Вадим Нагаев - Какова цель эволюции
Тенденция, отмеченная Г. Коганом, не ограничивается исполнительским искусством, она давно уже вторглась и в творческий процесс создания музыки.
Чувственно-эмоциональный замысел, рождающийся в сознании композитора, является главным, исходным моментом его творчества. С помощью установленных в музыке законов, опираясь на свое музыкальное мастерство, маэстро выражает свой замысел в рациональных музыкальных формах, позволяющих его воспринимать.
Многие специалисты в области теории музыки едины во мнении, что главный исходный момент в музыкальном творчестве играет все меньшую роль при создании музыкальных произведений.
Иррациональная сторона в этом процессе все больше вытесняется рациональной, когда глубокий и непостижимый чувственно-эмоциональный порыв отходит на задний план, а на первый выходят мотивы, созвучные с трактатом Ито-Сан.
Музыка представляет собой ту область, которая ближе всего соприкасается с чувственной стороной сознания человека, и именно ее можно рассматривать как чуткий барометр, отражающий процесс проникновения рационализма во все сферы нашей жизни.
«Человечество, преодолевшее в прошлом великое оледенение Земли, должно преодолеть современное оледенение душ» – это слова другого педагога и известного советского физика-теоретика профессора Д. И. Блохинцева.
Дмитрий Блохинцев был не только выдающимся представителем рационалистической науки, но и хорошо известен своим поэтическим и живописным творчеством. Это был человек, понимавший роль и значение эмоционального восприятия окружающего нас мира в научном познании.
«Красоту в математическом построении мы видим после того, как поняли его логическую структуру; видение красоты возникает в результате размышления. В искусстве же, напротив, размышление возникает как следствие прямого восприятия красоты.
Наука и искусство суть средства к познанию жизни. Они не антиподы, они дополнительны и будут существовать, пока существует род человеческий».
Так ученый отразил ситуацию, которая в своей сущности не должна допускать «оледенение душ», вызывавшее у него беспокойство.
Но откуда взялось такое «оледенение»? Да и можно ли вообще ставить вопрос о глобальном погружении человеческого сознания в мир рационалистических категорий? Если да, то что является причиной такого процесса и какова его логика?
Чтобы ответить на первую часть вопроса, необходимо обратиться к научному наследию русского философа Николая Бердяева, который рассматривал религию христианства как могучую силу, создавшую предпосылки для научного познания природы. По его мнению, именно христианство освободило человека от власти природных стихий.
Исходя из того, что все древние мифы построены на духовном состоянии человека, в основе которого ощущение природы как живого организма, одухотворенного, населенного демонами, Н. Бердяев рассматривал дохристианский период истории как период порабощенности человеческого духа «низшими стихийными началами». Эта порабощенность порождала страхи перед демонами природы, лишала мысль свободы полета.
Анализируя внутреннее состояние людей в эпоху язычества, Н. Бердяев приходит к выводу, что человек психологически был не в состоянии возвысить себя над природой посредством ее научного познания. Миропонимание, построенное на мифологической основе, формировало такое духовное состояние, которое не позволяло ему активно вторгаться в природу, без чего научное познание невозможно.
Христианство, по мнению русского философа, смогло вырвать человека из природы, возвысить его над ней благодаря тому, что выработало в его сознании отношение к природе не как к живому организму, а как к мертвому механизму.
Процесс этот был длительным, человеческий дух, прежде чем обрести способность к объективному научному познанию реальности, прошел «инкубационный» период Средневековья, который наглухо закрыл в сознании человека внутреннюю жизнь природы, объявив связь с природными духами черной магией, одним из самых величайших грехов.
С этих позиций мрачное Средневековье было чрезвычайно важным периодом в истории человечества. Оно не только создало психологические предпосылки для научного познания окружающего нас мира, но и положило начало формированию антропоцентрического мировоззрения, в основе которого лежит представление о мире как совокупности безразличных нейтральных вещей, существующих по определенным законам.
Антропоцентризм, возникший на основе христианства и поставивший в центр мироздания человека, вырвал его из природной среды, а саму природу ему противопоставил.
