Елена Карцева - Вестерн. Эволюция жанра
Вторжение в вестерн тревог современного мира, начавшееся после войны и столь заметно проявившееся в картине Формена и Циннемана, разрастаясь, побуждало мастеров жанра все дальше и дальше отходить от прежних трактовок испытанных сюжетов и прежних героев. И тому же Гэри Куперу в конце его жизни довелось принять участие в таком фильме, в котором Харден, попади он туда, выглядел бы белой вороной со своими десятью заповедями, своим легендарным героизмом и своей голубой любовью. Назывался он — по-английски — несколько иначе, чем картина Уайлера (там — The Westerner, здесь — The Man of the West), но по-русски это переводится одинаково: «Человек с Запада». Думается, что режиссер Антони Манн дал своей ленте сходное название не без умысла. В этом содержался известный полемический заряд, бьющий по устоявшейся легенде, как полемично было и приглашение Купера на роль ковбоя Линка Джонса. Критически осмысливая настоящее, лучшие мастера американского кино, и в их числе Антони Манн, не щадили и прошлое, ибо они усматривали прямую связь между тем и другим. Симптоматично, что сценарий «Человека с Запада» написал тот же Реджинальд Роуз, который за год до этого был драматургом «Двенадцати разгневанных мужчин». Уже сама история, которая рассказывается в фильме, не совсем обычна для вестерна. Начинается она с того, что герой Линк Джонс, житель глухого западного поселка Гуд Хоуп, отправляется в путь с вполне конкретной целью: ему нужно найти и уговорить поехать с собой какую-нибудь учительницу, причем заплатить ей он может всего 200 долларов, с трудом накопленных его земляками. Деньги зашиты в мешочек, который он старательно упрятывает. Никакой загадочности, никакой романтики. Герой едет не за золотом в Калифорнию, не из легенды в легенду и даже не на поиски приключений. Цель его путешествия объясняется самым житейским образом. И эта обыденность мотивировки и эти скромные двести долларов, которые для него — целое состояние, с головой погружают Линка в прозу жизни, выводят из сферы героического. Все, что произойдет с ним дальше, случится помимо его желания, это будет вынужденная, а не активная реакция на происходящее, какой она была, скажем, у Хардена.
В Кросскате, городке, где он родился, Линк Джонс садится в поезд. Через несколько часов возле одинокой водокачки этот поезд останавливают бандиты, отцепляют паровоз и методически обшаривают пассажиров, изымая у них все мало-мальски ценное. У Линка отбирают сумку, в которой лежит заветный мешочек с долларами.
Поезда здесь ходят раз в неделю, поэтому дожидаться следующего — бессмысленно, и Джонс, пользуясь знанием местности, решает идти пешком. Ему в спутники навязываются профессиональный игрок и певица из салуна по прозвищу Билли. Когда они уже выбиваются из последних сил, Линк приводит их к некой ферме. Дверь распахивается, и вместо радушных хозяев, которых путники ожидали здесь увидеть, показываются бандиты с кольтами в руках. Это — логово шайки Дока Тобина, которому Линк приходится племянником. Когда-то он участвовал с дядюшкой во всех его налетах, но давно бросил это. Док — старик хитрый и злобный, хотя он и представляется тем, кто его не знает, балагуром и добродушнейшим человеком. Он чем-то напоминает диккенсовского Феджина, приспособившегося к нравам Дикого Запада. Его сыновья — откровеннее, они не считают нужным скрывать ненависть, которую питают к своему двоюродному брату за то, что тот изменил их делу.
Однако Тобин удерживает их от немедленной расправы с Линком, рассчитывая, что племянник еще может ему пригодиться. Правда, всех троих заставляют рыть для себя могилы, но роковые выстрелы так и не раздаются. Зато кузены развлекаются тем, что, приставив нож к горлу Линка, приказывают Билли, которую Линк выдал за свою жену, проделать стриптиз. И дрожащая от страха девушка вынуждена подчиниться. Такое издевательство над женщиной — любой женщиной — в вестерне никогда ранее не допускалось, потому что и самые отпетые злодеи относились к слабому полу по-джентльменски. Традиция предписывала даже Зло укутывать в пусть зловещий и мрачный, но романтический плащ. Мы уже не говорим о Джесси Джеймсе или Билли Киде, для которых женщина вообще была святыней. Антони Манн, превратив условных негодяев вестерна в живые фигуры, идет на нарушение канона, чтобы показать истинное, отвратительное лицо бандитизма.
Но еще более смелый шаг делает режиссер, когда вслед за этим эпизодом показывает, как Линк, одолевший в драке одного из двоюродных братьев, мстит ему способом, недостойным идеального героя: принуждает избитого до полусмерти противника самого исполнить стриптиз. Разъяренный поражением и унижением, бандит в конце концов улучает момент и стреляет в Джонса, но того спасает спутник, профессиональный игрок, заслонивший его собой.
