Майк Браун - Как я убил Плутон и почему это было неизбежно
Потом я пытался связать Пасху и мифы о равноденствии, пытаясь свести это ко времени открытия Пасхального кролика. Мне было очень интересно читать про языческую богиню Остара [Eostre] (ее имя произносят по-разному), после чего она стала Пасхой [Easter], Однако в какой-то момент я осознал, что эта легенда была сама по себе слишком мифической и, что более важно, какой-то астероид уже был назван в честь этой богини несколько сотен лет назад. Два - ноль не в мою пользу
Окончательно поддавшись «мифологическому отчаянию», я начал искать «кроличьих» богов, которых оказалось довольно много. Предания коренных американцев наполнены рассказами о зайцах, однако чаще всего они имеют названия вроде Заяц или даже Большой Кролик. Я обратил внимание на Манабозо -у индейского племени алгонкинов это бог-трикстер[11], создатель мира, который по внешнему виду ассоциировался с Большим Кроликом. Однако должен признать, что на первый взгляд часть «бозо» в этом имени оказалась своеобразным табу. В индейской мифологии есть множество имен так называемых кроличьих богов, однако ни одно из них мне не подходит. Три -ноль.
Все мои первоначальные попытки заняли достаточно долгое время, и я практически сдался, решив просто дождаться того момента, когда Международный астрономический союз вынесет свое решение по поводу Санты. Лишь теперь с некоторым раздражением я вернулся к работе.
Но неожиданно меня осенило: в южной части Тихого океана есть один маленький, но очень любопытный остров, о котором я совсем забыл. Я не был знаком с мифологией этого острова, поэтому я решил найти о ней информацию и нашел Макемаке (произносится на гавайском как «ма-кей ма-кей»), который оказался верховным богом, создателем человечества, а также богом плодородия. Я обнаружил Пасхального кролика, когда Дайен была беременна нашей дочерью. Пасхальный кролик был последним из тех открытий. Я совершенно отчетливо помню те особые чувства, которые испытывал по поводу того обилия «новорожденных», которое должно было озарить всю вселенную в то время. Пасхальный кролик, разумеется, был частью всего этого. Пасхальный кролик станет Макемаке в честь бога плодородия острова Рапа-Нуи.
Остров Рапа-Нуи европейцы впервые посетили в пасхальную субботу в 1722 году, как раз точно за двести восемьдесят три года до того, как был открыт новый объект пояса Койпера, ныне известный как Маке-маке. С тех пор на испанском языке остров (сегодня это территория Чили) называется Исла де Паскуа (Isla de Pascua), однако повсюду он попросту известен как остров Пасхи.
Имя Макемаке было принято Международным астрономическим союзом быстро и без фанфар. Как и предупреждали, решение в отношении Санты было также принято - спустя два года после того, как я представил его на рассмотрение. И здесь все обошлось без фанфар: никакого пресс-релиза, мы даже обошлись без официальных заявлений. Новое имя Санты Хаумеа в один день просто появилось в официальном списке MAC. Через три года после того, как астрономы из Испании, смошенничав, присвоили (или не присвоили) себе наше открытие, моя команда и я в том числе были официально реабилитированы MAC, который принял подобранные нами имена для новых объектов, тем самым дав сигнал, что мы должным образом заслужили вознаграждение за наши труды.
Ну, что-то вроде того.
В списке, утвержденном MAC, рядом с новым именем Хаумеа было оставлено место для имени ее первооткрывателя, оно было пустым. У Хаумеа, уникальной среди всех остальных объектов, находящихся от нас далеко-далеко, почти на самом краю Солнечной системы, не было своего первооткрывателя. Она просто существовала.
Как бы это ни было странно, но объект, у которого не было первооткрывателя, имел место, где он был обнаружен. Между тем как имя этого объекта происходит из гавайской мифологии и было предложено группой астрономов из Калифорнии, официально в первый раз Хаумеа была замечена в небольшой телескоп, находящийся в Испании. Никем.
Что это могло значить, так сказать, официально? В общем, думаю, MAC не так-то уж сильно и пытался докопаться до истины. Возможно, большинство комитета считало мою версию случившегося более правдоподобной, однако было и достаточно противников, так что решение было принято специально с целью смягчить официальное заключение, никого не записали в первооткрыватели и неявно признали обвинения против испанцев.
Меня очень огорчает, что они на самом деле не предприняли серьезных попыток разобраться в том, что же произошло на самом деле. По крайней мере выслушать то, что я мог сказать. Никто никогда так ни о чем и не спросил меня, не потребовал какой-то дополнительной информации. Подозреваю, что то же самое происходило, точнее не происходило, и с испанскими учеными. В конце концов, все хорошо, что хорошо кончается. Я никогда не буду знать наверняка, что же на самом деле случилось в течение тех двух дней, перед тем как испанские астрономы объявили о своем открытии.
