Шалва Амонашвили - Здравствуйте, дети!
Чтобы педагог смог обучать своих шестилетних учеников без отметок, ему нужно определить, что же он выбирает: быть верным своему святому долгу перед детьми или проработать спокойно энное количество лет, именуемое педагогическим стажем. И если педагог, выбирающий путь творчества, новаторства и ищущий пути к сердцу каждого ребенка, будет восхищаться тем, что пошло поколение умных и жаждущих знаний детей, то второй педагог, с «жезлом» в руках, будет твердить на каждом педсовете: «Что за дети, ничего не хотят делать, не хотят учиться! Даже шестилетки, если не накричишь на них, не пригрозишь чем-то, не утихомириваются на уроках!» Этот второй педагог, войдя в свой подготовительный класс, скажет своим шестилеткам: «Я не люблю шутить! Кто не будет хорошо учиться, не будет внимательным, получит двойку! А вы знаете, что такое двойка? Вот узнаете. А теперь положите руки на стол и слушайте!» Первый же педагог, разумеется, такого не скажет никогда. Он обратится к малышам: «Дети, я хочу посмотреть, как вы улыбаетесь! Я люблю ваши улыбки! Улыбнитесь, пожалуйста! А теперь скажите: что вы больше любите слушать — сказку или стихотворение? Так и быть, расскажу вам сказку о мальчике-с-пальчик! Устройтесь поудобнее! Жил-был…» И выбирает этот педагог самый трудный путь к сердцам детей: путь повседневного обновления своей методики обучения и воспитания и, стало быть, самого себя, чтобы доставлять детям радость общения с ним.
Возникнет ли в таком случае вопрос о том, как сохранить в классе порядок, как утихомирить детей без «жезла», без отметок? Дети зашумели в классе, хочешь им сказать что-то хорошее, научить чему-то… «Успокойтесь!» — говоришь, но они не слушаются. Как быть? Прикрикнуть хорошенько, пригрозить пальцем, наконец, сказать, что поставишь двойку за поведение? И тогда всё стихнет, все успокоятся? Как трудно дать здесь однозначный ответ, выписать рецепт прямого назначения. Трудно потому, что вопрос о дисциплине опять-таки возникает при императивном обучении. И когда обучаешь и воспитываешь детей императивно, то часто приходится повышать голос: «Михо, ты умолкнешь или нет в конце концов?!», образумливать, утихомиривать не только Михо, но и других. Но ведь дети могут через минуту забыть о том, что произошло, и опять попытаться высвободить себя из сети императивности, чтобы заняться более интересным делом! Так не лучше ли опираться не на такие способы восстановления порядка, а на изменение характера отношения к детям, изменение самого процесса обучения и воспитания; наконец, установление в классе общей атмосферы доброжелательности, чуткости? Все это Л. Н. Толстой называет «духом школы», который, по его мнению, составляет «сущность, успешность учения». «Этот дух, — писал он, — подчинен известным законам и отрицательному влиянию учителя, т. е. что учитель должен избегать некоторых вещей, для того чтобы не уничтожить этот дух… Дух школы, например, находится всегда в обратном отношении к вмешательству учителя в образ мышления учеников, в прямом отношении к числу учеников, в обратном отношении к продолжительности урока и т. п. Этот дух школы есть что-то быстро сообщающееся от одного ученика другому, сообщающееся даже учителю, выражающееся, очевидно, в звуках голоса, в глазах, движениях, в напряженности соревнования, — что-то весьма осязательное, необходимое и драгоценнейшее и потому долженствующее быть целью всякого учителя. Как слюна во рту необходима для пищеварения, но неприятна и излишня без пищи, так и этот дух напряженного оживления, скучный и неприятный вне класса, есть необходимое условие принятия умственной пищи» (Толстой Л. Н. Указ, соч., с. 199). Установите этот дух в общении с детьми — и проблема порядка в классе возникнет перед вами в совершенно ином плане: «Ежели оживление это имеет предметом урок, то лучше и желать нечего. Ежели же оживление это перешло на другой предмет, то виноват был учитель, не руководивший этим оживлением. Задача учителя… состоит в том, чтобы постоянно давать пищу этому оживлению и постепенно отпускать поводья ему» (Там же, с. 200).
Итак, нужны ли отметки «нулевикам»?
Нет, дети в них не нуждаются, потому что отметка мешает им пристраститься к знаниям, жить в школе радостно и весело.
Нужны ли отметки педагогам?
Пусть сами за себя решают мои коллеги. Что касается меня, они мешали бы мне радоваться каждой встрече с детьми.
