Александр Зимин - Слово о полку Игореве
Автор отдает себе полностью отчет в том, что многие стороны этой важнейшей проблемы не могут быть решены в рамка одной монографии и для этой цели необходимы совокупные усилия специалистов в разных областях науки. Но он считает, что изучение Слова о полку Игореве находится сейчас на такой стадии, что коренные интересы советской науки требуют постановки этих важнейших вопросов.
Пользуясь случаем, выражаю глубочайшую признательность акад. В. В. Виноградову, который взял на себя труд ознакомиться с текстом книги в рукописи и сделал автору много полезных замечаний. Дружескую помощь автору оказали в процессе создания этой работы Д. А. Авдусин, С. Н. Азбелев (Ленинград), С. И. Бернштейн, Е. Б. Бешенковский, М. Е. Бычкова, С. Н. Валк (Ленинград), Н. П. Визирь (Киев), В. Б. Вилинбахов (Ленинград), Л. Н. Гумилев (Ленинград), А. Грицкевич (Минск), А. П. Каждан, Т. Н. Каменева, С. М. Каштанов, A. И. Клибанов, В. Б. Кобрин, Б. А. Колчин, Н. Ф. Котляр (Киев), B. Д. Левин, Ю. А. Лимонов (Ленинград), В. В. Лукьянов (Ярославль), Я. С. Лурье (Ленинград), В. И. Малышев (Ленинград), А. Н. Мальцев, А. Ф. Медведев, В. С. Мингалев, А. Л. Монгайт, В. Н. Новопокровская (Орел), А. С. Орешников, В. Т. Пашуто, И. Плетнев (Чернигов), А. В. Позднеев, Б. Ф. Поршнев, В. Г. Смолицкий, И. Г. Спасский (Ленинград), Т. А. Сумнико-ва, О. П. Суханова (Ленинград), Н. И. Толстой, А. В. Храбровицкий, Л. В. Черепнин, М. М. Штранге и многие другие коллеги, в их числе сотрудники научной библиотеки Института истории АН СССР и архивов Москвы, Ленинграда, Киева и Чернигова. Всем им автор приносит искреннюю благодарность.
Глава I
КРАТКАЯ И ПРОСТРАННАЯ РЕДАКЦИИ ЗАДОНЩИНЫ
Слово о полку Игореве, как известно, имеет много точек соприкосновения с древнерусской повестью о победе Дмитрия Донского в 1380 г. на Куликовом поле — Задонщиной. Перед любым исследователем, который стремится выяснить время происхождения Слова о полку Игореве, совершенно естественно встает вопрос о том, повлияло ли это произведение на Задонщину или, наоборот, само было составлено по ее образцу. От решения этого вопроса зависит и вывод о времени сложения Слова о полку Игореве. В самом деле, если автор Слова пользовался текстом Задонщины, то он не мог работать ранее 1380 г. Если же окажется, что Слово находилось в распоряжении составителя Задонщины, то его нельзя будет датировать временем позднее конца XIV–XV в.
До нас дошло четыре более или менее полных списка Задонщины, образующих две группы. Одна представлена древнейшим из списков К-Б 70-х гг. XV в., другая — списками XVI–XVII вв.: И1, У, С.[Здесь и далее обозначаем: К-Б — ГПБ, Кир. — Бел., № 9/1086; И1 —список ГИМ, Муз., № 2060; У — ГБЛ, собр. У идольского, № 632; С — ГИМ, Синод., № 790. Сохранился также отрывок из предисловия Задонщины по списку Ж (БАН, 1.4.1), близкому к И! и сходным, а также фрагмент текста Задонщины по списку И2, близкому к тем же спискам (ГИМ, Муз., № 3045). {Списки «Задонщины» изданы в книге: «Слово» и памятники. С. 535–556.}] Основное отличие между ними сводится к тому, что после естественного конца списка К-Б (плач по погибшим воинам) в списках И1 и сходных помещена вторая часть, возвращающая читателя к рассказу о Куликовской битве и к победам русских воинов. Д. С. Лихачев пишет: «Говорить об особом виде (или особой редакции) текста памятника на основании только одного списка всегда бывает очень трудно для текстолога. Тем более это трудно в данном случае, когда текст списка не подтвержден ни одним другим списком и когда отсутствие в нем целой части может быть проще объяснено случайной дефектностью его протографа».[Лихачев. Изучение «Слова о полку Игореве». С. 43. Позднее Д. С. Лихачев признал, что «текст списка К-Б действительно можно считать особой редакцией» (.Лихачев. «Слово» и культура. С. 286). {Сопоставляя список К-Б с Пространной редакцией Задонщины, Д. С. Лихачев далее пишет: «В списке К-Б мы видим не случайные ошибки и описки, а вполне сознательные сокращения и изменения. Это не дефектный список, а список, подвергшийся целенаправленной редактуре, — следовательно, это редакция». Там же.}] Действительно, наличие всего лишь одного списка затрудняет исследователя, определяющего его характер. Впрочем, примеров можно привести вполне достаточно, чтобы поставить вопрос о существе отличия списка К-Б от других.
