Сергей Переслегин - Первая Мировая. Война между Реальностями

Началось все, однако, с крупного успеха русского 5-го корпуса, который «поймал» на марше 15-ю гонведную дивизию, окружил и уничтожил, захватив 22 орудия и 4000 пленных. Понятно, что австрийская оборона на этом участке дала трещину, и корпус продвигался вперед почти безостановочно, но 19-й корпус тем не менее не догнал, что в очередной раз доказывает крайнюю нерациональность поворота 5-й армии в сторону 4-й.

Ауффенберг реваншировался, точно так же «поймав» 17-й корпус, действующий юго-восточнее 5-го. Корпус наступал уступом тремя дивизионными колоннами, причем и командир корпуса и командиры дивизий приняли за истину в последней инстанции заявление фронтовой разведки, согласно которому южнее линии их движения на расстоянии до полутора переходов крупных частей противника не обнаружено. Разведка просмотрела трехдивизионную группу Иосифа-Фердинанда!

17-й корпус был подивизионно разбит и отброшен к северу, открывая тыл 5-го корпуса. Было брошено 74 орудия, десятки пулеметов, некоторые полки потеряли от половины до 75 % личного состава, тылы дивизий перемешались.

Таким образом, к концу дня 28 августа 5-я армия Плеве оказалась в очень тяжелом положении: ее фланговые корпуса были разбиты и отступали, в то время как 19-й и 5-й корпуса в центре даже продвигались к западу. Ауффенберг мог ставить перед собой задачу окружения и разгрома всей 5-й армии. Ему всемерно помог Плеве, который приказал 19-му и 5-му корпусам наступать на запад, то есть дополнительно увеличить разрывы между корпусами.

Люблин-Холмская операция. 26–27 августа

Галич-Львовская операция: сражение на реке Золотая Липа 26–28 августа

Третья австрийская армия обретала форму между Львовом и Сабором – в шести-семи переходах от границы. Русские, ожидающие встретить противника на линии Сокаль – Броды – Тарнополь, сообразили, что австрийское развертывание отнесено к западу, только между 4-м и 5-м днем операции, то есть 23–24 августа. В свою очередь австрийцы насчитали южнее Владимира-Волынского «не более десяти дивизий противника», хотя в одной только 3-й армии этих дивизий было двенадцать.

Третья армия прямолинейно наступала на Львов, имея задачу выйти на линию Куликов – Миколаев, в то время как 8-я армия действовала южнее и продвигалась к линии Ходоров – Галич. Однако уже 24 августа командующий Юго-Западным фронтом генерал Иванов своим приказом меняет задачи армиям, сдвигая их к северу: теперь 3-я армия должна маневрировать к северу от Львова (она была ориентирована на Жолнев), а фронт Львов – Миколаев передавался 8-й армии. Галич и Станислав оставались вне пространства операции, и левый фланг армии Брусилова повисал в воздухе.

Понятно, что Иванов, поворачивая 5-ю армию Плеве к северу, был озабочен судьбой этой армии, попадающей под фланговый удар группы Иосифа-Фердинанда. Но лекарство было хуже болезни: общее развертывание смещалось к северу, 3-я армия теряла время на перегруппировку или сама должна была начать уступообразное движение, поочередно подставляя фланги корпусов противнику. Рузский ответил уклончиво, сославшись на начертание дорог в Галиции. Тогда штаб фронта потребовал сместить к северу хотя бы правый фланг армии, направив его на Мосты-Вельки.

Рузский вновь ответил уклончиво, продолжая наступать в прежнем направлении. И во время войны, и в послевоенных мемуарах его порицали за неоказание своевременной помощи 5-й армии, но с точки зрения военного искусства командарм-3 был, конечно, прав. Как справедливо заметил Шлиффен, наступление должно быть направлено на удаленный тыл, а не на ближайший фланг неприятеля. Рузский жертвовал тактическим успехом во имя стратегической цели: занятия Львова и выхода в тыл обеим австрийским армиям, наступающим в Польше. Во имя этой цели он отказался раздробить свою армию и тем более выполнить заведомо запаздывающий маневр захождения. Думается, Плеве точно так же следовало ориентироваться на предвоенный план, а не на непрерывные просьбы о помощи со стороны Зальца и Эверта. Если бы 5-я армия приняла бой в нормальной конфигурации, пользы от ее действий (в том числе и для 4-й армии) было бы больше.

В 20-х числах августа австрийцы усиливают 3-ю армию и вытягивают ее 3-й и 12-й корпуса к востоку от Львова. К вечеру 24 августа формируется «фронт сопротивления» из 3-й армии в составе 11, 3, 12-го корпусов и 11-й пехотной и 8-й кавалерийской дивизии и 2-й армии Бен-Ермолли, в которую была преобразована армейская группа Кевеса. Армией она была лишь по названию: 2 кавалерийские дивизии, 2 ландверные бригады, еще одна прибывающая в состав армии, маршевая бригада, прикрывающая Галич, ландштурмная бригада в Черновицах. Ждали еще одну дивизию – время, выигранное за счет отнесения развертывания к западу, было потеряно на маятниковое движение 2-й армии между Галицией и Балканами.

