Геннадий Разумов - Атлантиды земли и морей
Мало кто из этих детей доживал до четырнадцати-пятнадцати лет. Однажды в жизни каждого из них наступал тот решительный момент, ради которого ему и приходилось все эти годы терпеть непреходящие муки, боль и страх. В этот радостный час с него наконец снимали ненавистный ошейник. Теперь он мог легко и свободно вздохнуть, расправить плечи и почуствовать себя на краю блаженства. В этот день его с утра хорошо кормили и давали сладости.
Но длинный, сплетенный из прочных шелковых нитей поводок совсем не убирали. Вместо ошейника его привязывали к широкому кожаному поясу, под которым плотными рядами подвешивались мешочки с порохом и взрывчаткой.
Живая бомба вместе с поводырем направлялась к стану противника. Мелкими перебежками и ползком мальчик приближался к шатру вражеского военачальника, незаметно пробирался внутрь и, оказавшись у цели, посылал поводком сигнал о своей готовности. В ответ поводырь тоже сильно натягивал поводок, потом резко его тянул на себя, дергал взрыватель, и все вокруг погружалось в огонь, дым и пепел. А ребенок наконец-то отправлялся туда, где его ждал большой сочный кусок жареной баранины и целая пиала рассыпчатого, тающего во рту золотистого жженого сахара.
Бывали случаи, когда поводырям удавалось остаться живыми…
Шахид XXI века также был на привязи. Его поводырь, усатый мужчина в помятом сером костюме, сидел за столиком возле входа в кафе и потягивал через трубочку коку из фирменного бумажного стаканчика. Напротив лежал мобильный телефон – его зеленой кнопке, по-видимому, и надлежало освободить на шахидском поясе предохранитель и выдернуть чеку взрывателя.
Средневековый шахид всегда был нацелен на определенного врага. В мирное, как теперь, время это мог быть неугодный айябский везирь в Каире или непокорный эмир Омана. А какую цель преследовал сегодняшний самоубийца? Не направлялся же он, в самом деле, вон к той группе туристов в разноцветных шортах, непрерывно щелкавших фотокамерами? Наоборот, он явно их сторонился, боясь попасть в объективы. И конечно, нелепо было подозревать его в намерении взорвать себя в стайке громкоголосых ребятишек, резвившихся на набережной под присмотром молоденькой воспитательницы. Вообще вряд ли ему была известна цель, на которую предстояло выйти. Не потому ли он выглядел таким неуверенным и нерешительным? Впрочем, возможно, не знал эту цель и тот усатый поводырь, вероятно, ему тоже откуда-то должны были послать команду.
Неожиданно старик почувствовал: что-то изменилось. То ли в походке мальчика, ставшей менее шаткой, то ли в его испуганных глазах, переставших так часто шарить по сторонам. Но что-то стало не так. Быть может, где-то там, у главного шахидского начальника, наконец принято решение, определена цель. Какая?
Старец отвел глаза от окуляра и посмотрел вдаль – обзор стал шире, взгляд охватил всю набережную, соседнюю улицу и привокзальную площадь. И вдруг ему сразу стало ясно, куда шел шахид. Конечно, к автобусной остановке. Кто там был, какого врага следовало уничтожить, зачем, почему?
У столба с автобусным указателем стояла мамаша с двумя малышами, одного она держала за руку, другой сидел в прогулочной детской коляске. Рядом веселились три девочки-хохотушки с ранцами за плечами, наверно, после школы ехали домой. Здесь же, на деревянной скамье, сидели две пожилые женщины, у них на коленях стояли большие пластиковые сумки со свесившимися вниз пучками зеленого лука и редиски. А к спинке скамейки, опираясь на фасонистую узловатую палку, прислонился немолодой мужчина в широких вельветовых брюках и серой рубашке навыпуск.
Кто из этих с виду совершенно безобидных людей мог быть вреден кому бы то ни было, почему их следовало уничтожить, чьи они враги? Было совершенно непонятно.
И вдруг старик подумал: а почему, собственно говоря, он стал подозревать в этом мальчике шахида? Глупость, ошибка. Тот просто шел к автобусу, собираясь куда-то ехать.
Старец перестал напрягать зрение, задумчиво покрутил в руках подзорную трубу, потом сложил ее и стал вкладывать в чехол. Но тут что-то заставило его вздрогнуть, он снова раздвинул тубусы и прильнул к стеклянному кружочку. Ах, вот оно что – человек с усами отодвинул от себя стаканчик коки, быстро встал из-за столика и торопливо направился тоже в сторону автобусной остановки. В его руках яркой вспышкой сверкнул на солнце мобильник. Все стало ясно. Ну конечно – сейчас мальчишка сядет в автобус, а усатый нажмет кнопку.
