«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский
Глава II. Русская Православная Церковь и религиозная политика нацистской Германии на оккупированной территории СССР
1. Религиозная политика германских ведомств перед началом Второй мировой войны и антихристианская сущность нацистского режима
С самого момента своего возникновения национал-социализм не был чисто политическим движением. Значительная часть его создателей и руководителей воспринимала нацизм как новое мировоззрение и, в конечном итоге, основу для новой веры, которая расчистит себе путь пропагандой и насилием и придет на смену всем религиям мира. Уже в год основания (1920) национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП) в ее программе было заявлено, что она «представляет точку зрения позитивного христианства»[413]. Так впервые прозвучало одно из возможных названий нового религиозного учения, постепенно, вплоть до 1945 г. создаваемого нацистами и ставшего существенной составной частью их идеологии.
В этом плане среди работ нацистских лидеров, написанных до их прихода к власти, выделяется вышедшая в 1930 г. книга идеолога НСДАП и главного редактора центрального печатного органа партии – газеты «Фёлкишер беобахтер» – Альфреда Розенберга «Миф XX века». На ее примере хорошо видно, что Розенберг стремился создать не просто еще одну теорию общественного развития, а совершенно новую религию, фактически не имевшую ничего общего с христианством. В ее основе лежали учения о крови и расе и откровенный разрыв с нравственными принципами христианства, говорившими о равенстве всех народов и рас земного шара. Розенберг писал о полном разделении Нового и Ветхого Завета, который отвергался как религиозная книга. Апостол Павел объявлялся «фальсификатором Евангелия», и существующие Церкви назывались «порождением иудейско-сирийских стремлений апостолов». Вместе с ветхозаветными корнями христианства упразднялась и вся новозаветная догматика, «магия» таинств и иерархия, Иисус рассматривался как один из духовных вождей, наряду с предшествовавшими ему в других религиях. Согласно Розенбергу, «религия Иисуса» должна быть исправлена и освобождена от проповеди смирения и любви к ближнему: «Идея национальной чести является для нас началом и концом всего нашего мышления и действия. Она не терпит наряду с собой равноценного центра, какого бы то ни было рода». Понятие расы и крови ставилось над духовностью и объявлялось высшей ценностью: «Теперь пробуждается новая вера: миф крови, вера вместе с кровью вообще защищает и божественное существо человека. Вера, воплощенная в яснейшее знание, что северная кровь представляет собой то таинство, которое заменило и преодолело древние таинства». Лишь какими-то внешними элементами христианства, освобожденного от всей своей догматики, тайнодействия и иерархии, Розенберг соглашался наделить «немецкую церковь» нового типа, создание которой соответствовало стремлению северной расовой души обрести «германскую религию будущего»[414].
Одним из первых глубокий анализ взглядов Розенберга и идеологии нацизма в целом сделал известный православный богослов протоиерей Сергий Булгаков. В декабре 1941 – феврале 1942 гг. в оккупированном Париже он бесстрашно написал объемную работу «Расизм и христианство», в которой прямо и резко говорил о языческом характере новой религии: «Вместо Распятого и Его искупительной крови провозглашен также культ крови, но уже расовой, и знамением его является нехристианская свастика… Этот бог крови и эта религия являются нехристианскими… Это есть не столько гонение… сколько соперничающее антихристианство, «лжецерковь» (получающая кличку «немецкой национальной церкви»)». Сравнивая нацизм с другими проявлениями антихристианства – «воинствующим безбожием французских материалистов», взглядами Ницше, «ненавистью к святыне марксистов» и «варварскими гонениями большевиков», Булгаков пришел к выводу, что в Германии 1920–30-х гг. возникла наиболее острая, злая и опасная форма: «Здесь приходится сказать, что гитлеризм, как религиозное явление, есть еще более отрицательное, даже чем воинствующий атеизм большевизма, он более глубоко отравляет душу народную, чем большевизм; поскольку последний есть удушающее насилие, первый есть своеобразное явление духовной жизни, некоторое зачатие духовное, однако не в христианстве, но в язычестве»[415].
Забегая вперед, следует указать, что создать построенную на принципах нацистской идеологии религию в III рейхе не успели. Большое влияние в Германии имели две традиционные крупнейшие христианские конфессии – лютеранская и Католическая Церкви, и руководству НСДАП на протяжении всего срока своего правления приходилось так или иначе считаться с ними, иногда вынужденно маскировать свою антицерковную политику и даже идти на некоторые непринципиальные уступки. Кроме того, в нацистском движении были разные взгляды на взаимоотношения с христианскими конфессиями, некоторые его деятели считали вполне возможным, полностью подчинив их, использовать в своих целях. Еще в 1932 г. внутри лютеранской церкви было образовано пронацистское движение «немецких христиан» (Deutsche Christen). После прихода НСДАП к власти победившая партия принципиально отвергла все существовавшие церковно-государственные договоры, так как они предусматривали равноправное партнерство сторон. Но начинать с открытых гонений на религиозные организации еще не утвердившаяся в стране нацистская власть не могла. Ставший канцлером А. Гитлер включил лютеранскую и Католическую Церкви в орбиту официальной политики унификации, согласно которой все сферы общественной жизни Германии подлежали подчинению новой идеологии. Первые преобразования в этом направлении должны были произойти у лютеран. 14 июля 1933 г. рейхстаг одобрил указ о новой имперской церкви, после чего разгорелась борьба по выборам первого имперского епископа. Нацисты выдвинули кандидатуру Людвига Мюллера, представлявшего «немецких христиан», и сделали все для его избрания. Победив на выборах 27 июля, движение провозгласило себя «Евангелической церковью германской нации», призванной явить миру «германского Христа деиудаизированной Церкви»[416].
Начались преобразования в духе нацистских установок. Например, в Эйзенахе церковь земли Тюрингия создала «Институт исследования еврейского влияния на немецкую церковную жизнь», завязавший широкие международные контакты. В частности, с ним тесно сотрудничала консистория Немецкой евангелической церкви аугсбургского исповедания в Румынии. В марте 1942 г. на специальном заседании в Германштадте ее епископ Штаедельс заявил: «Мы за возможно более полное исключение Ветхого Завета из религиозной жизни немцев и, соответственно, также из евангелического преподавания религии». А научный руководитель общества сотрудничества с Эйзенахским институтом А. Шрейнер подчеркнул, «что в ходе национал-социалистической революции этот [немецкий] народ снял с себя тяжесть многолетней вины в том, что он не сберег вверенный ему Богом факел нордических представлений о жизни, но под влиянием чужого, а именно еврейского, воздействия непростительно пропитался им,… люди теперь требуют от Церкви осознания вины тем неослабнее, чем больше Церковь считала Библию евреев своим собственным письменным каноном и этим, как минимум, сознательно открывала вентиль, через который в нашу народную жизнь мог устремиться чуждый дух»[417].
Но часть лютеранских пасторов выступила с протестами против внедрения псевдохристианской нордической мифологии и
