Каспар Хендерсон - Книга о самых невообразимых животных. Бестиарий XXI века

Более древние представители нашего рода, вероятно, имели способы коммуникации и взаимодействия, которые позволили им выжить и заселить огромные территории Африки и Евразии более 1 млн лет назад, несмотря на то, что они были слабее многих других животных. Их протоязыки, каждый в свое время, наверняка обладали различными, а возможно, и всеми элементами, необходимыми для создания настоящего, полностью сформированного языка.

Даже если мы не можем точно проследить траекторию развития языка, можно быть уверенными, что язык не возник в вакууме. Хадза, как и другие народы на стадии до появления земледелия, напоминают нам, что человечество развивалось во взаимодействии и общении с другими животными, а не только друг с другом. Хотя жизнь хадза была и продолжает оставаться короткой и тяжелой, в ней есть главное. Дэвид Абрам выразил это так: «Мы люди только в контакте, в со-жительстве, с другими существами, не-человеками… сложность человеческого языка связана со сложностью земной экологии, а не со сложностью нашего вида, рассматриваемого вне этой среды». Именно поэтому не следует допускать исчезновения последних из оставшихся культур каменного века, таких как хадза.

Люди способны использовать язык нашей так называемой развитой цивилизации для удивительно разнообразных целей, в том числе полезных. Генри Дэвид Торо отточил его до совершенства, просто записывая в своем дневнике до самой смерти, как капли дождя на камне показывают, куда унесся ветер. Но наш язык имеет определенные ограничения. Мы склонны, по словам китайского поэта, «бродить среди заблудших слов». В лучшем случае всегда остается несоответствие между известным нам богатством фактического опыта и узкой прямолинейностью языка. Это касается и всех остальных форм символической коммуникации, которые мы изобретаем, будь то рисование или картография. Возможно, наши лингвистические и когнитивные карты пока еще мало продвинулись вперед по сравнению с Erdapfel – красивейшим глобусом, созданным в Германии в 1492 г., еще до возвращения Колумба из своего первого плавания, – так что на нем отсутствует изображение Америк.

В будущем, возможно, нам станут доступны более совершенные средства коммуникации. Но что понадобится для их создания и чего в них будет не хватать? Получив бо́льшую власть, мы получим и больше возможностей для злоупотребления ею. Было бы неплохо время от времени вспоминать о тексте, написанном в Басре в X в. для суфийского братства, посвятившего себя служению знаниям и мудрости. В этом произведении «Иск животных против человечества» (The Animal’s Lawsuit Against Humanity) животные жалуются Королю джиннов на то, как с ними обращаются люди. И суд признает, что у человека нет права порабощать и разрушать.

Давайте усвоим этот урок и запомним, что некоторые очень важные вещи можно до конца понять и почувствовать, только если мы не будем полностью полагаться на их символическое изображение, созданное нами самими. Хороший пример – пение птиц. В течение всего периода, когда развивалось самосознание нашего вида, мы были постоянно окружены птицами, пишет Грэм Гибсон. Так что, возможно, в поэтической мысли о том, что внимание к птицам означает внимание к самой жизни, есть определенная истина. Но, чтобы выжить, нам нужны упорство медоеда и проворство медоуказчика, и обоих мы должны ценить и почитать.

Кожистая черепаха

Тип: хордовые

Класс: пресмыкающиеся

Отряд: черепахи

Охранный статус: вид на грани исчезновения

Вечный идеал – это изумление.

Звезд почти не видно из-за облаков. Позади нас в дымке лес. Впереди едва различимая серая береговая линия: видно всего на несколько метров в любую сторону, зато отчетливо слышно, как вдалеке хлещут и перекатывают по песку волны. Проходит несколько часов, и из пены, сумеречного гула и рокота прибоя начинают всплывать пятна густой темноты. Это кожистые черепахи выбираются на берег, чтобы отложить яйца в прибрежном песке Западного Папуа в Индонезии – одном из последних известных мест в западной части Тихого океана, где они выводят детенышей. В июле 2006 г. я в составе небольшой группы приехал сюда, чтобы наблюдать это все более редкое событие.