Успех армии Данкля на северном фланге сражения побудил Конрада отдать на 26 августа приказ об общем наступлении. Первая армия ориентировалась на Люблин, 5-я – на Холм, группа Иосифа-Фердинанда – на Грубешов. Третьей армии при содействии второй, которая должна охватить южный фланг Рузского, ставилась задача отбросить противника на линию Броды-Тарнополь или, по крайней мере, задержать его движение.

Поскольку Рузский и Брусилов продолжали движение вперед (и кстати, подход австрийских корпусов к Золотой Липе и Бугу не обнаружили), намечалось очередное встречное сражение. Но на сей раз группировка была прямо-таки катастрофической для австрийцев: на Львовском направлении русские имели 12 дивизий против 8,5, а на Галичском у Брусилова было 8 дивизий против реально 3 дивизий Бен-Ермолли (остальные части не были сосредоточены для сражения).

Из австрийского контрудара сразу же ничего не вышло: открыто наступающие части были сметены артиллерийским огнем с открытых позиций. Но и форсирование Буга и Золотой Липы русскими войсками было сопряжено с не меньшими трудностями: противник окопался, занял сильные позиции по склонам высот и железнодорожной насыпи (дорога Львов – Броды), и продвижение русских корпусов не превышало 3–5 километров в день.

На следующий день главное командование потребовало от Брудермана возобновить наступление на Злочев и Буск, указывая, что от успеха этого наступления зависит исход всего сражения в Галиции; предполагалось, что, разгромив правофланговые корпуса 3-й русской армии и обеспечив этим наступление Ауффенберга, Брудерман сможет повернуть на юг, парировав этим успехи 8-й армии.

Ничего из этой авантюры, конечно, не получилось, и к вечеру 27 августа на всем фронте Рузского обозначился крупный успех. В довершение всего Брусилов отреагировал на распоряжение главкома оказать содействие 3-й армии смещением своего наступления к северу точно так же, как сам Рузский отнесся к аналогичному приказу относительно 5-й армии: уклонился от его выполнения, полагая, что армия прежде всего должна решать свои собственные задачи. Эта верность разумному предвоенному плану была вознаграждена.

В течение следующего дня австрийские войска отошли на Гнилую Липу. Группа Иосифа Фердинанда передана Ауффенбергу. Для ее прикрытия в пустом пространстве между 3-й и 5-я австрийскими армиями сформирован конный корпус Витмана в составе двух кавалерийских дивизий.

Люблин-Холмская операция: сражение у Томашова 29–30 августа

25-й корпус, действующий на правом фланге 5-й армии Плеве, не только не смог наступать на Замостье, как того требовал командующий армией, но и потерял утром 30 августа Краснослав, после чего стал отходить к Холму. Выход к этому важнейшему узлу дорог, где, кстати, располагался штаб армии, делал положение 5-й армии совершенно невыносимым и, по сути, означал изоляцию 4-й и 5-й армий и их поочередный полный разгром. Плеве приказ командира корпуса отменил и потребовал 31 августа во что бы то ни стало вернуть Краснослав.

Семнадцатый корпус держался более устойчиво, но австрийцы продолжали теснить его к северу; к исходу 30 августа их обходящие группировки уже выиграли оба фланга 5-й армии и грозили сомкнуться в течение одного-двух дней.

Люблин-Холмская операция. 28–31 августа

А в центре расположения 5-й армии развернутые в полукольцо 19-й и 5-й корпуса два дня отбивали непрерывные удары семи дивизий противника, наступающих с трех сторон. Корпус Горбатовского продолжал творить чудеса. Двадцать девятого августа, например, он был атакован тремя корпусами противника, отбил штурм, к вечеру перешел в контрнаступление, создав локальное превосходство в силах, захватил трофеи и пленных.

Родился 26 мая 1851 года в Санкт-Петербурге. Образование получил во 2-й Петербургской военной гимназии (ныне 2-й кадетский корпус) и Павловском училище, из которого был выпущен в 1870 г. подпоручиком в 5-й гренадерский Киевский полк. Со своим полком проделал всю кампанию 1877–1878 гг., награжден орденом Святой Анны 3 степени с мечами и бантом, кроме того орденом Святого Станислава 2 степени с мечом. В 1880 г. произведен в майоры, в 1893 г. был назначен командиром Красноярского резервного батальона. В 1899 г. принял 44-й пехотный Камчатский полк, а в 1901 г. 4-й гренадерский Несвижский полк. В 1904 г. произведен в генерал-майоры с назначением командиром 1-й бригады 7-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии и прибыл в Порт-Артур. 17 июля назначен начальником 1-го отдела обороны крепости. Не имея почти никакого штаба, он лично распоряжался и руководил боем в течение 6 суток, почти не смыкая глаз и изредка отдыхая на камнях Скалистая кряжа, невдалеке от войск. За отражение 1-го и 3-го штурма Порт-Артура награжден орденами Святых Станислава и Анны 1 степени с мечами.