Владимир Щербаков - Тайны эры Водолея
Скорость "Лузитании" такова, что, сохрани она направление движения, Швигер не догнал бы ее. Трагическая случайность: именно в эти решающие минуты "Лузитания" совершает очередной маневр, меняя курс как раз для того, чтобы избежать встречи с подводными лодками, точнее, чтобы воспрепятствовать их выходу для торпедной атаки.
Парадокс. Именно этот маневр дает Швигеру повод приготовиться к атаке.
"Пароход делает поворот и ложится на курс на Куинстаун. Это дает нам возможность догнать его и произвести атаку. Идем на предельной скорости, чтобы успеть занять нужную позицию". Такова следующая запись в вахтенном журнале немецкой подлодки.
Что же происходит? Швигер приказывает держаться параллельного курса, но убеждается, что его лодке все же не хватает скорости, чтобы догнать "большой пароход". Параллель не получилась, как на то несколько минут надеялся Швигер, упустивший по той же причине два английских военных корабля.
И снова происходит неожиданность. "Лузитания", еще не узнанная никем из немецких наблюдателей, снова меняет курс. На этот раз она идет навстречу своей гибели, приближаясь к лодке Швигера на две мили. Капитан вызывает своего старшего штурмана для консультации. Между тем "Лузитания" снова меняет курс и идет уже буквально навстречу морскому хищнику, прямо на подводную лодку. Швигер не успел выслушать своего штурмана. "Большой пароход" приближался слишком быстро, а нужно было успеть поразить его и произвести погружение. Иначе киль парохода буквально смял бы подводную лодку.
Сама "Лузитания" как бы провоцирует немецкого капитана на сверхсрочные действия. "Залп! Срочное погружение!" Так звучит приказ Швигера. Ситуация была почти роковой и для лодки. Ведь оба судна - "Лузитанию" и подлодку разделяло в этот момент не более 400 метров!
Почти сразу последовал удар, взрыв, взметнулся фонтан воды - торпеда продырявила борт лайнера. Штурман успел взглянуть в перископ (раньше он работал на торговых судах и знал пассажирский флот англичан),
- Боже мой! - воскликнул штурман. - Это же "Лузитания"!
Пассажиров "Лузитании" оглушил взрыв, за ним последовал второй, еще более страшный. О нем спорят историки до сих пор. Сам Швигер категорически отрицал запуск второй торпеды. Поэтому немцы объясняют второй взрыв детонацией взрывчатых веществ. Взрывчатка была тайно погружена на борт пассажирского парохода, чтобы доставить ее в воюющую с Германией Англию так утверждают немцы. В таком случае комфортабельный пароход был применен в целях маскировки этого замысла.
Англичане начисто отрицают такую возможность - по вполне понятным причинам.
Капитан Тэрнер надеялся дотянуть до отмели и посадить на нее свой корабль. Он очень рассчитывал на его отменные мореходные качества. Однако произошло вот что: взрыв разрушил паровую турбину, перебил главную паровую магистраль, "Лузитания" потеряла ход и сразу стала крениться на борт. Всего через несколько минут она стала буквально валиться на правый бок, а ее трубы обрушились на палубу и в воду, убивая массу людей, соскальзывающих с палубы в море. Удалось спустить лишь часть шлюпок. Спасательных жилетов было роздано не более пятисот. Пассажиров на "Лузитании" было около двух тысяч. Более половины из них погибли. Погиб и Вандербильт (вместе с ним нашли кончину американский писатель Формен, драматург Клейн, океанограф Стэкхауз, режиссер Фрохман - последние двое возвращались к себе в Англию).
Теперь вспомним о телеграмме, которую прочел Вандербильт еще у причала в Нью-Йорке. Швигер не знал, что это за "большой пароход", по которому его подводная лодка выпустила торпеду. Он узнал это со слов своего штурмана, когда торпеда уже шла к цели. Но если этого не знал торпедирующий "Лузитанию" немецкий капитан, то кто мог знать вообще, да еще за несколько дней до прибытия лайнера к ирландскому побережью! И более того, этот неизвестный должен был еще и послать телеграмму, которая должна быть получена Вандербильтом.
Объяснений как будто бы нет.
* * *
Фото этого корабля нередко украшало страницы журналов во многих странах Европы. В семидесятых годах в Будапеште, много лет спустя после его гибели, я впервые услышал о нем. В ночном кабаре "Максим" я занял место в пятом ряду полукруглого партера. Рядом со мной оказался немец из ФРГ, с ним был спутник. Разнесли пиво и кофе. Помню до сих пор цену за чашку кофе (я перевожу ее в тогдашние рубли) - 3 рубля или около пятидесяти форинтов. По тем временам это было дорого для приезжего журналиста. Пиво было еще дороже. Тогда в Венгрии начинался тот процесс, который затем внедрился в польскую и советскую действительность, изменив ее.
