхищался Жуковским: «Жуковский был великий математик, президент Математического общества, а посмотрите его труды – как аккуратно и нечасто прибегает Николай Егорович к математическим формулам, отчего они тем более наглядны и доступны для понимания многих», – говорил он.
Воспоминания Героя Советского Союза М. Л. Галлая как нельзя лучше повествуют о поразительных способностях Андрея Николаевича:
«…В самом конце пробега мы подкатываемся к стоящему по-прежнему в полном одиночестве Туполеву. Пока машина была в воздухе, он прошел в то место, где, по его мнению, мы должны были закончить послепосадочный пробег, если приземлимся точно в начале аэродрома. Так оно и получилось. Кажется, точно угадывать (по крайней мере все, что связано с авиацией) – специальность этого старика!
Недаром имеет столь широкое хождение множество легенд об этом его свойстве: и как Туполев, посмотрев однажды на самолет другого конструктора, на глаз, без всяких расчетов, определил, в каком месте конструкция «не держит», – и действительно, самолет в этом самом месте сломался. И как в другой раз, перелистав объемистый том аэродинамических расчетов, в итоге которого выводилась ожидаемая величина максимальной скорости полета новой машины, Туполев – конечно, снова на глаз – назвал другую цифру, которая и подтвердилась, когда дело дошло до летных испытаний. И многое другое в подобном роде. Рассказывали, что каждый сотрудник туполевского конструкторского бюро, которому удавалось при обсуждении какого-нибудь технического вопроса в чем-то переспорить «главного», немедленно получал премию, повышение в должности или иной знак поощрения».
Современники писали, что он, гуляя, подолгу мог следить за облаками, листком, падающим с дерева, полетом бумажного змея. Сам он про себя говорил: «Когда отдыхаю – люблю общество. Когда занят – становлюсь замкнутым. Если устал, делаюсь нервным, раздражительным, вспыльчивым, неуравновешенным. Настроение мое может резко меняться. Два разных человека – на работе и на отдыхе. Очень весел, когда отдохнул, и мрачен, когда переутомлен. Вместе с тем и друзей у меня много, и со многими людьми я нахожусь в приятельских отношениях».
В коллективе его ласково называли батей, папой, дедом, стариком. Часто слышались фразы: «папа велел», «папа просил»… О прозвищах этих Андрей Николаевич знал и не злился. Однажды он услышал, как его называют «Андрюполевым», и искренне расхохотался. Несмотря на то что порой он был несправедливо суров со своими работниками, его любили и уважали.
Папа был прекрасным организатором и заботился о своем коллективе. Он говорил, что будет строить жилье до тех пор, пока каждый его работник не будет жить в отдельной квартире. И, что интересно, для основных работников эта задача при жизни Туполева была решена.
Он любил говорить сотрудникам: «Меня не интересует, что ты думаешь. Меня интересует, что ты узнал, увидел, понял, что ты сделал». Часто, смотря с укором, Туполев говорил провинившемуся подчиненному: «А я думал о вас лучше и рассчитывал на большее». Таким образом он хотел вызвать угрызения совести и подъем работоспособности. Иногда, если сотрудник натворил что-то серьезное, он выкидывал: «Ступайте и напишите приказ о своем увольнении». Но часто, остыв, он рвал приказ и отпускал виноватого. А если случалось так, что ошибка была серьезной и непоправимой, создавала много проблем, вплоть до полной переделки чертежей, гнев Туполева обрушивался на всю конструкторскую бригаду. Он рвал и метал, а молодые ученые терпеливо слушали, опустив глаза.
Строители, работу которых также контролировал Туполев, начинали совещания так: «Туполев был в Тушино, ругал за захламленность и отставание». Или так: «Приезжал в Сетунь, остался недоволен монотонностью архитектурных зданий». А иногда и так: «На строительстве Ступинского комбината предложил главному инженеру подать заявление об увольнении. Получив заявление, порвал, сказав, что в следующий раз не порвет».
Портрет А. Н. Туполева.
Не скрывая своей ярости, Андрей Николаевич ругался на стройке: «Бездельники! Идиоты безмозглые! Мозги у вас заплыли жаром! Им доверена самая большая ценность страны – люди! Забыли, что имеют дело с живыми людьми». Согласитесь, работать не на совесть при таком строгом руководителе было опасно.