Может быть, тогда отметки нужны родителям, чтобы знать, как учатся их дети?
Скажу откровенно: вряд ли желательно давать родителям отметки успеваемости их детей. Что они будут делать с этими отметками? Сами цифры не скажут ровным счетом ничего о конкретных успехах и неуспехах ребенка. Что им скажет, допустим, цифра «2» по математике? Разве она расскажет мамам и папам, что ребенок еще не может складывать числа в пределах десяти, что он допускает ошибки при решении задач типа «В магазин привезли 8 ящиков яблок, было продано несколько ящиков. Осталось 3 ящика. Сколько ящиков яблок продали?»? Разве объяснит эта цифра, по какой причине ребенок не смог ответить педагогу сегодня на уроке на вопросы: где в примере первое слагаемое, второе слагаемое, сумма? И наконец, разве сможет она посоветовать родителям, в чем и как помочь ребенку? Цифра эта не умеет говорить на таком языке. Зато она умеет ябедничать, она так и бежит к папе: «Присмотри за ребенком! Он ничего не хочет делать!» Думаете, «5» и «4» несут с собой радость? Часто они вызывают успокоение и праздность родителей в отношении воспитания ребенка: «Какой он у нас умный! Раз он так хорошо учится, значит, наша помощь ему совсем не нужна!»
А теперь представим такой печальный случай. Ребенок заболел. Конечно, будем вызывать не учителя, а врача-специалиста, чтобы посмотреть, что с ним. Врач осматривает горло, заставляет ребенка высовывать язык, слушает легкие, измеряет температуру. Затем пишет свой диагноз о состоянии здоровья ребенка — «2» — и уходит. Что делать маме с этой двойкой? Ребенок ее не проглотит как пилюлю, накладывать ее на спину как горчичники тоже нельзя. А эта двойка только и кричит: «Ребенку плохо! Надо ему помочь!» Есть ли гарантия, что диагноз «2» о состоянии здоровья ребенка направит родителей на верный путь лечения? Такой гарантии, разумеется, нет, и потому дать родителям больного ребенка диагноз «2» чревато большими опасностями. Это понимают все, и потому никому и в голову не придет с помощью цифр справляться о состоянии здоровья. После осмотра больного добрый Айболит объяснит родителям, чем болен ребенок, каковы причины этой болезни и как ухаживать за больным, чтобы он скорее поправился. Этот Айболит достанет из кармана своего белого халата бумагу с треугольной печатью, выпишет лекарства и строго разъяснит, в каком количестве, в какое время и сколько раз надо их принимать.
Кто же придет к родителям ребенка, получившего «2» по математике, и толком объяснит, каким именно должно быть домашнее обучение? И родители будут вынуждены стать педагогами-знахарями, главным средством которых является испокон веков бытующее строгое запрещение удовольствий. Средства воспитания педагога-знахаря так же опасны для интеллектуального и морального развития ребенка, как лекарства знахаря для обеспечения здоровья человека. Бывают случаи, когда и в одной, и в другой сферах все кончается благополучно — метод воспитания оправдал себя, лекарство для лечения недуга тоже оправдало себя. Но это случай, а не закономерность.
Таким образом, родителям шестилеток лучше не давать никаких отметок, чтобы этим не нарушать духа школы.
Пакеты родителям
Но родители имеют право знать, как именно учится их ребенок в школе. Мы обязаны давать им полезные советы о воспитании и помощи ребенку в семье. Этому и служат наши пакеты, заполнением и заклеиванием которых заняты сейчас мои дети. Лали, принеси свой пакет!
Лали подходит к моему столу и достает содержимое пакета (всего 23 листа): два образца то каллиграфии, два сочиненных девочкой рассказа, три работы по подбору слов для вставления в текст, составленные ею задачи и примеры, геометрические чертежи, пять рисунков, две аппликации, запись на четырех страницах: «Чему я научилась на уроках родного языка», «Что я знаю по математике». «Что я знаю о Пиросмани».
Просматриваю, одобряю.
— Вот твоя характеристика! — отдаю девочке напечатанную на листе бумаги характеристику, подписанную завучем и мной. В ней написано:
Лалидобрая и трудолюбивая девочка. Товарищи ее любят.
Она наша санитарка в классе. Когда Ника поцарапал себе палец, Лали помазала йодом и перевязала палец бинтом.
Лалиумеет интересно рассказывать, говорит складно, только ей нужно избавиться от привычки говорить «эээ» в паузах между словами и фразами.
Знает много стихотворений. Особенно понравилось товарищам, как выразительно она читает стихотворения Важа Пшавела.