«Редакции текста, — пишет Д. С. Лихачев, — являясь результатом сознательной целенаправленной деятельности древних книжников, знаменуют собой этапы в развитии текста».[Лихачев. Текстология. С. 124.] Д. С. Лихачев считает, что могут быть идеологические, стилистические и фактологические редакции памятников. Если теперь обратиться к списку К-Б, то вряд ли можно будет сомневаться, что перед нами особая редакция Задонщины. Различны идеологические аспекты освещения Куликовской битвы: только в списках И1 и сходных содержится развернутый панегирик победе русских воинов. В списке К-Б, как будет показано далее, этого нет. Отличается и состав фактов в обоих памятниках (иной перечень погибших воевод; в И1 и сходных много фактических дополнений в других частях). Наконец, список И1 и сходные характеризует иная стилистическая манера. Если К-Б близок к фольклорному протооригиналу памятника, то для архетипа списков И1 и сходных характерна книжная манера повествования, использование различных памятников древнерусской литературы. Говорить о механическом сокращении текста в К-Б совершенно невозможно.
Итак, перед нами две редакции Задонщины. Одну мы условно назовем Краткой (список К-Б), другую — Пространной (список И1 и сходные).[О Краткой и Пространной редакциях Задонщины совершенно определенно писал уже B. Ф. Ржига (Повести о Куликовской битве. М., 1959. С. 20), ср.: Ржига В. Ф. Слово Софония-ря-занца о Куликовской битве («Задонщина»)//Учен. зап. МГПИ им. В. И. Ленина. М., 1947. Т. 43. C. 38. Не вполне ясна позиция Р. П. Дмитриевой. С одной стороны, она пишет: «Отличия К-Б списка от остальных списков настолько велики, что вполне закономерным является выдвигаемое в ряде исследований определение его как особой краткой редакции» {Дмитриева Р. П. Приемы редакторской правки книгописца Ефросина//«Слово» и памятники. С. 264). И в полном противоречии с этим в другой своей статье исследовательница пишет: «Мы не можем употреблять названия „краткая редакция“ и „пространная“, так как то, что понималось до сих пор под пространной редакцией, не является единым текстом, противостоящим краткой редакции» {Дмитриева. Взаимоотношение списков. С. 202). Но те отдельные чтения, которые связывают К-Б с С, не могут быть сопоставлены по своему значению с кардинальными отличиями списка К-Б от всех остальных списков, объединенных и композиционным, и идейным, и стилистическим единством. Отличия С (и сходных мест К-Б) от И1 и У столь небольшие, что их нельзя назвать редакционными (как это делает Р. О. Якобсон). Зато различия С и К-Б настолько велики, что оба списка нельзя объединить в один извод (как это делает Р. П. Дмитриева), ибо другой «извод» (в который Р. П. Дмитриева включает списки И1 и У) окажется ему не «равновеликим»: ведь расхождения между списками И1 и У «незначительны и существенных смысловых отклонений между ними нет» (Там же. С. 208). {См. также: Дмитриев Л. А. «Задонщина» // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1988. Вып. 2 (вторая половина XIV–XVI в.), ч. 1: А — К. С. 345–353; Дмитриева Р. П. Задонщина//Энциклопедия. Т. 2. С. 202–211.}] Слово о полку Игореве имеет прежде всего черты близости со списками И1 и сходными памятниками, хотя отдельные его чтения созвучны и списку К-Б.
Наличие двух редакций Задонщины и особенно их отношения к Слову ставят перед исследователями новую задачу. Выяснение взаимоотношений Слова и Задонщины возможно только после предварительного рассмотрения трех вопросов:
1. Текстологических отношений Задонщины с другим произведением о Куликовской битве — Сказанием о Мамаевом побоище, с которым обе редакции Задонщины имеют черты сходства.
2. Истории текста Задонщины, т. е. выяснения того, какая из сохранившихся редакций памятника может считаться первоначальной, а какая вторичной. Впрочем, логически возможен вариант, когда обе редакции могут быть производными от архетипа, имевшего черты и той и другой. В связи с этим необходимо восстановить первоначальный архетип памятника, проследить дальнейшую его судьбу (попытаться установить время, автора и источники каждой из редакций Задонщины).
В литературе было предпринято несколько попыток составления архетипа Задонщины. Однако исследователи при этом исходили не столько из реального соотношения дошедших до нас списков Задонщины, сколько из их отношения к Слову о полку Игореве. Все чтения любого из списков, напоминающие Слово, возводились к протографу повести о событиях 1380 г.{Подробнее об этом см. Приложения к настоящей работе.} Но если считать вопрос о соотношении Задонщины и Слова еще требующим разрешения, вряд ли такой путь реконструкции можно считать правильным.
