Кен Уилбер - Теория всего. Интегральный подход к бизнесу, политике, науке и духовности

8. Бирюзовый: холистический. Универсальная холистическая система, холоны/волны интегративных энергий; объединяет чувство со знанием; множество уровней взаимопереплетены в единой сознательной системе.[22] Универсальный порядок, но в живой, сознательной форме, а не основанный на внешних правилах (синий) или групповых связях (зеленый). «Великое объединение» [«теория всего»] возможно в теории и действительности. Иногда сопровождается возникновением новой духовности как мешворка всего бытия. Бирюзовое мышление задействует всю спираль целиком; видит множество уровней взаимодействия; распознает гармонию, мистические силы и вездесущие потоковые состояния, которые пронизывают любую организацию. 0,1 % населения, 1 % власти.

С менее чем 2 % населения, способными к мышлению второго порядка (и только лишь 0,1 % на бирюзовом уровне), сознание второго порядка сравнительно редко встречается, поскольку сейчас оно является «передовым краем» коллективной эволюции человечества. В качестве примеров Бек и Кован приводят список, включающий концепцию ноосферы П. Тейяра де Шардена, развитие трансперсональной психологии, теории хаоса и комплексности, универсальное системное мышление, интегрально-холистическое системное мышление, плюралистическую интеграцию Ганди и Манделы, причем частота встречаемости данных уровней безусловно возрастает, а в недалеком будущем нас ожидает знакомство с еще более высокими мемами…

Как отмечают Бек и Кован, второпорядковому мышлению приходится возникать в условиях сильного сопротивления со стороны мышления первого порядка. На самом деле разновидность постмодернистского зеленого мема, которому свойственны плюрализм и релятивизм, активно борется против возникновения более интегративного и холистического мышления. И все же без второпорядкового мышления, как указывают Грейвз, Бек и Кован, человечеству суждено оставаться жертвой глобальной «автоиммунной болезни», в которой различные мемы сражаются друг с другом в попытке обеспечить свое доминирование.

Именно поэтому многие аргументы на самом деле являются не вопросом более точных объективных эмпирических данных, а вопросом субъективного уровня спорящих. Никакое количество оранжевых научных данных не убедит синих мифических верующих; никакое число зеленых отношений не произведет впечатление на оранжевую агрессивность; никакое количество бирюзового холизма не вытеснит зеленый плюрализм, пока индивиды не окажутся готовы к дальнейшему развитию по динамической спирали раскрытия сознания. Именно поэтому «межуровневые» споры редко приходят к разрешению и все стороны чувствуют себя проигнорированными и неоцененными.

Сходным образом ничто из того, что может быть сказано в настоящей книге, не убедит вас в возможности теории всего, если вы уже не соприкоснулись с бирюзовым цветом на вашей когнитивной палитре (и тогда практически на каждой странице вы будете мысленно восклицать: «Я так и думал! Просто не знал, как это выразить словами»).

Как мы уже говорили, мемы первого порядка обычно сопротивляются возникновению мемов второго порядка. Научный материализм (оранжевый) агрессивно редукционен в отношении второпорядковых конструкций, пытаясь редуцировать все внутренние стадии сознания до объективных нейронных импульсов. Мифический фундаментализм (синий) зачастую яростно реагирует на то, что воспринимается им как попытка поставить под сомнение установленный им Порядок. Эгоцентризм (красный) вообще игнорирует второй порядок. Магический (пурпурный) пытается его сглазить. Зеленый обвиняет второпорядковое сознание в авторитаризме, ригидной иерархичности, патриархате, маргинализации[23], притеснении, расизме и сексизме.

Зеленый шел в авангарде культурологических исследований в течение последних трех десятилетий. Вы, вероятно, уже узнали многие из стандартных клише зеленого мема: плюрализм, релятивизм, разнообразие, мультикультурализм, деконструкция, антииерархичность и т. д.

С одной стороны, плюралистический релятивизм зеленого благородно расширил канон культурологических исследований, дабы включить в него ранее маргинализированные народы, идеи и нарративы.[24] Он действовал с чувствительностью и заботой, пытаясь преодолеть социальное неравенство и избежать исключающих практик. Он был ответственен за основные инициативы в области гражданских прав и защиты окружающей среды. Он развил сильную и нередко убедительную критику различных систем философии и метафизики, а также социальных практик конвенционально-религиозного (синего) и научного (оранжевого) мемов, которым зачастую свойственны исключающие, патриархальные, сексистские и колониальные предрассудки.

