После хорошей войны - Марк Семёнович Солонин
Как видим, превосходя Германию по числу орудий всех основных типов, Советский Союз уступал своему будущему противнику и по общему количеству накопленных запасов боеприпасов, и по удельному числу снарядов в пересчете на один ствол. Более того, именно этот показатель (количество накопленных боеприпасов на единицу орудия) оказался тем ЕДИНСТВЕННЫМ, по которому противник имел значительное численное превосходство над Красной Армией (разумеется, мы говорим об основных компонентах материальной подготовки к войне, а не о каких-нибудь рашпилях копытных).
И это тем более странно, учитывая, что в деле накопления боеприпасов для будущей войны Германия находилась в особо тяжелом положении. По условиям Версальского мирного договора страны-победители установили для нее жесткие ограничения: по 1000 артвыстрелов на каждое из 204 орудий калибра 75-мм и по 800 выстрелов на каждую из 84 гаубиц калибра 105 мм. И это - все. Мизерное (в сравнении с армиями великих держав) количество орудий, 270 тысяч (меньше, чем тов. Сталин предлагал израсходовать за один день) артвыстрелов среднего калибра и ноль выстрелов крупного калибра.
Когда весной 1935 г. Гитлер заявил о выходе Германии из подчинения условиям Версальского договора, до начала Мировой войны оставалось чуть более 4 лет. История отпустила Гитлеру мало времени, а природа - еще меньше сырьевых ресурсов. С добычей и производством меди, свинца, олова, селитры и целлюлозы в Германии, как известно, не густо. Советский Союз находился в несравненно лучшем положении, однако к июню 41-го Германия накопила порядка 700 килотонн «полезной нагрузки» (снарядов) артиллерии средних калибров (от 75-мм до 150-мм), а Советский Союз - 430 килотонн. В 1,6 раза меньше.
Ситуация, как видим, достаточно парадоксальная. Общепринятым является такое представление: Германия обладала огромным научно-техническим потенциалом, но была ограничена в сырьевых ресурсах, в то время как «молодая республика Советов» только-только вступила на путь индустриализации и поэтому не могла на равных состязаться в области высоких технологий с германской промышленностью. На деле все оказалось точно наоборот: Советский Союз произвел несравненно большее количество более совершенных танков, превзошел Германию в численности боевых самолетов, орудий и минометов, но при этом, обладая огромными запасами руд цветных металлов и сырья для химической промышленности, значительно отстал в деле массового производства и накопления боеприпасов.
В общей ситуации с обеспечением Красной Армии боеприпасами накануне войны был допущен и такой провал, который объяснить разумными доводами совсем уже трудно. В войсках было мало бронебойных выстрелов к 76-мм пушке. Нехватка бронебойных 76-мм выстрелов в значительной мере «обнулила» два существенных военно-технических преимущества Красной Армии: наличие в составе вооружения стрелковой дивизии 16 «дивизионок» Ф-22 или УСВ, способных летом 1941 г. пробить лобовую броню любого немецкого танка, и длинноствольная «трехдюймовка» на танках новых типов (Т-34 и КВ). При отсутствии бронебойных снарядов новейшие советские танки опускались до уровня немецкого Pz-IV с короткоствольным 75-мм «окурком».
Чего же не хватило для организации массового производства 76-мм бронебойных выстрелов? Времени? Ресурсов? Производственных мощностей? Танки Т-34 и КВ были приняты на вооружение Красной Армии 19 декабря 1939 г. Дивизионная 76-мм пушка Ф-22 была принята на вооружение еще раньше, в 1936 году. Как минимум с этого момента следовало бы озадачиться производством боеприпасов, позволяющих в полной мере реализовать боевой потенциал этих систем вооружения. Производственные мощности советской экономики позволили накопить к июню 1941 года 16,4 млн осколочно-фугасных выстрелов к 76-мм полковым, дивизионным и горным пушкам. И еще 4,9 млн выстрелов к 76-мм зенитным пушкам. А вот 76-мм бронебойных выстрелов по состоянию на 1 мая 1941 г. было лишь 132 тыс. единиц.
При этом еще следует принять во внимание, что бронебойный выстрел по стоимости и ресурсоемкости ничуть не превосходит осколочно-фугасный, а зенитный выстрел значительно сложнее и дороже бронебойного. Самым же убедительным ответом на вопрос о способности советской промышленности наладить массовое производство бронебойных снарядов можно считать наличие к началу войны 12 млн БР выстрелов к 45-мм пушкам. И даже это количество было еще признано недостаточным, и в плане выпуска боеприпасов на 1941 г. отдельной строкой прописано производство 2,3 млн бронебойных 45-мм выстрелов.
Тревожная ситуация с нехваткой 76-мм бронебойных выстрелов была осознана руководством страны, но с большим опозданием. Лишь 14 мая 1941 г. было принято Постановление СНК и ЦК ВКП(б), в соответствии с которым на одном только заводе № 73 планировалось довести выпуск 76-мм БР выстрелов до 47 тыс. в месяц. Тем же Постановлением поручалось наладить выпус к БР выстрелов к 85-мм зенитной пушке (с темпом 15 тыс. в месяц) и тяжелой 107мм корпусной пушке. Разумеется, за оставшиеся до начала войны несколько недель радикально переломить ситуацию так и не удалось.
«Так вот почему немецкие танки доползли до Москвы и Тихвина!» - воскликнет торопливый читатель и будет глубоко не прав. Все познается в сравнении, и сравнение числа БР снарядов с количеством осколочных и фугасных является лишь одним из многих критериев оценки. Бронебойными снарядами не стреляют по площадям, не ставят огневые завесы, не ведут заградительный огонь, их и не обязательно расходовать миллионами. Бронебойные снаряды используют при стрельбе прямым выстрелом, по отчетливо видимой цели.
В составе немецкой армии вторжения целей, на которые стоило бы тратить трехдюймовый бронебойный снаряд, было порядка 1400 (строго говоря, еще меньше, т. к. среди учтенных в этой цифре средних танков Pz-IV было некоторое количество машин ранних серий с 30-мм лобовой броней). Поделив реально имевшиеся снаряды на число танков, мы получаем впечатляющую цифру: 95 штук 76-мм бронебойных снарядов на один средний немецкий танк или САУ с усиленным лобовым бронированием.
Да, конечно, война - это не пасьянс, и на войне нельзя попросить противника подогнать средние танки к огневым позициям 76-мм «дивизионок», а прочую легкобронированную мелочь - поближе к противотанковым «сорокапяткам». Но даже если обстоятельства боя заставят расходовать дефицитные 76-мм БР снаряды на любую появившуюся в прицеле бронированную гусеничную машину (а таковых в вермахте на Восточном фронте насчитывалось никак не более 4 тысяч, включая пулеметные танкетки и легкие САУ), то и тогда чисто арифметически войска Красной Армии имели в наличии 33 снаряда на одну цель. При умелом использовании - вполне достаточно для гарантированного поражения. «Очень мало» это будет только в сравнении с гигантским масштабом производства бронебойных 45-мм снарядов, коих к началу войны было накоплено в количестве 3000 штук на один немецкий танк.
Увы, приведенная выше арифметика слишком проста и не учитывает самое
