Стивен Рансимен - Сицилийская вечерня. История Средиземноморья в XIII веке
Карл, прежде чем дать ответ посольству, выслушал мнение своих советников. Он узнал, что войско Педро огромно, в особенности — его флот. Карл же не мог полностью положиться на свою эскадру: наемные команды были ненадежны, а генуэзцы даже открыто братались с сицилийцами. Он не хотел попасться в ловушку в Мессине, что непременно случилось бы, если бы путь к отступлению через пролив перекрыли бы арагонские корабли. Не хотел он также вступать в решающий бой, пока не подоспели его французские союзники. Среди всех советников Карла самым инициативным оказался Томмазо д'Ачерра. Он был сыном одной из внебрачных дочерей Фридриха II, а потому был на подозрении у короля; но теперь Карл был готов ему поверить. Томмазо заявил, что было бы лучше дожидаться подкрепления на сильной позиции на другом берегу пролива, в материковой Италии; сицилийцы вскоре устанут от арагонцев — тогда можно будет снова нанести удар по острову, предпочтительно — в более слабой точке, чем Мессина.316
Когда Карл снова встретился с арагонскими послами 17 сентября, он дал им расплывчатый ответ, сообщив, что не признает притязаний Педро на Сицилию, но при этом упомянул о том, что готовится уводить свои войска с острова, хотя не обещает, что не вернется однажды без предупреждения. Неделю спустя, обнаружив, что его двусмысленный ответ не помешал Педро неспешно продвигаться к Мессине, Карл начал переправлять свою армию и осадные орудия через пролив в Калабрию. К тому времени мессинцы узнали об арагонском вторжении. Генуэзский купец, своими глазами видевший короля Педро на острове, добрался до Мессины и сообщил новость Аламо. Горожане возликовали и, увидев, что неприятельская армия готовится свернуть лагерь и погрузиться на корабли, начали делать вылазки. Не вся армия успела эвакуироваться до подхода арагонского авангарда. В панике военачальники Карла Анжуйского смогли погрузить большую часть своих солдат на транспортные корабли, но некоторые остались и были убиты; было также брошено огромное количество вооружения и других трофеев.317
Король Педро совершил триумфальный въезд в Мессину 2 октября. Он не спешил на пути из Палермо. Как и король Карл, он не хотел вступать в решительное сражение, а, напротив, стремился дать анжуйской армии время переправиться в Калабрию, чтобы без боя заполучить весь остров. Педро не был уверен, что настроения сицилийцев останутся неизменными, но прекрасно понимал, что его основное преимущество в глазах жителей острова — это его армия и его флот. Король Педро пока не был готов рискнуть ни тем, ни другим, поскольку уже имел неутешительный опыт. Во время остановки в Милаццо к нему ночью явился старик в лохмотьях, представившийся как Виталис деи Джудичи из Мессины. В свое время он был преданным другом короля Манфреда, после гибели которого потерял все и с тех пор жил как нищий, в отличие от большинства сицилийских сеньоров. Против их непостоянства старик как раз настоятельно и предупреждал короля. Он сказал Педро, чтобы тот в особенности остерегался Аламо да Лентино, отважного капитана Мессины, который уже предал сначала короля Манфреда, а затем короля Карла. А еще хуже, чем Аламо, была его жена Махальда и ее отец Джакомо да Скалетта. Король Педро ответил весьма резонно, что его цель — завести друзей на Сицилии, а не оскорблять сицилийцев подозрительностью и обвинениями в прошлых преступлениях. Предостережение мстительного старика лишь подвигло его на следующее утро объявить амнистию всем политическим преступникам.