С другой стороны, сколь бы эффективной ни была критика дозеленых стадий, зеленый уровень попытался навести свою артиллерию на все постзеленые стадии с весьма неприятными последствиями. Это сделало очень сложным и зачастую невозможным для зеленого мема продвижение к более целостным, интегральным конструкциям.

Поскольку плюралистический релятивизм (зеленый) превосходит мифические абсолютизмы (синий) и формальную рациональность (оранжевый) в богатых текстурой и индивидуальными особенностями контекстах, одной из его определяющих черт является выраженный субъективизм. Это значит, что санкционирован не им истин и благ производится в большинстве своем сообразно его индивидуальным предпочтениям (в том случае если индивид не вредит другим). Что истинно для тебя, необязательно истинно для меня; верно просто то, в отношении чего индивиды и культуры могут достичь согласия в любой отдельно взятый момент времени; не может существовать универсальных утверждений о знании или истине; каждый человек свободен в поиске своих собственных ценностей, которые не навязываются с его стороны другим людям. «Ты занимайся своим делом, а я займусь своим», – вот популярное изложение этой позиции.

Вот почему самость на данной стадии действительно является «чувствительной самостью». Именно по той причине, что она осознает множество разных контекстов и множество разных типов истин (плюрализм), она из кожи вон лезет, пытаясь предоставить слово каждой истине, дабы не маргинализировать и не преуменьшать ее ценность. Как и в случае со словами-клише «антииерархичность», «плюрализм», «релятивизм» и «эгалитаризм», когда бы вы ни услышали понятие «маргинализация» и критику обозначаемого им феномена, вы практически всегда можете быть уверены, что находитесь в присутствии зеленого мема.

Это благородное намерение, разумеется, имеет и свои минусы. Встречи, проводимые по зеленым принципам, как правило, протекают по одному и тому же сценарию: всем позволяется выразить свои чувства, что занимает много часов; присутствует практически бесконечная обработка мнений, нередко не приводящая ни к какому решению или практическому действию, поскольку определенное практическое действие наверняка кого-то исключит. Таким образом, там обычно присутствуют призывы к включающему, немаргинализирующему, сострадательному охвату всех взглядов, однако о том, как именно это можно сделать, говорится редко, поскольку на самом деле не все точки зрения имеют одинаковую ценность. Встреча в таком случае признается успешной не в том случае, если решение оказывается принято, а в том случае, если у всех был шанс выразить свои чувства. Поскольку ни одна точка зрения, дескать, не может быть по своей сути лучше другой, нельзя порекомендовать никакой иной реальный курс действий, кроме обмена мнениями. Если какие утверждения и делаются с какой-либо определенностью, так лишь о том, сколь деспотичны и гадки все альтернативные концепции. В шестидесятые имела широкое распространение поговорка: «Свобода – это нескончаемая встреча». Ну, «нескончаемая» часть явно попала в точку.

В научном сообществе плюралистический релятивизм является превалирующей позицией. Как резюмирует это Колин Макгуинн: «Согласно данной концепции, человеческий рассудок по своей сути локален, культурно относителен, коренится в изменчивых фактах человеческой природы и истории, является вопросом расхождения „практик“, „форм жизни“, „систем координат“ и „концептуальных схем“. Не существует нормативов рассуждений, которые трансцендируют то, что принято в каком-либо обществе или в какую-либо эпоху, нельзя найти объективного обоснования для какого-либо убеждения, которое все должны уважать под страхом когнитивного расстройства. Верное есть то, что посчитали верным, и разные люди на законных основаниях могут следовать разным паттернам вынесения такого суждения. В итоге единственным основанием для того или иного убеждения становится разновидность аргумента, дескать, оно „достаточно обоснованно для меня“».[25] Как сформулировал Клэр Грейвз: «Эта система воспринимает мир относительно. Мышление демонстрирует почти радикальный, навязчивый упор на восприятии всего, исходя из относительной, субъективной системы координат».