Игорь Аверин - Задумывались ли Вы когда-нибудь над вопросом "Откуда берутся деньги?"
Разумеется, в экономике существует такое понятие как "инвесторский риск". Но вот опять как-то - не написано в учебнике макроэкономики, что риски бывают очень разные. Например, бывает, что все честно пахали, но бизнес не пошёл. Но в позднейшие времена гораздо чаще оказывается, что весь бизнес контрагента изначально умещался в набор процедур, по которым у тебя можно взять в долг с обещанием вернуть намного больше, после чего смыться с деньгами. Такая бизнес-транзакция называется в просторечии словом "кинули". То обстоятельства, что один участник транзакции находится в Сенегале, а другой в Торонто, сильно облегчает процесс и вызывает к жизни массы подражателей. Поэтому в данном случае надо говорить уже не просто "кинули", а "кинули глобально".
Если бы только кидалово было досадным исключением из правил, тогда ещё ладно. Если бы у Мосинцестбанка отозвали лицензию, итальянскому банку возместили убытки, а Кидалова и Разводилкина отправили на лесоповал вместе с Петровичем, то я бы не писал эту статью. Но когда изготовление фуфелов поставлено на промышленный поток в самом оплоте капитализма, в самих Соединённых, страшно сказать, Штатах Америки, когда наглейший фуфел называется "финансовым продуктом", а его непрерывная продажа плотным потоком вмонтирована в мировую экономическую систему, то должен же этот механизм найти хоть какое-то отражение в экономических учебниках?
К примеру, коммерческий банк Вашинтон Мьючуал выдаёт ипотечный кредит под покупку дома работящему мексиканцу с отличной кредитной историей. Банк уверен, что Хосе-Карлос не подкачает и выплатит всю сумму, поэтому кредит ему выдаётся под 6 сложных процентов годовых (что означает примерно две стоимости дома выплаченные за двадцать лет) и называется такой кредит первосортным.
А потом в тот же банк приходит обкуренная негритянка из гетто по имени Шаниква, не работавшая в своей жизни ни дня, если не считать проституцию и скупку краденого. Она - мать-одиночка четверых детей, и штат Луизиана ей платит пособие на каждого ребёнка отдельно, потому что у них разные папаши, из которых трое давно сидят в тюрьме, а одного убили год назад. Шаниква тоже хочет кредит. Поскольку у заёмщицы нет ни кредитной истории, ни мозгов, а во всём организме исправно работают только детородные органы, то риск невыплаты значительно возрастает. В банке это понимают, но кредит всё равно дают, но уже не под 6 мексиканских процентов, а под 17 негритянских. И называется этот кредит уже не первосортным, а второсортным. Разумеется, Шаникве сугубо фиолетово, под какой процент она не будет выплачивать денег по кредиту - под 17 или под 117. Она просто хочет поплатить пару месяцев, потом быстро перефинансировать дом, вытащить из под него эквити в пару тысяч, купить золотые серьги и старенькую машину и съездить к маме в Миссисипи, а дальше хоть трава не расти.
Тем временем, Вашинтон Мьючуал, который оформил Шаникве второсортный кредит, упаковывает все второсортные кредиты в высокодоходные ценные бумаги (ну а чё там, ведь семнадцать же, блин, процентов!) и продаёт их Чейз Манхэттэн Банку. А уже у него их покупает наш старый знакомый Чезаре Лохануччи, который уверен что Чейз Манхэттэн фуфлом не торгует. И он по своему прав, потому что в учебниках экономики ни про Шаникву, ни про второсортные кредиты ничего не написано. В учебниках все участники рыночного обмена руководствуются протестантской этикой, все крайне честные и порядочные, на том вся система и стоит. Пока не упадёт.
Наивный Чезаре столкнулся с весьма жестоким правилом "caveat emptor", который каждый познаёт на собственной шкуре. Это правило говорит о том, что пусть сам покупатель думает о том, как не нарваться на фуфел. Поэтому перед каждой покупкой он должен сам себе командовать как в армии: "Стоять! Бояться!". Зато производитель имеет право производить всё что угодно, будь то коммерческий кредит, ипотечная ссуда, эротический массаж и прочие "финансовые продукты", и продавать свои права на получение дивидендов по оным в виде ценных бумаг. А уж как покупатель этих бумаг будет свои права реализовывать, это его, покупателя, проблемы. Потому и caveat emptor. А если он вовремя не кавеат, то он уже никакой и не эмтор, а натуральный лох, и развели его правильно.
