Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
Согласно Линдсею, утверждение о том, что наука направлена против религии, является опасным заблуждением. Противостояние существует не между наукой и религией, а между двумя религиями, поскольку эволюция является не наукой, а религиозной верой (Там же, с. 51), и притом слепой верой, которая все приписывает «природе» (Там же, с. 55).
Опытные подтверждения теории эволюции Линдсей отрицает на том основании, что никто из эволюционистов не присутствовал при тех событиях, в результате которых возникло все живое. Напротив, библейская история сотворения основана на опытных данных самого Творца, переданных в божественном откровении (Там же).
Любопытно данное Линдсеем ироническое определение науки: «Наука – это наблюдение за лягушками в микроскоп; запоминание терминов, которые невозможно произнести и которые забываются сразу после экзамена; слушание скучных лекций» (Там же, с. 51). Такое отношение к науке явно импонирует невежеству потребительского сознания, которое не прочь возвысится над тем, чего не желает понять. На это и рассчитана подобная «критика».
В книге Б. Хобринка «Эволюция. Яйцо без курицы» (М.: Мартис, 1993 – 110 с.) содержится уже не чисто идеологическая, а претендующая на научность критика теории эволюции.
Хобринк признает изменения видов в рамках того, что эволюционисты называют микроэволюцией, но начисто отрицает макроэволюцию. Крупные таксоны, именуемые Хобринком основными типами, существуют ныне в том же виде, в каком они созданы в начале мира.
«Различные группы растений и животных, – учит Хобринк, – отделены перегородками. Согласно креационистам (людям, придерживающимся теории сотворения), эти перегородки довольно четко совпадают с тем, что говорит Библия о растениях и животных в Книге Бытия, глава 1: «по роду их». Иначе говоря, Бог не сотворил сразу несколько миллионов разных видов; скорее, Он создал какое-то ограниченное число изолированных друг от друга групп родственных между собой растений или животных. Внутри каждой такой группы возможно большое количество разновидностей, могущих легко скрещиваться друг с другом. Можно назвать эти группы родственных растений или животных основными типами. Как правило, основной тип соответствует «роду» или «семейству» традиционной биологии» (Там же, с. 14).
Основные типы по Хабринку отличаются друг от друга не только по внешнему сходству или морфологическому строению, но и из-за несовместимости их генетических систем. По этой причине они не могут скрещиваться друг с другом и один тип не может ни при каких условиях преобразовываться в другой.
Под этим углом зрения «научный» креационист рассматривает гомологию органов. «У разных животных, – излагает он давно открытые наукой закономерности, – встречаются органы, имеющие одинаковую структуру. Такие органы называются гомологичными. Например, передние конечности всех наземных позвоночных имеют плечевую, лучевую и локтевую кости, а также аналогичное строение и количество пальцев. Человеческая рука напоминает грудной плавник кита, крыло птицы или летучей мыши, лапу черепахи и т. д. Согласно эволюционистам, такое сходство в строении является свидетельством того, что все эти животные произошли от общего предка. Эта идея – одна из главных опор эволюционной теории вплоть до наших дней» (Там же, с. 25).
Креационист ничего не может противопоставить этой идее, кроме того, что у многих видов гомологичные органы развиваются из разных зародышевых клеток при участии разного генетического материала. Удивительно, что даже теоретик «научного» креационизма легко перенимает тот геноцентризм, который используют критикуемые им эволюционисты.
Между тем гомологичность органов свидетельствует не только о происхождении от общих предков. Все гомологичные органы несут на себе отпечаток той биологической работы, которая выполняется при помощи этих органов. Признание эволюционной роли биологической работы означает крах любых форм креационизма.
С точки зрения креациониста «гомологичные органы свидетельствуют не о родстве, а скорее о существовании одного Конструктора, имевшего определенный план и использовавшего один и тот же общий проект для выполнения тех или иных частей растений или животных» (Там же). Однако такая трактовка есть не что иное, как перевернутая и поставленная с ног на голову теория эволюции.
Хобринк признает, что «передние конечности наземных позвоночных построены более или менее одинаково, так как все они должны быть подвижными во всех направлениях и приспособлены к большим силовым нагрузкам» (Там же). Он, как и все креационисты, видит в этом премудрость и предусмотрительность Создателя. Однако дело обстоит как раз наоборот: общее в строении конечностей и других гомологичных органов обусловлено общностью биологической работы этих органов, а различия, в том числе и в развитии из разных зародышевых клеток – различиями применения этих органов в биологической работе огромного числа поколений.
