Разговоры на песке. Как аборигенное мышление может спасти мир - Тайсон Янкапорта
Не реже раза в день я думаю об однажды увиденной старой видеозаписи, на которой европейцы впервые вступают в контакт с жителями Андаманских островов, расположенных к востоку от берегов Индии. Одинаково гибкие и мускулистые мужчина и женщина со свирепыми взглядами смело подходят к камере. Они явно пара по жизни, у них одинаковый рост, сила и статус. Они стоят бок о бок, ни один не становится впереди другого. От вида их блестящей кожи у меня захватывает дыхание. Они вызывают у меня чувство, будто я пудель, к которому приближаются две собаки динго.
«Куда идешь?» – спрашивают они, сверкая глазами и излучая нечеловеческое здоровье и ум.
«А хрен знает», – бормочу я в ответ.
К счастью, Келли знает, куда она идет, поэтому последнее слово останется за ней:
Не знаю, действительно нужно ли обращение вспять. Может, скорее исправление? Должна признать, что мне нравятся некоторые достижения современной жизни. И я совершенно точно больше склонна любить, чем драться, хотя в случае необходимости могу за себя постоять. Но я заинтересована в деконструкции существующего восприятия и понимания мужественности и женственности, чтобы они стали не такими жесткими, не такими клаустрофобными и ограничивающими. Для этого люди должны открыть свой разум и дух другим формам бытия и действия и уважать различия. Мужское дело в этом процессе играет ключевую роль, но сейчас оно вызывает страх, потому что бросает фундаментальный вызов белым мужчинам и сложившемуся статус-кво. Бремя патриархата и женоненавистничества сужает жизнь каждого человека, вне зависимости от его пола и культуры. Я искренне считаю, что нам необходим процесс признания, размышления и обновления.
Для этого нужно нечто большее, чем просто акт сопротивления; я думаю, нужен процесс перерождения, пересмотра и реконструкции. Мы должны уйти от царящей ныне строго упорядоченной и зарегулированной формы одомашнивания. Новая информация, сопереживание и честность должны расширить границы общественной дискуссии. Нам всем пора избавиться от пут патриархата, привилегированного положения белых и женоненавистнических структур, которые нас контролируют.
Это не просто желательно – это необходимо, если мы стремимся к устойчивости.
Когда неподвижное встречается с неодолимым
Оба-мы встали лагерем километрах в пятидесяти к югу от Дарвина. Старик Джума подтрунивает над нами, потому что знает, что мы боимся лягушек. Это не совсем фобия – скорее, культурно детерминированное поведение, привитое годами маринования в моментах восхитительного ужаса, знакомого каждому мурри. Мы хихикаем и подбираемся поближе к огню, охотно возвращаясь в детство на то время, пока старик терзает нас историями о жабах. «Видишь эти красные глаза там, в темноте? Кхе-кхе, ночью они придут за тобой!» Нас не должна постоянно занимать сложность вселенной, иногда нужно просто играть. Иногда большими вопросами и проблемами можно заниматься в игровой форме, поэтому мы сидим, болтаем и смеемся вокруг костра, настроенные одновременно серьезно и шутливо.
Тела в движении, тела в покое. Неудержимые силы и неподвижные предметы. Большие взрывы. У всякого действия есть равное ему противодействие. Да, но где-то между действием и противодействием есть взаимодействие – в нем-то и заключается всё волшебство и веселье. Понимаете? Я говорю о том, что называю ngak lokath – солоноватая вода, образующаяся в сезон дождей, когда пресная вода устремляется по рекам в соленую прибрежную воду. Люди йолнгу (Yolngu) называют это Ganma – явление динамического взаимодействия, возникающее, когда противоположные силы встречаются в акте нового творения. Этот принцип направляет взаимодействие различных групп и интересов в обществе и отражает естественные процессы, протекающие в самоорганизующихся системах.
Так, собственно, и происходят изменения и преобразования. Динамические культурные системы, даже языки, развиваются с течением времени благодаря подобным взаимодействиям. Например, в моем родном языке нет слова hello («привет») и до недавних пор его не было и в английском: оно появилось вследствие взаимодействий между людьми, которые приветствовали друг друга с плывших по морю кораблей. Слово goodbye («До свидания») возникло не раньше, чем слова God be with you («Да пребудет с тобой Бог»), пробормотанные множество раз, стали чем-то другим. Рукопожатие возникло от того, что люди проверяли, не спрятаны ли за спиной кинжалы, а затем видоизменилось снова, когда покоренные народы развили эту традицию, добавив столкновение кулаками и обмены сложным набором разных пожатий. Hello – goodbye – whichway?
Приветствие whichway распространилось среди креолов Кейп-Йорка и берегов Торресова пролива, когда столкнулись два разных закона и языка. Правило, предписывавшее приветствовать человека вопросом, куда он идет (то есть – с какой целью он здесь?), помогало хранителям земель, где действовал Аборигенный закон, осуществлять свои полномочия. На английский это выражение перевели как «Which way are you going?» («Каким путем ты следуешь?») – так появилось новое приветствие. Позднее, на юге, регулятивный вопрос, задававшийся чужакам, приобрел иное значение вследствие неверного перевода и превратился в welcome («добро пожаловать»), хотя до XX века в наших культурах такого понятия не существовало.
Вот что происходит, когда миры сталкиваются, а затем со временем смешиваются. Живые культуры и языки развиваются и преобразуются. Мысленный эксперимент: люди по-прежнему говорят: «Сними трубку!», когда звонят на мобильный занятому человеку, хотя стационарные телефоны используются всё реже и трубку теперь мало кто «снимает». Как дальше будет эволюционировать это выражение? Возможно, когда-нибудь, через много лет после того как исчезнут все телефоны и электронные устройства, люди по-прежнему будут говорить «сними трубку», когда им нужно будет привлечь чье-то внимание. Возможно, это выражение превратится в какое-то новое слово – скажем, «снимитру», – которое станет еще одной формой приветствия. Оно также может приобрести новые культурные смыслы и значения, подражающие звуку какого-нибудь нового вида земноводных, потому что в самоорганизующихся системах динамическая трансформация облекается в форму именно такого симбиоза. При столкновении сил из этой пышущей жизнью сложности, в рамках которой природа и культура никогда не обосабливаются друг от друга, возникает множество симбиотических отношений и синхронных решений.
Старик Джума говорит, что именно это происходит с тростниковыми жабами. Он говорит, что у них тут есть свое Сновидение, и отказывается считать их вредителями. Он говорит, что их роль в творении заключается в том, чтобы впитывать все токсичные загрязнения цивилизации и хранить их в своих мешочках для яда. Он говорит, что эта история изменила их на территории его страны, они мутировали