Старец занервничал, засуетился. Надо предотвратить несчастье, спасти ни в чем не повинных людей, этих девочек-школьниц, старушек, пожилого человека, малышей с мамой. Он бросился к трапу, спустился на берег и устремился к выходу из порта. Еще мгновение, и перед ним открылись ворота на улицу. Бегом, бегом, скорее. Успеет ли? Автобус уже появился из-за поворота, еще несколько кварталов – и он подойдет к остановке.
Старик почти уже добежал до перекрестка, на противоположной стороне которого должен был остановиться автобус. Неожиданно дорогу перегородил огромный грузовик, перевозивший строительные блоки. Пока он неторопливо проезжал перекресток, автобус совсем приблизился к остановке, затормозил, остановился. Старик издали увидел, как двери открылись и мальчик-шахид, проскользнув между другими пассажирами, быстро вошел внутрь.
Да, самоубийцу уже не поймать. А может быть, удастся остановить усача-поводыря, схватить за руку, не позволить нажать кнопку? Старик посмотрел вокруг – где он? Его нигде не видно. Возможно, спрятался в одном из магазинов или кафе на той стороне улицы. Или затерялся среди пешеходов, идущих по набережной.
А автобус уже тронулся с места. Надо было во что бы то ни стало его остановить. Старик бросился наперерез.
– Стойте!! – громко закричал он, замахал руками. Но никто не услышал и никто не увидел. Выпустив струйку дыма из выхлопной трубы, автобус отъехал от остановки и стал быстро набирать скорость.
Взрыв прогремел сразу за перекрестком. Выше всего взлетела детская коляска с привязанной к ней малышкой. По странной счастливой случайности она единственная из всех осталась жива. Наверно потому, что коляска упала на крышу стоявшего напротив дома. Туда же упала узловатая деревянная палка, в рукоятку которой крепко вцепились пальцы оторванной по локоть руки.
Черный хвост дыма с обрывками пламени и искрами пепла взметнулся вверх и, превратившись в серое облако, затемнил небо. День торопливо уходил в ночь…
Белое солнце пустыни спустилось с небесных высот и, теряя свою белизну, сначала пожелтело, потом стало оранжевым и, наконец, красным шаром коснулось далекого горизонта. Космический светолет Комплексно-исследовательской службы (КИС) медленно пролетел над бескрайними просторами песчаной пустыни и завис над длинным пологим пляжем – границей суши и моря.
К приборам внешнего наблюдения подошел высокий седой старец в черном рабочем комбинезоне и островерхом головном уборе с датчиками ближней и дальней связи. Он прильнул к окуляру и стал внимательно разглядывать поверхность земли. Где-то там у кромки воды находился объект, который предстояло исследовать. Но где? Отыскать его было непросто.
Внизу бушевала свирепая песчаная буря. Ураганный ветер высоко к небу поднимал огромные тучи пыли, закрывавшие землю плотной, почти сплошной непроницаемой завесой. Только изредка порывы ветра немного стихали, прячась в больших серо-желтых барханах. Их серповидные гребни лениво пылились и медленно перемещались то в одну, то в другую сторону. На многие сотни и тысячи километров до самых гор тянулась эта мертвая мрачная пустыня.
А когда-то здесь кипела жизнь и пересекались во времени и пространстве сменявшие друг друга великие человеческие цивилизации. Среди них одной из самых счастливых была эпоха Арабского халифата – огромной мусульманской державы, простиравшейся от границ Индии до берегов Атлантического океана. Это она вписала самые блестящие страницы в долгую историю Переднего Востока, Средиземноморья, Средней Азии, Кавказа.
Предшественники арабов – гунны, сарматы, татаро-монголы и другие варвары – покорители мира приносили народам почти всегда только разрушения и отбрасывали цивилизацию назад. В отличие от них арабы времен халифата, наоборот, являлись поборниками науки, торговли, ремесленничества. Будучи довольно терпимыми к разным религиям и верованиям, они стали объединителями и переносчиками культуры, искусства Запада и Востока, развивавшихся до этого изолированно друг от друга. Они дали миру великих философов, математиков, астрономов, оставили после себя множество важных достижений науки, в том числе, например, десятичную систему цифр.
Но, как и каждая эпоха человеческой истории, арабское средневековье, кроме всего хорошего, подарило наследникам и целый ряд мерзких изобретений. Одно из них, шахидство, пережило века и более чем через тысячу лет неожиданно снова возродилось. Причем в самой ужасной форме, став настоящим оружием массового уничтожения. Именно оно оказалось главной причиной гибели человечества. В 3-м тысячелетии волны террора, убийств, самоубийств и самосожжений стали накатываться одна за другой. Море крови затопило города и страны. Тогда впервые и начали строиться «ноевы ковчеги» – большие космические корабли-паромы. На них сотни тысяч переселенцев-эмигрантов отправились обосновываться заново в колониях на Луне, Марсе, Венере и планетах других звездных систем.
