Александр Смыкалин - Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР
Так параллельно шло развитие политической цензуры и перлюстрации корреспонденции, как одно из секретных форм вторжения в личную жизнь подданных.
В работе использованы материалы архивов: ФСБ РФ; ФСБ РФ по Свердловской, Пермской, Челябинской областям; Центра документации общественных организаций Свердловской, Пермской областей (бывшие партийные архивы). Архивные материалы Национального архива США (Вашингтон), периодическая печать, монографическая литература, мемуары.
1.1. Перлюстрация корреспонденции в России (этапы развития), создание специальных органов политического контроля во второй половине XVIII века
Деятельность спецслужб любой страны всегда окутана плотной завесой тайны. Это в полной мере относится и к такому направлению, как политический контроль за личной жизнью граждан государства, в частности за частной перепиской, якобы строго охраняемой государством. И лишь политические скандалы, разглашение государственной тайны сотрудниками спецслужб или технические промахи приводят к тому, что тайное становится явным.
В данной работе на основании анализа скрупулезно собранного материала, автор попытается рассмотреть генезис и дальнейшее направление работы спецслужб России как перлюстрация корреспонденции. Для этого придется обратиться к далекой истории Государства Российского.
Вообще, вопрос о перлюстрации корреспонденции в России и СССР долгое время не являлся предметом специального рассмотрения в открытой печати.
В настоящее время существует не более десятка работ, посвященных этой проблеме. Это связано опять-таки с тем, что органы государственной безопасности тщательно скрывали за грифом «совершенно секретно» это направление в своей работе, которое плохо соотносилось с советским законодательством. Еще в Конституции СССР 1936 г. в ст. 128, было торжественно провозглашено: «…тайна переписки охраняется законом…».
Однако принцип государственной целесообразности нередко превалировал над принципом социалистической законности. И государство, в лице органов ВЧК – ОГПУ – НКГБ – МГБ – КГБ, всячески старалось хотя бы одним глазком заглянуть в личную жизнь своих граждан. Воспитанные же в духе строгого соблюдения социалистических законов большинство советских граждан даже не допускало мысли о сознательном нарушении Конституции СССР и советских законов. Представление о размахе проводимой работы поражает воображение, в отдельные годы практически вся почтовая корреспонденция подлежала перлюстрации. Официальные статистические данные, из архивов органов государственной безопасности подтверждают этот факт. Но, сначала о истории создания этого направления работы спецслужб России.
Активно вмешиваться в личную жизнь своих подданных государство начало еще в первой четверти XVIII в., в период правления Петра I. В это время создается и новая система политического сыска. Если в XVII в. политическим сыском занимались на местах воеводы, а в центре приказы, особенно территориальные (Сибирский, Казанский и др.) военные (Стрелецкий, Рейтарский и др.), Боярская дума и лично Государь, т. е. система не была централизованной, то пришедший к власти в результате жестокой борьбы Петр I совершенствует политический сыск. С конца XVII – начала XVIII в. важнейшим органом политического сыска становится Преображенский приказ, который является уже центральным и общегосударственным учреждением.
В 1718 г. для производства следствия по делу царевича Алексея была образована Тайная канцелярия, которая затем была переведена в Петербург и там стала вторым постоянно действующим центральным органом политического сыска, независимо от Преображенского приказа. Все, кому было известно о преступлении против государя и государства, должны были заявлять об этом. Расследование проводилось в форме жесткого розыскного процесса.
Довольно широкое распространение в этот период получили корыстные должностные преступления. Раскрывать их было достаточно сложно. Для борьбы с ними создается специальная карательная служба – ФИСКАЛАТ. Этот институт, заимствованный из Пруссии, в России появился одновременно с созданием Сената в качестве его подразделения. Возглавлял фискальную службу вначале обер-фискал, позднее генерал-фискал, которые не только информировали Сенат о выявленных ими злоупотреблениях по службе, но и тайно следили за членами и служителями Сената, в том числе и тайно контролировали их служебную и личную переписку.