Немец принял меня за соотечественника. Мой акцент выдал меня, но разговор продолжался.
Мы сидели в полутьме, только круг эстрады был освещен, и там, по светлому желтоватому полу, стучали шпильки модных дамских туфель. Рослые красивые женщины танцевали в туфлях и серебристых лифчиках. Но вот вышла еще одна танцовщица. Немец зааплодировал, его спутник поддержал его. Я тотчас понял, что они здесь уже не впервые. Их реакция в отличие от моей была мгновенной: кроме туфель на вышедшей к нам королеве "Максима" не было ничего, даже бикини. Я хлопнул в ладоши совершенно искренне, а не из желания поддержать соседей. Она была восхитительна.
Она не вышла, а выплыла - грациозная, светлая, сияющая под лучами софитов, светилось все ее тело.
- Великолепна! - воскликнул сосед.
Я тоже сказал несколько слов, и именно те, что читатель прочел выше. Тут кто-то вспомнил "Лузитанию". Не помню точно, по какому поводу. Не то вспоминал заведения на ее борту, не то... мне тогда показалось, что он хотел сравнить эту деву с кораблем. Что ж, даже такое сравнение было уместно.
Помню слово "торпедировать". Кого торпедировать? Ее? Или "Лузитанию"? Так я вникал постепенно в смысл восторженных и сбивчивых, немного циничных замечаний немцев.
Вот она уплыла от нас, скрылась, как будто растаяла.
Тогда, уже в почти постсоциалистической Венгрии, пожалуй, один "Максим" давал возможность такого признания для простой женской красоты. Ну, а уж в какой форме признавать ее - зависело от публики и ее вкусов.
Вышла певица. Спустилась с эстрады, поднялась к нам, села на колени к кому-то в третьем ряду, потом - ко мне. Непринужденно пожала мне руку, кажется, мы поцеловались. Ушла.
Немец снова произнес это слово: "Лузитания".
Я спросил, что это означает. Если название корабля, то я слышал его, но не более того. Он объяснил, указав на соседа:
- Родственник этого человека хотел спасти самого знаменитого пассажира затонувшей "Лузитании".
- Что за пассажир такой?
- О, это самый богатый человек в мире. Вандербильт.
Я признался, что, кроме имени, ничего о нем больше не знаю. Что с ним случилось? Он объяснил вкратце. Я не придал этому значения. Не знал, не ведал ничего о судьбе "Лузитании". Тогда все это для меня не звучало, почти не воспринималось.
Много позднее я случайно прочитал в старых журналах о гибели этого удивительного корабля. Сложилась целая картина. Восстанавливая в памяти выражения лиц моих собеседников, восторги, улыбки, припоминая точный смысл замечаний и рассказанного мне, я прихожу к выводу, что человек, которого назвали родственником одного из моих соседей в "Максиме", обладал незаурядными способностями и даже талантами. Помню слово "предсказание" и еще одно слово: "талант". Это о нем, И еще: он увидел "Лузитанию", плывущую в небе, и смог предсказать ее земной конец. Так я склоняюсь и подвожу читателя к мысли, что среди немецких мистиков и прорицателей нашелся один человек, причастный к истории с удивительным кораблем. Он предсказал, указал, увидел, наконец, этот корабль перед его гибелью. И послал телеграмму.
Других объяснений у меня пока нет.
* * *
Я писал где-то о повторяемости ситуаций в соответствии с космическими ритмами. Один из периодов повторения - 28 лет. Эта цифра или, точнее, близкая к ней позволила мне найти событие, трагедию на море, подобную драме на "Лузитании".
Прошло 29 лет, и близ берегов Японии был торпедирован крупнейший авианосец "Синано". Это было новое секретное оружие Японии па морях, ее надежда, ее мощь. Авианосец не принимал участия в операциях, он вышел из Токийского залива в свое первое плавание. На нем было много гражданских лиц, участвовавших в его строительстве. И, как в случае с "Лузитанией", около шестидесяти процентов общего числа находившихся на борту погибло.
Торпеды попали в правый бок суперавианосца водоизмещением более семидесяти тысяч тонн. Командир подводной лодки, потопившей авианосец, капитан второго ранга Инрайт был награжден крестом военно-морских сил США. В приказе о награждении, подписанном министром Джеймсом Форрестолом, тоннаж "Синано" определен в 72 000 тонн. Это означало, что американская лодка потопила самый крупный в истории всех войн боевой корабль.
