Валерий Сагатовский - Вселенная философа (с илл.)
В основе научной этики должны лежать четкие определения по крайней мере двух понятий: природы человека (кто является субъектом этического отношения, на кого распространяются нормы данной системы) и блага (опять-таки не вообще, но для человека, обладающего подлинной социальностью). Позвольте предложить некоторые наметки.
С. Интересно.
Ф. Человек обладает социальной природой, если его основные интересы и цели согласуются с основными интересами и целями общества. «Если правильно понятый интерес составляет принцип всей морали, — указывали Маркс и Энгельс, — то надо, стало быть, стремиться к тому, чтобы частный интерес совпадал с общечеловеческими интересами».
В свою очередь, общество будет подлинно человеческим, если его основные цели согласуются с основными целями людей, обладающих социальной природой. Цели общества и личности замкнулись в кольцо: они одновременно и цели, и средства по отношению друг к другу. Чтобы органично отзываться на нужды общества, такой человек неизбежно должен быть гармонично развитой личностью. Поэтому, если благо есть все то, что удовлетворяет потребности социально развитой личности, оно (благо) также будет гармоничным, создаваясь из основных ценностей, которые регулируют социальное поведение человека: истины, красоты и пользы. Иными словами, в каждом поступке (акте поведения) должны проявляться культура знания, переживания и умения.
Данные характеристики социальной природы человека и блага позволяют предложить исходную моральную аксиому: поступок будет нравственным, если он способствует достижению блага социальной личности и подлинно человеческого общества. Конкретизируя это общее положение в применении к нашей эпохе, мы получим основной критерий коммунистической морали, сформулированный В. И. Лениным на III съезде комсомола: борьба за победу коммунистического общества.
Конечно, я дал лишь краткий набросок, но почувствовали ли вы дух и тенденцию предлагаемой программы?
С. Почувствовал. Но что дальше? Допустим, кто-то просто не примет ваши определения и аксиомы и выдвинет совершенно другие. Что вы будете делать?
Ф. Тут возможны два варианта. Во-первых, можно доказать человеку, что отвергаемые им положения на самом деле соответствуют его объективным интересам, то есть он ошибается.
С. Простите, я вас прерву: аксиомы не доказываются.
Ф. Они не доказываются только в рамках определенной теории. То, что аксиоматично в этике, может и должно быть доказано в социологии и психологии. Неизбежность коммунистической морали обосновывается неизбежностью коммунистического общества в целом.
Во-вторых, наши положения могут действительно противоречить интересам определенного человека, например, представителя эксплуататорских классов. Зачем ему коммунизм? У него другие аксиомы, и доказать такому справедливость коммунизма невозможна В этом случае приходится драться. Интересно отметить, однако, что принятие противоположных аксиом приводит не только к противоречиям в системе норм поведения, но и к распаду общества и личности, принявших такую систему. Мы, например, не сомневаемся в моральности борьбы за мир, за сохранение человеческих жизней. А психопат-преступник поставит выше чужой (а иногда и своей) жизни удовлетворение сиюминутного желания и возьмет в качестве аксиомы свое «святое право» «прекословить» кому угодно и когда угодно. Естественно, что это несет гибель не только его жертвам, но и ему самому, и его группе (бандитской шайке, фашистской организации и т. д.).
С. Хорошо, допустим, что я предлагаемые положения принял. Но не слишком ли они абстрактны, чтобы служить руководством в реальной жизни? Не собираетесь ли вы поручить выведение из них всех возможных следствий этическим машинам? Тут мне вспоминается один научно-фантастический рассказ, в котором космические существа, задумавшие подобное предприятие, превратили в такую машину всю свою планету, а потом покинули ее: размеры планеты послужили фактором ограничения, машина все еще работала неудовлетворительно…
Ф. Ну, это уже последний аргумент. Когда образованного противника логически припрешь к стенке, он тебя обязательно с машиной сравнит. Позвольте мне предоставить слово философу прошлого столетия Зигварту: «Вероятность играет роль и в нравственном поведении. Если бы человек… был вправе совершать поступок только в тех случаях, когда он достоверно и несомненно знает, что его поступок правилен, то он часто вовсе не смог бы совершать никаких поступков».