Шаг за шагом, овладевая сознанием, антропоцентризм начал формировать принципиально новое духовное состояние человечества, в основе которого – отношение ко всей внечеловеческой действительности как к гигантской кладовой, к которой следует обращаться только за средствами, позволяющими все полнее удовлетворять растущие потребности человека. Это духовное состояние стало главной основой для бурного научно-технического прогресса. Так, вторгнувшись в Европу, религия христианства сформировала духовные основы техногенной цивилизации, которые охватили все человечество и которые непосредственно к христианству уже никакого отношения не имеют.
Антропоцентризм не просто вырвал человека из природной среды, он природу ему противопоставил. Итогом и показателем такого противопоставления стало сегодняшнее варварское отношение к ней, в основе которого – стремление использовать ее, израсходовать, а если того требуют экономические интересы, то и уничтожить. Такое отношение к окружающей среде есть проявление рационалистических тенденций в сознании человека, порожденных антропоцентрическим мировосприятием. Однако эти тенденции не могли ограничиваться только отношением к природе, очень быстро они полностью охватили духовный мир человека. Именно антропоцентризм стал причиной погружения человеческого сознания в пучины холодного рационализма. Сам же процесс такого погружения – это неотъемлемый атрибут исторической эпохи, породившей техногенную цивилизацию.
Все это является ответом на первую часть вопроса о причинах роста рационалистических тенденций в сознании человека. Однако выявить логику в этом процессе и таким образом дать ответ на вторую часть вопроса значительно сложнее.
В одном старом сборнике детективов был описан любопытный разговор следователя с разоблаченным преступником.
Оправдывая свою жадность, которая привела его на скамью подсудимых, многоопытный расхититель сравнивал свои действия с одним примечательным стереотипом в поведении обезьян. Суть в следующем: некоторые племена для охоты на них используют лишь банан и тяжелый сосуд с узким горлом. Достаточно поставить сосуд под дерево, на котором сидит обезьяна, и на виду у нее положить банан на дно сосуда. Такое примитивное подобие мышеловки позволяет легко поймать гораздо более организованное млекопитающее, нежели мышь.
Как только охотники уходят в укрытие, обезьяна спускается с дерева, чтобы заполучить банан. Но все рассчитано таким образом, что просунуть руку в узкое горло сосуда, равно как и вытащить ее обратно, она может лишь без заветной добычи.
Схватив злополучный плод, несчастная обезьяна уже не может с ним расстаться, и, несмотря на то что она видит идущих к ней охотников (а ей достаточно разжать пальцы, вытащить руку и убежать на дерево), обреченная обезьяна так и не бросает банан.
Удивительная нелепость ее поведения в данной ситуации заключается в том, что жажда легкой добычи оказывается для обезьяны превыше инстинкта самосохранения, что делает ее такой же легкой добычей.
Такой стереотип в поведении родственного нам существа кажется забавным лишь на первый взгляд. На самом деле он представляет собой модель поведения человека, когда в его действиях рациональные принципы начинают доминировать над нравственными. В этом случае рано или поздно первые превращаются в свою абсурдную противоположность, и тогда голый прагматизм становится убийственным для человека.
Этот случай произошел в России еще в эпоху «развитого социализма». Дело было в городе Мирном. Специалисты, ведущие контроль над состоянием питьевой воды, оказались весьма озадачены, получив результаты химического анализа прозрачной жидкости, взятой из водопроводного крана.
Содержание свинца, цинка, целого набора других цветных металлов в десятки раз превышало допустимые нормы, а полный спектр примесей охватывал чуть ли не всю таблицу Менделеева.
Недоумение эти результаты вызывали потому, что водозабор шел из экологически чистого источника, по чистоте очень близкого к дистиллированной воде. Вода проходила лишь дезинфекционную обработку и подавалась непосредственно в водопроводную сеть.
Откуда же взялся такой источник загрязнения, который из чистой воды делал жидкость непригодную для питья и приготовления пищи? Таковым оказалась водопроводная система. Вернее, металл, из которого были отлиты трубы для нее. Представляя собой сталь самого низкого качества, этот металл отливался наиболее дешевым способом, и ему трудно было найти еще какое-либо применение.
