Станислав Кульчицкий - Почему он нас уничтожал? Сталин и украинский голодомор

Во время образования СССР Ленин убедил вождей второго эшелона в том, что высокий статус национальных государств советского типа можно считать безопасным, поскольку любая инициатива с их стороны парализуется по партийной линии. Однако для национальных республик с таким высоким статусом пребывание в тоталитарном «государстве-коммуне» оказалось смертельно опасным. Чтобы воспрепятствовать угрозе повторного распада империи в условиях острого социально-экономического кризиса, Кремль мог применить любые средства…

Массовые репрессии сталинской эпохи четко различимы по своей направленности — социальной, этнической, национальной, территориальной. Украина на четверть столетия, то есть на весь период сталинской диктатуры, оказалась в эпицентре репрессий. Сталин боялся Украины и не доверял даже тем ее руководителям, назначение которых происходило под его собственным контролем. «В Украинской компартии (500 тысяч членов, хе-хе) обретается не мало (да, не мало!) гнилых элементов, сознательных и бессознательных петлюровцев, наконец — прямых агентов Пилсудского», — писал он с курорта Кагановичу

11 августа 1932 года. Получив сведения о том, что десятки райпарткомов высказались против навязанного Украине плана хлебозаготовок, он заявил в этом письме прямо и недвусмысленно: «Украину можем потерять…, как только дела станут хуже». Отсюда видно, что генсек осознавал опасность суверенизации УССР в случае кризиса в центре. Это не удивительно, ведь объективные основания для суверенизации республик всегда существовали. Более того, они были реализованы в 1989–1991 годах.

Голодомор не может быть отделен от других видов репрессий. Суть их состояла в том, что контроль над партией, государством и обществом генсек использовал для уничтожения тех, кто представлял угрозу его личной власти. Жертвами сталинской команды стали и полумиллионная Компартия Украины (численность которой за несколько лет сократилась почти наполовину), и украинские крестьяне вместе с крестьянами других национальностей, которые имели несчастье проживать на территории республики, и беспартийная украинская интеллигенция и, если требовалось отвратить гнев репрессированных от генсека — те, кто непосредственно осуществлял репрессии. Одновременно с репрессиями в УССР Кремль раз и навсегда решил проблему «второй Украины» на Северном Кавказе: украинизация районов с большинством украинского населения прекратилась, а коренным жителям было предписано считать себя русскими. После Голодомора и совпавших с ним по времени кампаний борьбы с «петлюровщиной» и «скрыпниковщиной», в ходе которых были уничтожены либо изолированы десятки тысяч представителей национальной интеллигенции, протестный потенциал украинского народа был настолько подорван, что Сталин отважился сделать шаг, который в сложившейся ситуации уже утратил политическое значение: он перенес столицу УССР из Харькова в Киев.

Следует с пониманием отнестись к чувствам граждан Украины, которые десятками лет жили в условиях сталинской диктатуры, а после войны оказались на Западе. Они были убеждены, что их преследовали по признаку этнического происхождения. Но уже Джеймс Мейс первым из ученых заявил, что сталинский террор в Украине направлялся не против лиц определенной национальности, а против граждан Украинского государства.

Вторая половина 1932 года оказалась точкой пересечения двух кризисов, которые наложились один на другой — в социально-экономической и национальной политике Кремля. Как свидетельствуют документы, Сталин более всего боялся социального взрыва в голодающей Украине. Граждане Украины даже в «смирительной рубашке» советской республики создавали самым своим существованием угрозу для кремлевских преступников, которые овладели партией и созданной ею новой империей.

Когда мы говорим, что Кремль поставил украинских крестьян на грань и за грань смерти сначала конфискацией хлеба, а потом — всего незернового продовольствия, от нас требуют: покажите документ! Нет документа, нет и геноцида.

Люди, которые пережили Голодомор, рассказывали, что специальные бригады под руководством чекистов проводили обыски в хозяйствах и забирали все продовольствие. Десятки, сотни, тысячи свидетельств из разных населенных пунктов слагаются в целостную картину. Если это верно, то следует сделать единственно возможный вывод: те, кто обыскивал, руководствовались приказом, даже если он не был зафиксирован на бумаге. Но от нас требуют письменный документ.

