Лев Кривицкий - Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции
1.2. Космический эволюционизм и космизм философского мышления
Космический эволюционизм как система объяснения мира имеет своей предпосылкой космизм – направление философской мысли, в основе которого лежит убеждение в единстве человека и космоса, космической сущности и природы человека, космическом смысле жизни человека, его способности познавать и преображать космос. Древнегреческий космизм базируется на признании космоса первопричиной всего существующего, в том числе и бессмертных богов, стройным порядком, возникшим как альтернатива хаосу, из его упорядочения и создания идеальных сферических образований. Идеализация космоса приводила к представлению о нём как носителе мировой гармонии и высшей красоты, воплощении мирового разума – Логоса. В Средневековье античный космизм уступает место антропоцентризму, но эпоха Возрождения возрождает и космическое мировоззрение в виде представления о единстве двух миров – микрокосмоса – мира человека и макрокосмоса – Вселенной. В Новое время бурно развивается механистический космизм, базирующийся на фундаментальных научных открытиях Коперника, Галилея, Бруно, Ньютона и натурфилософских обобщениях Декарта, Фонтенеля, Лапласа, Лейбница, Канта, Гегеля и др.
Новую эпоху в развитии космизма открыл русский космизм, в котором выделяются два основных течения – религиозно-философское и естественнонаучное. Религиозный космизм, представленный именами таких выдающихся русских философов, как В. Соловьёв, Н. Фёдоров, С. Булгаков и др., базируется на православной идее «обожения» космоса, то есть перехода под воздействием энергий божественного Логоса неуправляемой и безразличной к человеку космической стихии в состояние наполненности любовью и благодатью. В соответствии с этими воззрениями совершение человеком первородного греха исказило и развитие космоса, придав космическому порядку механическое строение, вследствие чего человек, изгнанный из рая, был обречён жить в неустроенном, жестоком, наполненном злом мире. Чтобы вернуть человека и окружающий его космос к Богу, подать ему пример искупления греха, на Землю был послан Христос. Но не пассивное принятие жертвы Христа, а лишь постоянная работа по преобразованию космоса и самого себя, может способствовать обожению космоса, созданию мировой гармонии, очеловечению земного мира, насыщению его любовью и согласием.
Несмотря на мистицизм, утопичность и фантастичность многих представлений русского религиозного космизма, примером которых является идея Н. Фёдорова о возможности воскрешения мёртвых к земной жизни от поколения к поколению естественным путём, космический оптимизм этого направления философской мысли имеет и рациональное зерно. Оно заключается в обосновании способности человека стать творцом мира, преобразить и усовершенствовать как окружающий мир, так и самого себя на принципах человечности, любви, сотрудничества и осуществления человеком своей космической миссии. В этом смысле своей вершины русский религиозный космизм достигает в философии творчества Н. Бердяева.
Утопическая сторона этих воззрений в соединении с марксистскими идеями экспроприации экспроприаторов, всеочищающей революции и диктатуры пролетариата была воплощена в реальность русским коммунизмом, стала одним из краеугольных камней его атеистическо-религиозной идеологии. Это принесло страшные последствия. Но великая общечеловеческая мечта об усовершенствовании человеком себя и всего миропорядка не может от этого быть дискредитированной. Значение русского космизма в том, что его представители не только выразили эту мечту в виде важнейшей сверхзадачи и смысла человеческого существования, но и указали определённые пути к повышению космической роли человека, к реализации этой сверхзадачи, соединив идею самосовершенствования с идеей усовершенствования миропорядка.
Особую роль в совершенствовании научных знаний о космических возможностях человека сыграл русский естественнонаучный космизм, виднейшими представителями которого были К. Циолковский, В. Вернадский, А. Чижевский и Н. Холодный. Руководствуясь общей для русских космистов идеей о несовершенстве земного бытия и необходимости его усовершенствования путём разработки конкретных средств воздействия космических процессов на Землю, К. Циолковский разрабатывает образцы ракетной техники (предназначенные не только для получения ресурсов из космоса, но и для распространения разума во Вселенной), В. Вернадский создаёт учение о биосфере и её превращении в ноосферу (в которой разумная организация всего околоземного пространства станет основой гармонического взаимодействия человека и природы), А. Чижевский исследует воздействие космических процессов на историю человечества и здоровье человека.