В основе рассуждений Хобринка, как и любого креациониста, лежит не только антиэволюционизм, но и антиисторизм. Наука раскрывает историю развития тех или иных видов и форм бытия, а креационизм эту историю «закрывает», полагая «основные типы» этих видов и форм предвечными, в готовом виде созданными Творцом. При этом приходится наглухо закрывать глаза на убедительнейшие доказательства происхождения одних «основных типов» от других.
Происхождение земноводных от рыб, происхождение пресмыкающихся от земноводных, происхождение птиц и млекопитающих от пресмыкающихся настолько убедительно прослеживается в эволюционной биологии и настолько ясно отражается в их строении и жизнедеятельности, что игнорировать это можно лишь используя в качестве аргументов сплошное невежество. Но невежество может служить аргументом только для невежественных людей.
То же самое можно сказать и о происхождении человека от обезьяноподобных предков, иными словами – от прямоходящих обезьян. Нет смысла пересказывать словесную эквилибристику, при помощи которой Хобринк и другие креационисты пытаются опровергнуть твердо установленные научные факты. Отвергать происхождение человека от определенной ветви животно организованных приматов могут только люди, совершенно не знающие научной антропологии (или не желающие знать научных фактов в этой сфере).
Но есть моменты в современном состоянии эволюционной теории, при рассмотрении которых креационистское противопоставление науки науке получает определенную убедительность и разрушительную силу. Эти моменты связаны с геноцентристскими и мутационистсткими представлениями о переходе от одних типов организации к другим.
«Эволюционисты утверждают, – пишет Хобринк, – что мутации – необходимый фактор эволюции… Однако никогда при этом не создается новый генетический материал. Мутации возникают только на базе существующего материала, так же, как в случае скрещивания. Здесь уместно сравнение с карточной колодой, которую можно тасовать миллионом способов, можно даже подпортить несколько карт, но это будет та же колода. Об эволюции можно говорить только в том случае, если в колоде появится новая карта» (Там же, с. 17). К подобному же выводу приходят и многие ученые-эволюционисты.
Для подкрепления этого вывода Хабринк ссылается на критику СТЭ с сальтационистских позиций со стороны Р. Гольдшмидта, в частности, на его высказывание о том, что «даже если бы мы смогли соединить более тысячи этих вариаций в одной особи, все равно это не был бы новый вид, подобный встречающимся в природе» (Там же, с. 18). Не менее острой критике креационисты подвергают и сальтационизм.
«Многие ученые, – пишет Хобринк, – считают невозможным постепенное развитие жизни на Земле. Однако, чтобы объяснить происхождение жизни без «привлечения» Бога, они предлагают самые фантастические идеи. Некоторые полагают, что эволюция происходила не постепенно, а скачкообразно: внезапно по воле случая животное обретает новый орган или вдруг внезапно рождается новый вид. Например, какое-нибудь пресмыкающееся кладет яйцо, а из него вылупляется птица! Эта идея «небезнадежных уродов» даже еще более неправдоподобна, чем постепенное развитие» (Там же, с. 43).
Точнее было бы сказать, что представление о совершенно случайном мгновенном образовании видов не менее фантастично, чем представление о возникновении подобного же чуда по воле Божьей.
В 1992 г. на русском языке вышла книга «О чем умолчал ваш учебник. Правда и вымысел в теории эволюции» (М.: Протестант, 19992 – 52 с.). Ее составитель, российский креационист доктор биологических наук Д.А. Кузнецов собрал в ней критические высказывания в адрес СТЭ крупных западных ученых, направленные главным образом против мутационистской интерпретации эволюционных механизмов.
Высказывания этих ученых касаются повреждающего действия огромного большинства мутаций, что, по их мнению, является препятствием к тому, чтобы мутации могли бы стать источником сырья для эволюции, а также возможности своевременного появления большого множества полезных мутаций. Подвергается сомнению и способность отбора, комбинирующего полезные мутации, порождать новые виды. В целом креационисты не противопоставляют СТЭ ничего нового, чего бы не высказывали сами ученые-эволюционисты. То же, в чем они действительно отличаются от взглядов ученых (например, в тезисе о неизменности «основных типов»), представляет собой не более чем идеологические догмы, давно опровергнутые наукой. Тем не менее вполне очевидно, что нынешняя активизация креационизма объясняется не только глобальным кризисом культуры и склонностью к восприятию мифов массовым сознанием, но и кризисом эволюционизма, обнаружившимися слабостями эволюционно биологии.