Под руководством генерал-фискалов и обер-фискалов создавалась разветвленная система фискалата: 4 фискала следили за центральными государственными учреждениями, по 4 фискала определялись при каждой губернской канцелярии, в том числе прикрепленные к провинциям провинциал-фискалы, по одному-два фискала закреплялись за городом.
С 1722 г. фискалы прикреплялись ко всем коллегиям. Фискальные службы в вооруженных силах и при церковном управлении. Они должны были за всеми тайно «надсматривать» и «проведывать», выявлять казнокрадство и взяточничество, а также расследовать случаи, которые могли быть корыстными преступлениями. Позднее фискалы обязывались доносить о злоупотреблениях также и местным администраторам, обличать в суде обвиняемых ими людей. Если при этом фискалы имели какой-то личный интерес, то подлежали жестокому наказанию. Им было запрещено вступать в подряды. Назначаемые из незнатных семей, стимулируемые за доносы половиной налагаемого на виновного штрафа и освобожденные от ответственности за недоказанный донос, а также пользуясь личной поддержкой царя, фискалы были опасны чиновникам и крайне непопулярны в бюрократической среде.[17]
Особенностью деятельности фискалов было то, что она особо не конспирировалась, а материалы, добытые в том числе и перлюстрацией корреспонденции, нередко становились доказательствами для суда. Следовательно, вопрос о легализации добытой оперативным путем информации особо не стоял. По всей видимости, не составлялись и специальные меморандумы о политических настроениях подданных Российской империи. Перлюстрация преследовала пока только одну цель – доказательство виновности должностного лица.
Более того, п. 7 Именного указа от 27 апреля 1722 г. «О должности генерал-прокурора» предлагал открыто «фискалам в коллегиях и надворных судах доносить о всем своим прокурорам» (выделено нами. – А. С).[18]
В отличие от общей полиции, созданной в этот период времени, органы политического сыска были малочисленны и максимально приближены к царствующим особам, состояли из особо доверенных им лиц, порой совпадая с высшими коллегиальными органами государственной власти.[19]
Постоянные преобразования, которые проводились Петром I, касались всех звеньев государственного аппарата. Подверглись реорганизации и органы политического сыска. С ликвидацией Тайной канцелярии (1726 г.) и Преображенского приказа (1729 г.) расследование дел по государственным преступлениям было передано в ведение Сената и Верховного тайного Совета.
Большинство этих дел возбуждалось по существовавшей ранее системе доносов («слово и дело государево»). Через Тайную экспедицию и ее московский филиал до 1775 года прошли такие политические процессы, как дело ростовского архиепископа А. Мацеевича, выступившего против секуляризации в 1763 г., дело офицера В. Я. Мировича, пытавшегося летом 1764 г. освободить заключенного в Шлиссельбургскую крепость императора Ивана Антоновича, и другие процессы.
Основным материалом для расследования и возбуждения уголовного дела были устные и письменные доносы. Поэтому особое внимание в деятельности спецслужб стало уделяться вскрытию и прочтению корреспонденции.
Однако на государственную основу это дело было поставлено лишь во второй половине XVIII в., а точнее, в правление Екатерины II, когда перлюстрация корреспонденции стала делом не эпизодическим, а регулярным. Именно со времен Екатерины II в почтамтах стало проводиться ознакомление с письмами без ведома корреспондентов и адресатов (перлюстрация), что послужило дополнительным источником информации. Если полученные таким путем сведения заслуживали внимания, то начинался процесс, вызывались свидетели, проводились очные ставки и допросы. Причем вопрос о формах легализации добытой таким путем информации особо и не стоял, поскольку государство в тот период времени и не гарантировало тайну переписки. Поэтому проблема имела больше нравственно-этическую форму, нежели юридическую.
Проникновение в личную жизнь подданных Российской империи путем подсматривания, подслушивания, перлюстрации корреспонденции свидетельствует о том, что с установлением абсолютизма в России установился полицейский политический режим.
Особенностью перлюстрации тогда было то, что она не носила еще тотального характера, а была выборочной и эпизодической. Государство интересовали не столько политические настроения граждан, сколько готовящиеся заговоры и покушения. Говорить о том, что анализ корреспонденции использовался для управления государством, мы не можем.