Так что никто не собирается перекладывать ответственность на всезнающую машину. Она всегда будет лишь помощником человека, обладающего интуицией, убеждениями. Но откуда же топка интуиции берет свое горючее?
Она с помощью мгновенной вспышки соединяет, «сваривает» знания, взятые из самых различных уголков памяти, и выдает нам решение: «Эврика!» Однако знания-то эти уже должны быть. И чем системней взгляд человека на мир, тем легче ему будет ориентироваться и в новой ситуации. Как знание математики и физики не заменит инженеру чутья и смекалки при доводке машины, так и знание этики не заменит человеку этих же качеств при организации поведения. Однако ни там, ни тут не стоит идеализировать «метод тыка».
А потому давайте работать над систематизацией и обоснованием норм поведения, дабы руководствоваться в нем не «принципами» тина «на вкус, на цвет…» или «- свободная личность», а научными нормативами, вытекающими из знания социологии и психологии. Для руководства отношениями людей в сложном современном обществе недостаточно добрых чувств и самого горячего энтузиазма. Наука и здесь должна превратиться в непосредственную производительную силу. И этой аксиомы нельзя не принять.
ИТОГ
БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ
«Будь человеком!» — такой призыв можно услышать часто. Но каждый вкладывает в него собственные представления о человеческих достоинствах. А если эти представления различны, люди перестают понимать друг друга, обижаются и конфликтуют.
Существуют ли объективные, не зависящие от наших ограниченных пристрастий мерки человеческого в Человеке? Да, существуют. Но они становятся видимыми лишь с такой вершины, с которой открывается общая панорама человеческих отношений с природой, с обществом, с другими людьми, с самим собой. Если эти отношения строятся оптимально, значит перед нами «Человек». Если идет борьба за их оптимизацию — перед нами «Человек становящийся».
Философия стремится наметить общие ориентиры для деятельности человека, становящегося самим собой. В этой книге я пытался познакомить вас, читатель, с этой основной задачей научной философии, с некоторыми проблемами, возникающими на путях ее решения. И основным лейтмотивом ее был принцип развивающейся гармонии.
Человек, выходя в космос, становится организатором вселенной.
Но для выполнения этого космического предназначения он должен хорошо организовать самого себя. Очеловеченная вселенная — это мир, в котором порядок побеждает хаос, информация — энтропию. Очевидно, что эту функцию может выполнить лишь система, которая сама является высокоупорядоченной. Но это не мертвый, застывший порядок. Упорядоченная система, которой не приходится отстаивать саму себя и продвигаться вперед, быстро превратится в стоячее болото. Поэтому не просто гармонию несет человек и себе, и миру, не абсолютное равновесие, гомеостазис, но именно развивающуюся гармонию. Это значит, что гармония предполагает борьбу, трудности, разрешение противоречий. Но эти противоречия закаляют, а не разрушают развивающуюся систему. Так разумный спортсмен тренируется ровно столько, чтобы поддерживать и совершенствовать свою спортивную форму; для этого порою нужны перегрузки, но такие, которые не ведут к срыву, к перетренировке.
Гармония означает единство основных элементов ноосферы: природы, общества, личности. Развитие означает совершенствование этого единства.
Высшей концентрацией этой гармонии является человеческая личность. Мир преобразуется обществом, но деятельность общества складывается из поступков отдельных личностей. Если каждая личность проникнута целями общества, если для ее поступков характерны повседневный гуманизм, опора на истину и красота во всем, то социальная система, состоящая из таких элементов, непобедима.
«Машина» общества несравнимо сложнее технических устройств и живых организмов по своим целям, функциям и структурам. Однако эта «машина», если только она состоит из подлинно общественных индивидов, гораздо совершеннее и проще: ведь ее управляющему устройству достаточно сказать, дать задание составным частям — и сложнейший механизм начнет согласованную работу.
