Hиколай Непомнящий - Время - Назад XX век: Хроника необъяснимого
"Ваша эскадрилья перекрывает район Илмен-зее, где русские встречают тихоходные Ю-52, возвращающиеся из полета над «котлом» уже без прикрытия истребителей. Их самолеты, забравшиеся в наш тыл, летят на остатках бензина, но продолжают преследовать транспортники или бомбардировщики. Вокруг «котла» сейчас идут очень напряженные бои, наши испытанные дивизии отражают вражеские атаки".
К месту назначения добирался почти трое суток, что можно считать своеобразным рекордом. Командира эскадрильи на месте не оказалось, доложился заместителю, оставил вещи в штабе и отправился в офицерскую кантину, которая была в соседнем домике. Шумная компания летчиков, распивавших пиво, воззрилась на меня. Щелкнул каблуками, представился: "Лейтенант Блютвайс!"
Навстречу поднялся рыжий крепыш в летной кожаной куртке. Маленькие глазки, лицо изрытое, прыщавое.
"Царнке! Обер-лейтенант Царнке!" Хотел спросить: "Рюдигер?" — но вовремя прикусил язык знание отечественной литературы не поощрялось в среде военных летчиков. Вдобавок было неясно, как у него с чувством юмора. Но мои сомнения были быстро рассеяны.
Он обменялся со мной крепким рукопожатием и неожиданно объявил: "Будвайс!"
Я попытался поправить его: "Блютвайс!" Он заржал, показав крепкие квадратные зубы, которые могли осчастливить любого японца, и снова изрек: "Нет, Будвайс! Я сказал!" Обернулся к остальным, те встретили мое новое прозвище ободрительным гомоном и аплодисментами.
Над моей фамилией подшучивали всегда, но созвучие со знаменитым «Будвайзером» — будвайским пивом (будеевицким, как варварски именуют его чехи) — прозвучало впервые.
К вечеру, на официальном представлении, Царнке был в мундире — Железный крест, "Крест с мечами", нашивки, знаки. Это был настоящий, заслуженный летчик, имевший право насмехаться над «цыпленком». Да, с прозвищем придется примириться… Недоброжелатели называли его Пикельас — был резок, даже нагл, но все прощалось ему за виртуозную технику боевого пилотажа, смелость, решительность.
Майор Берг назначил меня ведомым у Царнке — это было определенным отличием, хоть внутренне я был недоволен.
Почему рассказываю о нем? Он был причиной, почему я молчал о том, что случилось вскоре со мной.
В воздухе он не допускал никаких шуточек, был сурово собран. Только после посадки выдавал «обойму» всегдашних насмешек.
В тот день его самолет, серьезно продырявленный во время вчерашнего боя, еще не привели в порядок. Майор Берг хотел дать ему другой «мессер», пилота которого прямо с летного поля увезли в госпиталь с тяжелым ранением (машина была в полном порядке, пробоины залатали). Но Царнке предложил отправить меня в свободный поиск в одиночку. Маршрут спокойный, над озером, а русские слишком заняты «котлом». "Пускай привыкает к самостоятельности. Справишься, камрад Будвайс?!" Майор Берг сделал вид, что не заметил шутки. Я согласился.
Яркое солнце. На небе — ни облачка. Вскоре вышел в начальный квадрат барражирования, на юговосточном горизонте в пелене дыма — сполохи разрывов. Это кипел Демянский «котел», где красные напрасно топтались вокруг отрезанных дивизии. Поверхность озера была покрыта мелкой рябью, игравшей солнечными бликами.
Неожиданно увидел небольшое — метров двадцать длиной — судно, плывшее на восток. С первого взгляда было ясно, что это нечто совершенно невообразимое во фронтовой зоне. Шло под парусом и на веслах.
Чтобы лучше рассмотреть его, сдвинул колпак. Это суденышко казалось сделанным на верфи — законченное, даже изящное, с поднятыми носом и кормой (на них что-то, напоминающее конские головы), аккуратным белым парусом. Весла ритмично погружались в воду. На носу толпилось несколько человек в белых одеждах (я сразу назвал их "балахонщиками"). Если бы увидел это до войны на Балтике или на озере, то решил бы, что снимают фильм о викингах.
Партизаны изготовили его в лесных чащобах и теперь плывут к своим? Бессмыслица. Весь берег блокирован.
Ясно, что это — аборигены. Недочеловеки решили покататься по озеру? Отправим их кормить рыбу!
Бросив машину в пике, совместил перекрестье с целью, плавно утопил гашетки пушки и пулеметов, ожидая привычной дрожи отдачи. Но — ничего! Небывалый случай — отказало сразу все оружие.
Вывел машину из пике и сразу отвернул в сторону, уходя от возможного ружейно-автоматного огня. Там, конечно, мог быть и пулемет. Посмотрел на судно — дикие славяне не стреляли: они тянули ко мне руки, потрясая кулаками. Увидел косматые головы, пятна лиц с бородами и даже раскрытые рты — видимо, изрыгающие проклятия.