В океане, где кожистые черепахи проводят 99 % своего времени, это быстрые и неутомимые пловцы. А вот на суше сила притяжения оказывается для них слишком большим испытанием, а собственный вес, часто достигающий полтонны или даже больше, – жестокой шуткой. Здесь эти черепахи (и их яйца) становятся легкой добычей охотников и их собак. Мы не желаем им мешать, поэтому стоим вдалеке и смотрим, как первая из прибывших кожистых черепах начинает перетаскивать свою тушу размером почти с небольшой автомобиль по пляжному песку с помощью передних ласт. Кажется, что каждое движение вперед требует огромных усилий, и она часто останавливается, тяжело и глубоко дыша. На ум приходит мысль о рабочем, поднимающем гигантский камень, или вспоминается собственный опыт похода с тяжелым рюкзаком в Гималаях, где каждый шаг дается с таким трудом, будто тащишь на себе пианино.

Убедившись, что от кромки прибоя достаточно далеко и вода здесь не размоет песок, черепаха принимается обустраивать гнездо. Передними ластами – настолько большими, что они скорее напоминают крылья, – она начинает разрывать песок. Правый ласт, левый ласт – по очереди отбрасывают песок назад мощной полудугой. Иногда ласт уходит слишком глубоко в песок и застревает, иногда промахивается и отбрасывает только несколько песчинок. Выглядит процесс довольно неуклюже, но на самом деле работает она вполне эффективно, и вскоре в песке появляется углубление, достаточно большое, чтобы черепаха могла в него залезть. Тогда она приступает к самой деликатной стадии процесса: обустраивает камеру для яиц. Сейчас, объясняет нам гид, черепаха впала в своего рода транс и не замечает людей вокруг, так что можно подойти поближе и даже дотронуться до панциря (что я и делаю: на ощупь черепаха теплая). Она копает задними ластами: они меньше, более гибкие и даже кажутся аккуратными по сравнению с передними. Эти задние ласты на самом деле напоминают человеческие руки – они могли бы так выглядеть, если бы были более широкими, плоскими и на них были надеты перчатки из слоновьей кожи. Черепаха работает только на ощупь (задние ласты полностью находятся вне поля зрения) – она вырывает глубокую яму в форме горшка с узким горлышком во влажном песке. Мастерство и точность, с которыми она выгребает из ямки песок, а затем похлопывает по стенкам углубления, чтобы сделать их твердыми, напоминают движения опытного горшечника или скульптора. Когда, наконец, черепаха удовлетворена результатом, она опускает свой мясистый, похожий на клюв яйцеклад в это углубление и начинает медленно откладывать яйца: несколько десятков яиц размером с мяч для пинг-понга в густой прозрачной слизи. Закончив, она закапывает яму – сначала очень аккуратно и осторожно задними ластами, а затем поворачивается и засыпает огромные кучи песка мощными передними. После этого черепаха разбрасывает песок в разных направлениях, возможно, пытаясь замаскировать гнездо.

«Естественный отбор – сила… столь же неизмеримо превосходящая слабые усилия человека, как произведения Природы превосходят произведения Искусства» (Чарльз Дарвин «Происхождение видов»).

Дотронуться до кожистой черепахи – все равно что вновь оказаться в волшебном мире детства. Это полное жизни существо, но живет оно в каком-то измерении, недоступном самому богатому воображению. Позже мне вспоминается фраза, приписываемая Чжуан-цзы: «Все существа в этом мире имеют измерения, не поддающиеся исчислению».

Каждый член нашей группы – ученые, борцы за защиту окружающей среды, фотографы и другие жители богатых промышленно развитых стран – испытывает какую-то эйфорию и детскую беспочвенную радость. Эти животные – самое потрясающее и необычное, что нам когда-либо доводилось или доведется видеть в своей жизни. Они очень странные. Гигантские (даже по отношению к остальному телу) передние ласты, как у горбатого кита. Продолговатый панцирь, так что все тело имеет форму слезы или миндального ореха, с семью длинными ребрами во всю длину, как на задней деке лютни. Панцирь темно-серого или черного цвета с беловатыми пятнышками, на ощупь напоминает нубук или плотный коврик для компьютерной мыши. Голова с тупым носом – как артиллерийский снаряд и почти такая же мощная. Клювообразный рот, составленный из изогнутых друг под друга роговых частей. Глотка – этого, конечно, мы не видим – усеяна острыми, направленными назад шипами: жутковатое снаряжение для захвата и проглатывания медуз (мягкие, противные и сильно ядовитые для человека медузы как хлеб с маслом для кожистой черепахи). Слезы, ручьем льющиеся из узких глаз, можно неправильно истолковать: на самом деле это просто способ выведения избытка солей, которые поступают с пищей. В каждом вдохе и выдохе, поднимающем и опускающем панцирь, чувствуется объем и мощь легких. Крокодил такого размера привел бы нас в ужас, но мы знаем, что это животное безвредно, и не испытываем страха.