Всё было бы не так плохо, если бы вышеописанные тонкости были честно и подробно описаны в учебниках по экономике. Правила имеют право быть самыми жёсткими, но если они железно прописаны, то по ним всё-таки можно играть и как-то прогнозировать ситуацию.
Но к сожалению, понятия "фуфел", "лох" и "разводка" не встречаются в экономических словарях, потому что систематическая проверка добросовестности намерений участников рынка не укладывается в понятийный аппарат монетаристской экономики, а некоторые её апологеты даже сейчас свято верят, что жирный слой спекулянтов на рынке никогда не сможет вызвать экономический кризис, тем более планетарного масштаба, что рынок всё разрулит и всех накормит.
Разумеется, процедуры проверки добросовестности намерений участников рынка устанавливаются федеральными и штатовскими законодателями, большая часть которых ни разу в жизни не открывала учебников по макроэкономике. Но поскольку они сами и их ближайшие родственники - люди весьма состоятельные, то и процедуры, регулирующие рынок, строятся весьма специфическим образом. Они строятся так чтобы я не мог кинуть банк, принадлежащий брату сенатора. Поэтому сенатор проводит закон, по которому я могу получить в кредит без залога не более 400 баксов. 400 баксов - это чтобы чёрные не орали, что их дискриминиуют по цвету кожи. Хочешь кредит без залога - вот твои 400 баксов, хочешь больше - давай в залог дом. И если не выплатишь, то банк отберёт у тебя весь дом, а не только сумму невыплаченного долга.
Зато банк, принадлежащий брату сенатора, может впарить Шаниквины долги в виде высокодоходной бумаги кому угодно, хоть тому же итальянскому банку. Пусть потом несчастный Чезаре едет в Луизиану продавать Шаниквин дом за полцены.
Вот так как-то и получается, что бедные люди не могут сделать на богатых ни копейки, зато богатые делают деньги на бедных без проблем. Сперва дают в долг несчастной, убитой богом Шаникве, а потом Шаниквины долги без проблем продают. В результате возникает такая неприятная вещь как инфляция. Слово "инфляция" переводится как "надувание". Ну, правильно переводится, ведь ясное же дело - надули, причём многократно, то есть на всю длину кредитного мультипликатора.
И как же учебник макроэкономики предлагает бороться с этим пагубным явлением? А вот, извольте:
1. изменение учётной ставки ссудного процента Центробанка;
2. изменение нормы резервирования;
3. выпуск государственных ценных бумаг (ГКО никто ещё не забыл?);
4. операции ЦБ на открытом рынке;
Если всё предыдущее больному не помогло, то включается на всю мощь печатный станок вышеназванной конторы (в этом плане вызывает интерес некогда прозвучавшее предложение обеспечить недостающую долларовую наличность силами Пермской типографии Гознака).
Есть ещё, конечно, налоговая политика государства, но это уже по сути не макроэкономический, а политический регулятор, который часто может только ухудшить ситуацию, окончательно добив реальный сектор.
Ну и на закуску, национализация финансовых институтов и части корпораций, после которой учебник макроэкономики можно смело выкинуть в мусорное ведро вместе с приверженцами монетарной парадигмы, его написавшими.
Но раньше чем все эти малоприятные вещи случились, неужели нельзя было сделать простейший анализ: посмотреть, какими темпами коммерческие банки выдают кредиты? С какой скоростью надувается капитализация финансовых институтов? И если эти темпы впятеро превышают рост реального сектора экономики за предшествующий год, то ведь понятно, что 80% кредитов не отдадут никогда, и как раз на эти самые проценты где-то сдуется капитализация. Где именно она сдуется, наперёд неизвестно, как в игре "музыкальные стулья" неизвестно, в какой последовательности жопы участников будут пролетать между сиденьями.
Удивительно, но до того момента когда в воздухе повисает зловещая тишина, все лихорадочно выдают и получают кредиты и не верят, что музыка когда-нибудь кончится. А может быть и верят, но ведь не может сенатор своей рукой провести закон, по которому его брат-банкир не сможет делать хорошие бабки на Шаникве и Петровиче!
Возникает в результате такое чувство, что в мире существуют две реальности.
Одна - это макроэкономические учебники, в которых написано как обеспечить бесперебойное хождение денег и обмен товаров и услуг в относительно спокойные времена. В них макияж лежит ровным слоем по всему лицу, и рынок - ну чистая панацея и рай на Земле.
И вторая - в котором реально существуют и кидалы, и лохи, и разводки, и фуфелы, и спекулянты. Но ведь - какова всё же сила печатного слова! Пока кидалово не вошло в учебники как часть современной экономики, все почему-то думают, что оно - исключение из правил, и создаваемые им коллизии носят частный характер.