***Я все еще так и не выпил победного бокала шампанского. Моя подруга, с которой я заключил пятилетнее
пари в ту туманную ночь в Паломарской обсерватории, подарила мне пять дополнительных дней. Эрида подходила к нашему спору по всем оговоренным в нем характеристикам. В следующий же раз, когда она появилась в городе, она отправила мне шампанское. И все же Эрида не оказалась десятой планетой; вместо этого она стала «убийцей» девятой планеты. Шампанское не очень подходит для похорон.
Те самые пять бутылок шампанского так и стоят на моей полке. Каждый раз, когда я смотрю на них, я спрашиваю самого себя, настанет ли когда-нибудь время для этого шампанского? Я продолжаю заниматься поиском планет, однако планка поднялась достаточно высоко. Все те новые объекты, которые «хотят», чтобы их назвали планетами, должны иметь особое значение в нашей Солнечной системе, и я не уверен, что они все еще прячутся где-то там, в небе. Но я не останавливаюсь. Когда-нибудь, надеюсь, я буду сидеть в своем кабинете и рассматривать фотографии неба, сделанные ночью накануне, па экране я замечу крохотную точку, которую никогда до этого не видел, и эта точка окажется чем-то огромным, может быть, даже размером с Марс, а может, и размером с Землю - в общем, чем-то действительно грандиозным. Я сразу ее узнаю. И как несколько лет назад, я сразу же подниму трубку и позвоню Дайен, чтобы сообщить эту новость. Я скажу: «Угадай, что? Я только что обнаружил девятую планету». И - опять - Солнечная система никогда не будет такой, как прежде.
Эпилог. ЮПИТЕР ДВИЖЕТСЯ
Приходит время, и малыш осознает, что родители существуют даже тогда, когда их нет в поле зрения. К трем годам Лайла стала чрезвычайно серьезно задумываться о том, куда же я деваюсь, когда исчезаю на несколько дней. Это место стало выдуманной страной, которую она упоминала, играя с плюшевыми животными и придумывая различные истории. Тайвань, куда я отправился на неделю в то время, когда Лайле было три года, она может показать на любом глобусе, и, похоже, он стал ее любимым местом во всем мире. Как-то в ее третье лето она дала всем углам бассейна различные географические названия. Она цеплялась за мою спину и указывала, куда я должен плыть.
«Папочка, я хочу в Чикаго».
Я плыл в угол под названием Чикаго.
«Папочка, папочка, в Берлин!»
Мах рукой, еще и еще.
«Бостон».
Я плавно скользил по воде.
«Папочка, папочка, я хочу проплыть весь путь до Тайваня!»
Чтобы добраться до Тайваня, который, как она знала, был островом, нужно было нырнуть в воду и, проделав долгий путь, всплыть на другой стороне Тихого океана.
«А теперь обратно в Пасадену, в Калифорнию!» - что означало: «Давай-ка выберемся из воды и поглядим, не приготовила ли нам мама что-нибудь вкусненькое».
Со временем она начала задаваться вопросом, куда я периодически пропадаю.
«Ты уезжаешь вести беседы о планетах?»
Конечно же, ответ был «да».
Лайле нравятся планеты. Кроме шутки о карликовой собаке, я, в сущности, никогда специально не заставлял ее что-то запоминать о планетах, по крайней мере я был не более настойчив, чем с кем-либо еще. Да, я показывал ей, где находятся планеты в небе каждый раз, когда мы выходили ночью на улицу, но так я поступал с каждым. Летом, когда приближался третий день рождения Лайлы, ее в крайней степени очаровал Юпитер. Каждую ночь несколько месяцев подряд он находился высоко в ночном небе. Он был из первых, кто внезапно появлялся в темных сумерках и красовался ночь за ночью. Ей обязательно нужно было выйти на улицу как раз перед тем, как отправиться спать. Когда было достаточно темно на улице, чтобы увидеть Юпитер, она всегда говорила ему «спокойной ночи». Когда осень сменила лето, а потом настала зима, бывало уже достаточно темно, когда мы обычно возвращались домой, и для нее очень важно было въехать на небольшой холм, находящийся недалеко от нашего дома, и в последний раз указать рукой на запад; Юпитер внезапно появлялся на небе, Лайла могла отчетливо видеть его в свое окошко. Он висел высоко в небе, Лайла могла отлично видеть его из глубины своего детского сиденья в машине.
