Мурад Мусаев - Защита жертв преступлений
Скрытый смысл подмены права привилегиями состоял в делении классов на социальные группы, а государственная власть, обретая патерналистский характер, получала возможность пользоваться опорой и поддержкой определенных слоев общества. При этом индивидуальная свобода, возможная лишь в рамках правового равенства, ограничивалась: одни боялись утратить льготы, другие искали способы их приобретения. Так формировалось право эпохи социализма, так оно формируется и теперь, может быть, с меньшим размахом, но зато с большим цинизмом.
С принятием УПК РФ 2002 г. появились правовые привилегии уголовно-процессуального характера. Его раздел – «Особенности производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц» – откровенно и глумливо для всего общества практически выводил из сферы действия уголовного закона ту часть чиновничества (депутаты, судьи всех уровней, высшие должностные лица и пр.), которая должна бы демонстрировать уважение к закону, обеспечивать его торжество и нести повышенную ответственность за отступления от требований права. В государстве создавалась каста т. н. элиты, защищенной от ответственности за служебные злоупотребления юридическим иммунитетом. Такое решение было подготовлено программным документом в виде Указа Президента РФ от 6 июля 1995 г. «О разработке концепции правовой реформы в РФ», который, вопреки положениям Конституции РФ, не содержал указания на обеспечение равенства прав граждан России. Создавался тепличный режим для коррупции, борьба с которой, реальная или мнимая, составляет ныне предмет политических спекуляций.
Независимость суда представляется важнейшей демократической ценностью, если известен ответ на вопрос, независимость от чего и в чьих интересах. Гипертрофированная независимость, как показывает практика, вполне может сочетаться с безответственностью и откровенной защитой клановых привилегий, если объективность и истина изгоняются из числа принципов правосудия. Безмерный юридический иммунитет депутатов вёл к созданию правовой системы, отражающей интересы не общества в целом, а определенных группировок, нередко неприкрытого криминального характера. Господство практики, игнорирующей важнейший принцип правового регулирования – принцип формального равенства всех перед законом – подрывает уважение к праву и иным социальным нормам, снижает возможности обеспечения законности и справедливости.
Всё это не может не снижать уровень эффективности усилий правоохранительной системы в её попытках борьбы со служебными злоупотреблениями. И не потому ли из уголовно-процессуального законодательства реформаторами исключено требование воспитания граждан в духе уважения к праву и морали как одной из целей судопроизводства: правосознание потенциальных воспитателей ущербно изначально и на решение такой задачи не ориентировано.
Ныне вопрос защиты прав человека подвергнут новым испытаниям путем преднамеренного размывания самого этого понятия. Речь уже не идёт о защите основополагающих, естественных и неотчуждаемых прав человека, таких, как право на жизнь, здоровье, имущество, доброе имя. Появилась новолиберальная концепция прав: право на мужеложство и однополые браки, право на «личную жизнь» (прайвеси), включающую недопустимость общественного вмешательства в неё даже в случаях совершения действий, пагубных для личности как члена социума. Правозащитные организации уже поднимают голос против принудительного тестирования школьников на применение наркотиков! Побеждает рыночная мораль, стимулирующая и оправдывающая доход и успех на крови. Следование общечеловеческим нравственным ценностям объявляется делом постыдным, достоянием пещерных предков. Гуманизм либеральных правозащитников распространяется скорее на преступников, нежели на жертв преступлений. Отсюда их настойчивость в осуждении смертной казни даже по отношению к серийным убийцам, отсюда же и защита педофилов от возможного применения кастрации. Извращение нравственного сознания в этих случаях проявляется в нарушении субординации ценностей: предпочтение отдаётся правам и интересам потерявшего человеческий облик преступника и нувориша в ущерб интересам общества и законопослушной личности.
Преодоление такого рода взглядов и установок составляет актуальную задачу правовой идеологии и законодателя. Последний должен иметь четкое представление о перспективах развития субъективных прав личности и способах их защиты. А пока общественное мнение может лишь констатировать перекосы правовой действительности и возмущаться без надежды на позитивные изменения. Престиж права и правоохранительной деятельности упал до позорной отметки, о чем свидетельствуют результаты многочисленных социологических опросов[21]. И нам не удержаться от приведения соответствующих оценок известных соотечественников, высказываемых ныне в печати с риском навлечь неприязнь сильных мира сего.