Круто набрал высоту, нажал пулеметные гашетки — привычная вибрация. Впереди — дымные трассы.
Снова перевел машину в пике, решив всей мощью огня изрешетить суденышко. Но пулеметы и пушки отказали вновь! Цум тойфель! (К черту! — нем. — Ред.) Это какая-то мистика!
Перед выходом из пике заметил, что весла уже не пенят воду, лежа неподвижно, а все «балахонщики» столпились на носу — видимо, и гребцы решили присоединить свои угрозы и проклятия.
На вираже мотор неожиданно чихнул пару раз и затих. Перевел самолет в пологое планирование, прикидывая, дотяну ли до берега.
И тут меня что-то ударило по голове. Заблудившаяся пуля? Корабль был в стороне…
Взглянул вправо — и замер. На лбу мгновенно выступил холодный пот. Не считал себя трусом, побывал в разных ситуациях, но теперь…
На кромке кабины сидело, вцепившись когтистыми лапами, что-то отвратное, пучеглазое, напоминавшее птицу. Оно явно собиралось снова проверить крепость шлема длиннющим зубастым клювом. Перья «птицы» казались металлическими.
Совершенно инстинктивно ткнул непонятную тварь кулаком. Ее когти скользнули, и она кувыркнулась вниз.
Мотор зачихал и взревел. Так, на воду садиться не придется. Ощупал шлем — в нем зияла дыра, были пробиты поперечный резиновый валик и защитная металлическая пластина. Клюв чуть-чуть не достал до кожи.
Чертыхнувшись, покрутил верньер — в эфире ничего, кроме треска помех.
Что-то заставило меня повернуть голову. С изумлением узрел чудовище — распластав крылья, оно мчалось в пяти-шести метрах от самолета, явно собираясь напасть вновь.
Птица, летящая с такой скоростью? Это было непостижимо. Вот тут я с опозданием перекрестился и начал читать молитву. Без результата…
Промелькнула мысль о русских секретных видах оружия, россказнями о которых нас пичкали (для поддержания боеготовности!). Нет, это явно не имело отношения к военной технике. И «птица» совсем не двигала крыльями — она просто летела с неимоверной скоростью. Закрыть колпак? Нет, это не поможет — клюв легко пробил металл пластины шлема.
С трудом расстегнул кобуру, вытащил вальтер, снял с предохранителя (патрон был в стволе).
Монстр продолжал стремительный полет, постепенно приближаясь к кабине. Выстрелил трижды, от крыла и туловища «птицы» полетели искры, но видимых повреждений не было. Сунул пистолет в кобуру и сорвал «мессер» в резкое пике.
Тварь, отброшенная пулями совсем недалеко, с трудом выдерживала скорость, но не нападала.
На минимальной высоте вывел самолет из пикирования. Перегрузка вдавила в сиденье, в глазах потемнело. Зловещая «птица» исчезла.
Немного отвернув, увидел на поверхности озера фонтан брызг там, где она врезалась в воду. Не был уверен, что это охладит ее пыл.
Покрутил верньер рации, нажал тумблер — в шлемофонах только шуршание помех. Перешел на запасную частоту — то же самое. Дурацкий аппарат — всегда отказывает в нужный момент.
А что сообщать? Суденышко — парусное, на веслах, которое не сумел потопить, так как дважды отказало оружие? Откуда оно посреди озера, плывущее на восток? А «птица»? Решат, что я спятил, и сразу отстранят от полетов.
Почувствовал, что голова мерзнет, — шлем попрежнему лежал на коленях. Со злостью швырнул его вниз. Напрягшись, задвинул колпак.
На безопасном расстоянии облетел квадрат — и не увидел судна. Куда оно пропало? Не нырнуло же? Гладь озера была пустой.
Не сомневался, что «фокусы» с мотором и оружием, да и сама «птица», прямо связаны с «балахонщиками». Может быть, в лесах сохранились какие-то древние языческие культы, жрецы которых владели дьявольской магией? И «птица» — не секретное оружие Ивана, а что-то из черного, оккультного мира? Я снова осенил себя крестным знамением, теперь уже вполне осознанно.
Что делать? Написать в боевом рапорте обо всем? Стать объектом внимания для психоэскулапов? Стать желанной добычей для Царнке и K°? Первый самостоятельный, одиночный полет — и надо же: "корабль викингов", магия, дьявольщина, «птица»… Нет, нужно молчать.
Рация ожила, запищала. Сообщил на аэродром, что возвращаюсь. Стрелка бензинометра медленно подползала к нулю, а время поиска истекло.
Механики и оружейники уверяли меня, что все в порядке. Радиомастер что-то бормотал о "внеплановой магнитной буре".