Что же, можно показать и письменный документ. Он был напечатан еще в сентябре 1990 года, но без контекста остается «глухим». Рассказ о телеграмме вождя, которая была адресована украинским крестьянам 1 января 1933 года, надо начинать с действий чрезвычайных хлебозаготовительных комиссий, посланных генсеком под руководством Молотова в УССР, и под руководством Кагановича — на Кубань. Молотов написал текст двух постановлений: ЦК КП(б)У от 18 ноября и СНК УССР — от 20 ноября (окончательный их текст завизировал Сталин). В них содержались зловещие пункты о натуральном штрафовании «должников» — мясом и картофелем.

На протяжении декабря 1932 года у крестьян непрерывно искали хлеб. К обыскам привыкли и те, кто обыскивал, и те, кого обыскивали. Обыски проводились уже слаженными командами, которые возглавлялись чекистами. В них входили люди, командированные городскими учреждениями и предприятиями, а также местные колхозники — члены комитетов незаможных крестьян. Они тоже голодали, и поэтому делали свое дело добросовестно, получая определенную часть найденного хлеба. Чекисты доложили в Кремль, что за декабрь и две декады января они нашли в УССР 14 956 ям в крестьянских усадьбах и 1980 «черных амбаров» в колхозах, а всего 1,7 млн. пудов зерна. Это было мизерное количество. Заготовители еще до кампании обысков изъяли из деревни весь хлеб, как это они сделали и в предыдущие годы. Подземных «пшеничных городов», описаниями которых были полны газетные страницы, чекисты в Украине не нашли.

В конце декабря Сталин знал, поскольку чекисты докладывали, что «пшеничных городов» под землей в Украине нет. Тем не менее руководители республики получили от него новогоднюю телеграмму, в которой предлагалось «широко оповестить через сельсоветы колхозы, колхозников и трудящихся единоличников, что:

а) те из них, которые добровольно сдают государству ранее расхищенный и скрытый хлеб, не будут подвергаться репрессиям;

б) в отношении колхозников, колхозов и единоличников, упорно продолжающих укрывать расхищенный и скрытый от учета хлеб, будут применяться строжайшие меры взыскания, предусмотренные постановлением ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г.».

В телеграмме один сюжет — о расхищении урожая. Мы можем оценить степень озлобленности городского населения, которое перед новым годом стало получать сокращенный хлебный паек вследствие того, что колхозники и единоличники «разокрали урожай». Мы можем оценить и мастерство сталинской режиссуры, которая гротескно преувеличивала масштабы «украденного» и обременяла виной за голод в стране, который становился все более тяжким, именно крестьян.

Если рассматривать сталинскую телеграмму вне времени и пространства, мы не почувствуем в ней взрывчатой силы. Ее ужасающее содержание раскрывается только при аналитическом изучении. Сталин знал, что не стоит рассчитывать на возврат хлеба, который «разокрали». О чем же шла речь?

Первый пункт телеграммы был предупреждением: сдавайте хлеб, иначе будет хуже. Второй пункт становится понятным только в сопоставлении с первым, поскольку адресовался крестьянам, которые проигнорировали предупреждение. Но таких крестьян следовало определить. Каким же способом? Еще не придумали ничего другого, кроме обыска. Следовательно, адресованная украинским крестьянам телеграмма генсека была сигналом для проведения массовых обысков. Те, кто пережил Голодомор, рассказывали, что в ходе январских обысков у крестьян забирали не только картофель и мясо с салом, как предусматривалось в партийно-правительственных постановлениях о натуральном штрафовании, но и все продовольственные запасы. Следовательно, телеграмма безошибочно указывает на человека, который дал сигнал начать репрессивную акцию по изъятию незернового продовольствия, то есть на организатора террора голодом.

Конфискацией продовольствия Сталин не ограничился. 22 января 1933 года он собственноручно (автограф сохранился) написал от имени ЦК ВКП(б) и СНК СССР директивное письмо, которое начиналось так: «До ЦК ВКП и Совнаркома дошли сведения, что на Кубани и Украине начался массовый выезд крестьян «за хлебом» в ЦЧО, на Волгу, Московскую обл., Западную обл., Белоруссию». Кремль потребовал от руководителей соседних регионов заблокировать УССР и Кубань.