Журналист Наталья Метлина, известная вкладом в «Специальные расследования», говорит: «Помню, как после расследования по так называемому «делу Mabetex» мне звонил Павел Павлович Бородин и кричал: «Ты со своим другом Боровиком поедешь у меня в одном вагоне! Я вас в магаданских тюрьмах сгною!» Но, озвучивая факты об отмытых им миллионах при реконструкции Большого Кремлевского дворца, счетах в швейцарском банке, как Бородина, так и членов семьи Ельцина, я готова была подписаться под каждым своим словом»[22]. Однако г-н Ельцин после добровольной отставки сподобился государственной награды «За заслуги перед Отечеством», а г-н Бородин до сих пор строит Союзное государство с Белоруссией.
«Законы наши сделаны таким образом, – утверждает известный деятель отечественной культуры пианист Николай Петров, – чтобы предоставить режим наибольшего благоприятствования жуликам, ворам и взяточникам»[23]. Кто опровергнет это утверждение? Уже много лет высшая власть объявляет «решительную борьбу» со взяточничеством и коррупцией в эшелонах власти. И вот что сообщает читателям Генеральный прокурор РФ Юрий Чайка: «По сравнению с первой половиной 2009 г. выявленных случаев коррупции стало меньше на 11 %, снизилось количество уголовных дел и количество чиновников, привлеченных к ответственности. При этом большинству из них (55 %) удалось отделаться условным сроком, 26 % присудили штраф, и только 16 % мздоимцев лишили свободы. По статистике, средний размер взятки вырос с 23,1 до 30,5 тыс. руб.»[24] Таковы «успехи» борьбы с наиболее страшным злом – всеохватывающей коррупцией, делающей граждан страны и беззащитными, и фактически – бесправными при очень хорошей Конституции.
Несмотря на продолжающуюся судебно-правовую реформу в реальной правовой жизни и в общественном мнении не произошло существенных сдвигов в пользу положительных оценок состояния дел в области защиты прав человека. Видимо, этим следует объяснять официально провозглашаемые усилия по продолжению реформ суда – главной надежды на защиту от произвола. Об этом свидетельствуют Постановление Правительства РФ от 20 ноября 2001 года № 805 «О федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2002–2006 годы» и Постановление Правительства РФ от 21 сентября 2006 г. № 583 о Федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России на 2007–2011 годы», реализуемой в настоящее время. Большие надежды возлагаются на реформу системы МВД РФ, преобразование милиции в полицию с обновленными требованиями к кадрам, с созданием правовых и организационных условий их ориентации на защиту рядовых граждан.
В сфере защиты прав человека и жертв преступлений, в частности, задействованы не только правоохранительные органы и суд, но и многие другие государственные и общественные институты: службы аппарата управления, система уполномоченных по правам человека, адвокатура, неправительственные правозащитные организации и др. Так, Уполномоченный по правам человека в РФ много лет тому назад, оценивая сложившуюся ситуацию, подчеркивал в качестве «актуальной задачи нашего времени» – коренным образом изменить отношение государства и общества к проблемам жертв террористических акций и иных преступлений[25]. Но заметных изменений пока не происходит.
В последнее время в юридическом сообществе активизировалась дискуссия о путях развития законодательства в сфере оказания квалифицированной юридической помощи. Предполагается, что деятельности адвокатуры в этой сфере недостаточно. В одном из своих решений Конституционный Суд РФ отметил: «…Содержащееся в статье 48 (часть 1) Конституции Российской Федерации положение о том, что каждому гарантируется получение квалифицированной юридической помощи, означает конституционную обязанность государства обеспечить каждому желающему достаточно высокий уровень любого из видов предоставляемой юридической помощи, но не обязанность потерпевшего и гражданского истца пользоваться помощью только адвоката»[26].