У каждого человека есть фразы, которые он повторяет чаще других. У Туполева это было сказанное без злобы в голосе, но часто с занятым, серьезным видом – «не приставай». Когда кто-то пытался показать когти, сопротивляясь воле грозного Главного, он говорил: «У меня тоже плохой характер!»
Ругался Андрей Николаевич не просто гневно, а еще и аргументированно. Например, как-то, выражая недовольство геодезистом, он показал свои глубокие знания многих моментов, которые, казалось бы, не изучаются конструкторами самолетов. Такой эрудиции он обязан прошлому: в ранней юности Туполев работал уездным землемером, чтобы заработать себе на хлеб.
Можно сказать, что старик разработал свою, туполевскую школу воспитания молодых умов, где не обойтись без строгости, высоких требований и дисциплины. Он был настоящим учителем для своих подчиненных, только знания они черпали не из учебников, а в ходе бесед и дискуссий. Андрей Николаевич никогда не переставал развиваться и развивать. Часто он приглашал в бюро советских ученых. Известные и малоизвестные ученые читали в туполевском КБ занимательные лекции по техническим наукам. Любознательный Андрей Николаевич не пропускал ни одного занятия.
В рабочем кабинете Туполева висел огромный портрет Жуковского, которому он был благодарен всю жизнь. В дни сомнений Андрей Николаевич смотрел на своего учителя и думал, как бы поступил он на его месте. Тогда казалось, что ты не один, что у тебя всегда есть поддержка, опора и мудрый наставник, который верил в тебя в самого начала.
А. Н. Туполев в рабочем кабинете, на стене – портрет Н. Е. Жуковского.
Летчик-испытатель А. К. Туманский запомнил необычные подходы А. Н. Туполева при работе с людьми:
«Во время испытаний и доводки ТБ-3 мы поддерживали тесный контакт с создателем этой машины – Андреем Николаевичем Туполевым. Кто не знает в Советском Союзе, да и не только у нас, этого выдающегося авиаконструктора? Но я веду рассказ о 30-х годах и расскажу поэтому, каким запомнился он мне еще в ту далекую пору. Главным конструктором нашего завода являлся один из его ближайших помощников – А. А. Архангельский, и Андрей Николаевич навещал нас довольно часто. Когда ему указывали на дефекты его самолетов, обнаруженные в процессе испытаний, он не только не обижался, но даже благодарил. Не знаю, кто еще из конструкторов в таком совершенстве изучил производство, как Андрей Николаевич. Он всегда появлялся там, где что-то не ладилось, где самый процесс производства был организован неправильно. Лодырей и разгильдяев терпеть не мог, отчитывал их так, что даже самые, казалось бы, отпетые подтягивались и выравнивались. В то же время умел и поддержать человека, похвалить за хорошую работу. А если видел, например, что молодой конструктор старается изо всех сил, а получается у него не то, подойдет, посмотрит, расспросит и растолкует ошибку. Делал он это так искусно, что юноше казалось, будто сам ее нашел и исправил».
По темпераменту Андрей Николаевич был сангвиником: положительные эмоции быстро сменяются на отрицательные и наоборот. Главной чертой его характера была редкой силы целеустремленность. Но он не был одержим только карьерой, его увлекали чтение, любительская киносъемка, театр, охота, поделки, которые он строгал для детей… Он любил русскую и французскую кухню, к чему приучила его домработница, преуспевшая в готовке. Обожал сладкое, отчего быстро набирал в весе. При росте 176 сантиметров он весил далеко больше 90 килограммов.
А. Н. Туполев, его внук Андрей и овечка Долли. 1960-е годы.
Постоянно работавший с техникой, в свободное время Андрей Николаевич искал соприкосновения с прекрасным. Как-то, читая «Сагу о Форсайтах» Д. Голсуорси, Туполев сказал: «Знаете, такие книги умиротворяют. Я прихожу к выводу, что для нас, людей, издерганных нервной работой, они как живительный бальзам. Бывает, ляжешь и никак не заснешь, мучаешься: то не вытанцовывается с шасси – время их уборки слишком велико, то лонжерон на испытаниях согнулся раньше, чем нужно, – почему? Думаешь, думаешь, а правильного решения никак не находишь. А почитаешь Толстого, Чехова или Куприна – успокоишься и заснешь. Наутро голова свежая, и легче найти нужное решение. Нет, литература – великое подспорье для техников».
