Скульптуры земной поверхности - Николай Александрович Флоренсов
Достаточно оглянуться на смежные или более удаленные от геоморфологии науки о Земле, чтобы увидеть в них близкое или аналогичное положение с их теоретической базой. Ни одна из них не обладает законченной теоретической основой. Нас смущает быстро идущее внедрение в большинство наук о Земле математических и физических методов, новые изощренные методы измерений различных природных параметров, тончайшего анализа вещества. В какой-то мере это нужно и геоморфологии, но эта мера, поскольку мы имеем дело с морфологической наукой, в высшей степени специфична. Самое же главное, с нашей точки зрения, состоит в том, что еще не создана (и с этим, кажется, все согласны) общая теория развития Земли, в рамках которой только и смогут найти свое место производные и согласованные с такой общей теорией теоретические основы отдельных наук, изучающих части единого целого.
Непременным условием успешного развития в наше время всяких, в том числе естественноисторических наук является внедрение в них методов количественного анализа и вообще возможность количественных оценок. Переход от качественно-описательного к количественно-аналитическому языку и мышлению коснулся, хотя и в разной степени, всех наук. Геоморфология занимает в этом отношении, по-видимому, такое же место, как, скажем, палеогеография или историческая геология, хотя казалось бы, имея дело с рельефом, характеризующимся с внешней стороны положением точек земной поверхности в пространстве, в ней могут и должны быть использованы различные геометрические методы. Так оно и есть на самом деле, и геометрические приемы составляют в геоморфологии целое направление — морфометрию, которая, впрочем, еще не приобрела цельности и не выявила общих закономерностей. Предложено и с успехом применяется много морфологических методов (в чем особенно преуспела саратовская геоморфологическая школа), но цельного учения пока не создано. Разумеется, немалый интерес имеют опыты тренд-анализа рельефа и другие подходы. В общем можно сказать, что в области количественных характеристик геоморфология развивается если и медленно, то неуклонно. Немало сделано и в изучении физики геоморфологических процессов, хотя, пожалуй, наибольшее отставание имеет место именно в этой области, за исключением достижений наших мерзлотоведов, наших и зарубежных вулканологов. Соответствующие разработки особенно многочисленны в прикладных направлениях, в первую очередь в инженерной геологии, которая по своим задачам и методам их решения по существу сливается со строительной или инженерной геоморфологией. При наличии немалого количества моделей, относящихся к динамике склоновых процессов, геоморфология еще далека от разработки общей теории движения рыхлых масс по земной поверхности — основного и постоянно действующего механизма рельефообразова-ния. Предпосылки для создания такой теории, можно сказать, налицо.
Когда мы говорим о необходимости изучать геоморфологические объекты и процессы мерой и числом, то иногда, пожалуй, забываем, что же, собственно говоря, с какой целью и с какой точностью мы должны изучать количественными методами. Если по отношению к процессам это достаточно ясно, то по отношению к самому рельефу ясно не всегда. Ведь земная поверхность и ее рельеф — это не синонимы. Последний — одно из свойств первой, пусть главное в ней — ее форма, но это не все. В геоморфологии под рельефом принято понимать форму твердой земной поверхности. А что представляет собой реальная, географическая земная поверхность? Попробуем остановиться на этом, кажущемся несколько странным, вопросе.
Пожалуй, только в гористых пустынях да на высоких горах (по не самых высоких, закованных в льды), например, типа большинства сибирских гор, возвышающихся над границей леса, по не достигающих снеговой линии, так называемых гольцов, мы видим в натуре рельеф твердой земной поверхности. Слишком мало мы бы знали, если бы довольствовались этим! Поэтому в понятие о земной поверхности, изучаемой наукой о рельефе входят и обширные пространства суши и морского дна сложенные рыхлыми или полурыхлыми осадками разнообразного происхождения и возраста, вплоть до современных Составляющий их материал — плоть от плоти земной коры И если таким пространствам в общем случае свойствен более ровный, спокойный рельеф, то местами он может оказаться и очень сложным. Но остается еще много мест и площадей, покрытых льдами, материковыми или горными, где гидросфера в твердой фазе прямо образует физическую. земную поверхность, обладающую тем или иным, не всегда специфическим рельефом. Есть на Земле и обширные площади, покрытые и покрываемые громадными массами «отбросов» биосферы, и величественные высокоствольные леса, под покровом которых, да и почв под ними, скрывается подчас на значительной глубине все та же физическая твердая земная поверхность. Эти разнородные образования, смыкаясь и переходя друг в друга, все ведь участвуют в создании образа земной поверхности, ее формы, ее ландшафтов, причем каждое из них развивается по собственным законам. Мерка единого механизма формообразования ко всем этим образованиям, очевидно, неприложима. Иными словами, земная поверхность от места к месту разнородна и, описывая ее с помощью тех или иных моделей, в частности, изображая ее гипсометрию, мы чрезвычайно упрощаем и схематизируем само явление «рельеф земной поверхности», вводя в совместное геоморфологическое рассмотрение объекты разной природы и разного масштаба. Всем сказанным автор хочет подчеркнуть, что существующие приемы количественного анализа рельефа дают лишь очень приближенное его описание. Моделирование рельефа, его «разрешающая способность» должны быть жестко связаны с масштабом задачи.
Возьмем, например, болото с мочажинами, кочками и прочими атрибутами, подобное тем, которые с такой неподражаемой изысканностью опоэтизировал А. Блок в своем цикле «Пузыри земли». Ведь о рельефе болот, все еще занимающих огромные пространства в нашей стране несмотря на успехи мелиорации, как о рельефе плоском, мелкобугристом, кочковатом и т. д. мы говорим лишь в применении к нашему житейскому опыту. Где в таком болоте «рельеф твердой земной поверхности»? Он где-то на глубине, невидим, а реальная поверхность болота образована смешением или чередованием масс вещества, принадлежащих по происхождению и фазовому состоянию ко всем внешним геосферам — водной, газовой, земной коре, биосфере. Оказывается мы попали в очень сложную природную систему теснейшего взаимодействия и взаимопроникновения всех внешних оболочек! Перед нами слой, а не единая сложная однородная поверхность. И лишь со стороны, в удалении, поневоле схематизируя, мы сможем подыскать для рельефа такого болота какое-то простое общее название. А этот пример показывает еще, что под внешней (с течением времени, конечно, меняющейся) формой какого-то участка земной поверхности могут скрываться еще многие другие внутренние формы, отнесенные к тем или иным свойствам Земли.
Всем сказанным мы пытались пояснить нашу мысль о том, что в будущем развитии геоморфологии будет необходимо пользоваться какими-то более определенными понятиями, чем «рельеф земной поверхности» в современном, как видим, очень общем и тем самым довольно расплывчатом понимании. На это до сих пор почему-то обращалось мало внимания, а ведь вся морфометрия рассчитана на познание строго определенной и совершенно конкретной