Для нового вестерна, одним из провозвестников которого был Антони Манн, вообще характерно стремление к созданию многомерных образов, причем не только героев, но и второстепенных персонажей. Человек, который спасает Линка, до того несколько раз предлагал ему бежать, бросив Билли, хотя знал ее давно и хорошо. Зритель и не подозревал, что в таком характере может крыться и нечто героическое. Подобных неожиданностей в фильмах Манна много. Режиссер никогда не упускает случая, чтобы персонажи его картин проявили свои скрытые потенции.
Шайка Дока Тобина собирается ограбить банк в мексиканском городке. Линк соглашается принять участие в этой операции. На самом же деле он хочет во время налета уничтожить всю банду. И это ему удается. Он хладнокровно, умело убивает грабителей одного за другим, сначала своего бывшего друга, а затем — двоюродных братьев. Вернувшись, он узнает, что старик изнасиловал его спутницу, и начинает охоту на Дока. Эта заключительная сцена сделана в духе и стиле шекспировских трагедий, столь непривычном в классическом вестерне. Обезумевший Док, в развевающейся черной мантии мечась по гребню холма, проклинает Линка и взывает к небесам о возмездии. Но возмездие настигает его самого. Сраженный выстрелом Линка, старик умирает. На его теле Линк находит мешочек с двумястами долларами, отнятыми у него в поезде. Билли говорит, что она согласна на все, лишь бы переменить образ жизни, и, если ей доверят, она сумеет учить детей грамоте. Линк соглашается взять ее с собой. Он запрягает в фургон лошадей, и молодая женщина садится с ним рядом.
Этот финальный отъезд непохож на те триумфальные концовки традиционного вестерна, когда герой, свершив все, что ему полагалось, покидал место своих подвигов вместе с любимой девушкой. В «Дилижансе», как помнит читатель, Ринго Кид тоже уносился в фургоне к горизонту, обнимая переродившуюся Даллас. Он восстановил справедливость и мог чувствовать себя морально неуязвимым. У Линка Джонса этого ощущения быть не может. Да и увозит он не невесту, а несчастную женщину, и делает это просто для того, чтобы выполнить поручение общины.
Почему же герой оказывается далеко не безупречным, хотя совершает поступки, направленные в защиту справедливости? Здесь мы подходим к тому главному, ради чего Антони Манн снял свой вестерн. Заменив условность реальностью, пусть даже и реальностью достаточно обособленной, отъединенной от остального мира, он тем самым вернул весомость таким понятиям, как убийство, смерть, насилие.
И выяснилось, что, находясь внутри круга этих понятий, герой быстро утрачивает свою идеальность, потому что жестокость — болезнь заразная. Справедливость, поддерживаемая с ее помощью, не может быть нравственно оправдана. Жестоки бандиты, но жесток и Линк Джонс.
Никогда раньше прежний герой Купера не мог бы позволить себе опуститься до издевательства над противником, сколь бы этот противник ни был мерзок и как бы он ни был виноват. Такое издевательство уравнивало бы героя и негодяя. Здесь же он с мстительным злорадством следит за тем, как его изувеченный в драке кузен, корчась от боли, совершает стриптиз под дулом револьвера.
Все те большие и малые отступления от традиций, которыми отличается «Человек с Запада», сделаны, конечно, режиссером не ради чистой оригинальности. Тяга к реализму, общая для лучших произведений американского искусства этого периода, продиктовала новые задачи, заставив отказаться от устаревших масок и привести в вестерн живых людей со всеми противоречиями и сложностью их характеров. Повзросление общественного сознания вызвало обостренную реакцию мастеров искусства на любые проявления насилия, приведшую в последние годы к такому фильму, как «Маленький Большой человек», и такому герою, как персонаж Дастина Хоффмана. Но прежде чем смог появиться этот персонаж, предстояло еще многое пересмотреть и переоценить.
Лица без масок, или Заметки о новом вестерне
«Собаку Баскервилей» Конан-Дойль начинает с того, что Шерлок Холмс и милейший простак Уотсон рассматривают за завтраком трость, принадлежащую некому доктору Мортимеру. Каждый из них после пристального изучения этой вещи высказывает догадки о не известном им дотоле человеке. Но если предположения неизменного спутника великого сыщика, так и не сумевшего овладеть методом дедукции, оказываются, как правило, ошибочными, то все умозаключения самого Холмса через несколько страниц блистательно подтверждаются. Для него такое исследование — дело привычное и много раз проверенное на практике.