Космический эволюционизм представляет собой глубинное сочетание космизма и эволюционизма.
1.3. Космический эволюционизм и геоцентрическая интерпретация эволюционизма
Итак, космический эволюционизм есть, прежде всего, философско-мировоззренческий подход, нацеливающий научное познание на поиск общих закономерностей эволюции самых различных космических процессов, включая Землю как космический объект и человека как не только земное существо, но и фактор космической эволюции. Далее, космический эволюционизм есть негеоцентрический космизм, то есть такое космическое мировоззрение, которое рассматривает эволюцию человеческого познания и практики под углом зрения выхода за пределы земной, геоцентрической ограниченности, отстаивает космические возможности эволюционирующего человечества.
В этом отношении весьма характерны попытки противопоставить космическому эволюционизму геоцентрический вариант планетарного эволюционизма. Планетарный эволюционизм, то есть направленность познания на выявление эволюции планеты Земля, получает своё всестороннее развитие только с позиций рассмотрения Земли как частицы космоса, эволюционные процессы которой представляют собой вариант, пусть и особый, по-своему уникальный, но вариант космической эволюции. Геоцентрический же вариант планетарного эволюционизма, во-первых, сводит космическую эволюцию человечества, как максимум, к покорению околоземного пространства, и, во-вторых, представляет её «по образу и подобию» земной эволюции.
Так, автор реферата «Своеобразие планетарной эволюции» (В кн.: Концепции современного естествознания. Лучшие рефераты – Ростов-на-Дону: Феникс, 2002 – 352 с., с. 169–170) видит одно из важнейших методологических значений планетарного эволюционизма в том, что он, получая и систематизируя новые знания, помогает преодолевать устоявшиеся стереотипы в осмыслении реальности. «Одним из таких стереотипов, – считает он, – является представление человека высшей ступенью земной эволюции, обладающей способностью неограниченного самосовершенствования и распространения, как в пространстве, так и во времени. Человеческая цивилизация как антропосфера является одним из качеств планетарной материи. Её историческая этапность обусловлена конечносностью бытия любых материальных систем, т. е. данное качество имеет присущую лишь ему локальную зону пространства – времени. Фантазии о способности человека освоить иные космические миры… не имеют ничего общего с действительностью. Пространство ближайшего космоса – вот тот локальный участок Вселенной, который человек способен освоить и колонизировать».
В этом достаточно осмысленном призыве ограничить эволюцию человечества пределами Земли и околоземного пространства наиболее ярко выражен эволюционный геоцентризм как альтернатива космическому эволюционизму, как программа некосмического или даже антикосмического эволюционизма. Такая программа основана на фиксации и прямолинейной экстраполяции обстоятельств, с которыми столкнулась наука в конце XX – начале XXI века. Выход в космос и всё более прочное освоение околоземного космического пространства показал вместе с тем колоссальные трудности освоения более отдалённого космоса даже в пределах Солнечной системы. Экспоненциальный рост затрат на освоение даже ближнего космоса и их неокупаемость в обозримой перспективе требуют определённой жертвенности от обществ наиболее развитых стран, их готовности «оторвать» от обеспечения своего благосостояния весьма значительные средства и всячески интенсифицировать международное сотрудничество при весьма неясных шансах получить какую-либо ощутимую пользу от этих усилий. В результате угасла эйфория, которая в 60-х – 70-х и даже 80-х годах сопровождала полёты в космос, когда казалось, что человек так же легко сможет освоить любые космические пространства, как он смог преодолеть гравитационные «объятия» матушки-Земли. К тому же отпала потребность в амбициозной гонке по освоению космоса, которая в какой-то мере оправдывала себя как часть гонки вооружений в борьбе за выживание между мобилизационными структурами Запада и Востока, США и СССР.