На следующий вечер король наверняка вспомнил того старика. Педро собирался провести ночь в деревне Санта-Лючия, расположенной в двух милях от Милаццо, и обнаружил, что там его поджидает та самая синьора Махальда. Он уже встречался с ней двумя днями раньше в Рандаццо на северных склонах Этны, когда остановился, чтобы поприветствовать делегацию, прибывшую из Мессины с известием о том, что король Карл покинул остров; а Махальда прибыла туда из Катании и привезла с собой ключи от города. Она решила, что ей вполне подойдет место королевской любовницы, и теперь пыталась реализовать свой план. Король Педро провел вечер, чувствуя себя весьма неловко. Он спасся только подробным рассказом о своей преданности королеве Констанции. Это был не тот аргумент, который мог понравиться Махальде. С этих пор она не скрывала своей ревности к королеве и стала использовать свое влияние на собственного мужа, Аламо, чтобы втянуть его в интриги против арагонской династии. 318
На тот момент Аламо был непреклонен. Он приветствовал Педро в Мессине и передал городское ополчение под командование короля. Сицилийцы и арагонцы отнеслись друг к другу по-братски и, полные воодушевления, отправились грабить калабрийское побережье. Отступление Карла было таким поспешным, что у него не хватило времени на ремонт кораблей. Карл встал лагерем в Реджо, пытаясь восстановить свое войско в ожидании союзников из Франции. Он не успел атаковать арагонцев до того, как последние корабли их эскадры прибыли наконец в Мессинскую гавань 9 октября. Два дня спустя несколько кораблей анжуйца пытались выскользнуть из порта Реджо, чтобы плыть в Неаполь. Арагонцы отправились в погоню, и тогда Карл приказал своему основному флоту атаковать. Однако его эскадра была оттеснена обратно в гавань Реджо с тяжелыми потерями, в числе которых были и две галеры, нанятые в Пизе. 14 октября состоялся второй морской бой, у Никотеры, где-то в тридцати милях к северу от пролива. Арагонцы, несмотря на то что численностью уступали противнику, сумели захватить двадцать одну груженную вооружением галеру, плывшую из Неаполя.319
Короля Педро эти успехи вдохновили, и он задумал высадить свои войска на материк. Он полностью контролировал Сицилию и — по крайней мере, на тот момент — господствовал на море. В конце октября солдаты Педро сошли на берег возле Никастро, на самом узком участке Центральной Калабрии, и заняли перешеек между Тирренским морем и заливом Таранто, таким образом отрезав Реджо и армию короля Карла от остального материка. Правда, это была не очень эффективная блокада. Карл Хромой, князь Салернский, с шестью сотнями рыцарей из Франции сумел войти в Реджо в начале ноября, и графы Алансона и Артуа последовали за ним месяц спустя. Карл доверил защиту области двоим своим лучшим французским военачальникам, Бертрану Артю и Понсу де Бланкефору, вместе с влиятельным итальянским магнатом, Пьетро Руффо, графом Катандзаро. Талантливые полководцы, они хорошо выполнили возложенную на них задачу и с помощью подкреплений, полученных из Франции, не дали арагонцам упрочить свои позиции.320
К ранней зиме война, казалось, зашла в тупик, и единственным выходом из него могло быть только вмешательство новых сил. Король Педро очень хотел избежать подобного поворота событий. Он выиграл первый раунд с помощью сицилийцев и мог рассчитывать на поддержку гибеллинов Северной и Центральной Италии. Действительно, после известия о Вечерне гибеллины в Перудже устроили переворот, и большая часть Умбрии теперь была под контролем гибеллинов. В деревнях сжигали изображения ненавистного Папы-француза Мартина IV. Первого мая Гвидо да Монтефельтро с отрядом тосканских и эмилианских гибеллинов устроил засаду в Форли папскому наместнику Романьи, французу Жану д'Эппу, и перебил большую часть его отряда. Знатное семейство Орсини подняло мятеж в Риме, но было вынуждено укрыться в своих замках в провинции. Конрад Антиохийский, внук Фридриха II, появился с армией в горах возле Тиволи.321 Но хотя гибеллины могли помешать врагам Педро и отвлечь их, они не могли оказать арагонскому королю реальную помощь. Среди других его друзей Генуя разделяла его враждебность к королю Карлу, хотя и готова была сдавать внаем галеры для армии анжуйца. Но Генуя была слишком занята своим соперничеством с Венецией из-за торговли на Востоке, а также войной с Пизой.322 У Педро был потенциальный союзник в лице императора Михаила Палеолога в Константинополе. Но теперь, когда исчезла угроза похода короля Карла на Константинополь, византийцы могли себе позволить игнорировать Запад. Им было чем заняться на Балканском полуострове и в Анатолии. Сам Михаил был болен, и конец его был близок. Он умер 11 декабря 1282 г., довольный делом своей жизни: он возродил Византийскую империю и предотвратил нападение из Западной Европы. Сын и наследник Михаила, Андроник, был миролюбивым и не очень способным правителем, чьим главным интересом было богословие. Правда, его дипломаты внимательно следили за делами в Италии, и он зашел настолько далеко, что его второй женой стала дочь могущественного североитальянского князя, маркграфа Вильгельма Монферратского. Но даже если бы король Педро захотел этого, византийцы не стали бы вмешиваться в западноевропейскую войну.323 Итак, у Педро были ненадежные союзники. В кастильском королевстве, на которое у него было некоторое влияние благодаря тому, что Педро удерживал у себя инфантов де Ла-Серда, шла гражданская война между королем Альфонсом и его сыном королем Санчо. Рудольф Германский разочаровал гибеллинов: он не хотел ссориться с Папой, поскольку все еще надеялся на императорскую коронацию и считал себя связанным договором с королем Карлом, чей старший внук был мужем его дочери. Король Эдуард Английский был дружелюбно настроен по отношению к Педро и был в прохладных отношениях с французским двором — но у него было достаточно своих забот. Он придерживался строго нейтральной позиции, готовый с радостью сделать что угодно для сохранения мира в Европе.324
