Борис Федорович - Лик пустыни
Самой тяжелой была участь женщины. Глава семьи обязан был под страхом божьей кары следить за своей семьей и особенно за женской ее половиной. Женщина, по магометанским представлениям, не имеет души, не считается человеком, и потому мужчина вправе ею распоряжаться наравне со всем своим имуществом и во имя аллаха обязан следить за ней во всем.
Даже под покровом густой черной сетки из конского волоса (чач-вана) и опускавшегося до земли плаща (паранджи) женщина-узбечка не имела права выходить на улицу без сопровождения мужчины. В домах не было ни одного окна на улицу. А для того, чтобы случайно не увидал кто-нибудь женщину дома, она обязана была всегда находиться во втором, внутреннем дворике.
Влияние религиозного гнета было немного меньше за пределами оазисов, в пустынях у кочевников, но страшная сила религиозных обычаев сказывалась и там.
Смерть за любую провинность была уделом женщины во всем мусульманском мире. "Чильдухтаран" - глубокие "колодцы смерти", куда сбрасывали живых женщин, - широко были распространены в Узбекистане. В Туркмении убить женщину, изменившую мужу, обязан был каждый, узнавший об этом: иначе смерть должна была обрушиться и на него.
Тяжел был гнет богачей. Тысячи лет упорным трудом возделывались поля и сады в оазисах. Но никогда люди, работавшие на них, не пользовались их плодами полностью. Ведь земля была не тех, кто от темноты до темноты тяжелым кетменем обрабатывал ее. Вода была тоже не их. И даже семена были не их. За все - за землю, за воду и семена - надо было платить и платить. А уж лучше платить баю, мулле и хану, только бы не попасть в цепкие руки бия - судьи.
Дворик-крепость на окраине старого Хорезма
Не многим легче жилось и вне оазисов, в пустынях. Богач всегда находил способ овладеть добром бедняков. То не может уйти бедняк с истоптанных пастбищ, не одолжив верблюда у бая. То надо хлеба достать, а бай предлагает его "даром", только просит, чтобы бедняки выкопали новый колодец.
Ему вторил мулла: "Кто выкопает новый колодец, тот попадет в рай и получит семь гурий небесных, а кто не будет копать, тот превратится в помесь шакала и крысы".
А когда выкопают всем миром новый колодец, то неожиданно почему-то вскоре завалится старый. И тогда оказывается, что за воду из нового колодца надо платить баю каждую пятую овцу, каждого пятого верблюда и в батраки отдать каждого пятого человека.
Захотят бедняки восстановить старый колодец - нельзя: такова воля аллаха, не должно быть здесь больше одного колодца. И обвалился он потому, что семь раз его чистили, семь раз смывали с себя люди свои грехи. И так переполнился колодец грехами, что пришлось аллаху его завалить, чтобы не вышли они и не разошлись по земле.
Классовое расслоение все больше и глубже проникало и в оазисы и в пустыни. И к этому прибавлялись лишения от постоянных междоусобных войн одних феодалов с другими, одних родственных племен и народов с другими - соседними. Войны эти приносили еще большее богатство богачам, еще большее разорение беднякам.
С 1850 - 1880-х годов прошлого века пустыни Казахстана и Средней Азии стали входить в Российскую империю. Этот процесс местами проходил мирно, а местами сопровождался кровавыми репрессиями. До сих пор еще живо имя генерала Палкина в тех местах, где прошел его карательный отряд, огнем и мечом расправившийся с невооруженным населением.
Царская Россия смотрела на "вновь приобретенные окраины", как на колонию. Империи необходим был собственный хлопок, и российское самодержавие начало развивать хлопководство, строить железные дороги, закладывать "государевы" имения, в которых впервые строились новые ирригационные системы, выращивались новые сорта хлопчатника.
Вырастали города, появлялись хлопкоочистительные и маслоделательные заводы. Кое-где по окраинам пустынь стала развиваться горная промышленность - разрабатывались месторождения соли, бурились первые нефтяные скважины, заложены были небольшие угольные шахты в Фергане. Вырос спрос на мясо и фрукты. В связи с этим начали развиваться и земледелие и скотоводство. Но от всего этого опять богатели купцы, скупщики, владельцы земли и воды, а тем, кто работал на полях, выпасал скот баев, растил сады и добывал уголь, стало жить еще более тяжело и бесправно.
В цветущей Фергане в 1914 году 70 процентов дехкан были безземельны и не имели скота; они либо батрачили у баев, либо обрабатывали на кабальных условиях чужую землю, вскапывая ее вручную тяжелым кетменем.
Приход царизма в Среднюю Азию и Казахстан многими ожидался с надеждами на умиротворение, на развитие хозяйства и торговли, на улучшение всех жизненных условий. Об этом мечтали и бедняки и отдельные ханы, вечно боящиеся своих же соседей. Вот почему уже со времен Петра I неоднократно поступали предложения со стороны и казахских ханов и хивинских о присоединении к России. Однако неоднократно реакция и мусульманство брали перевес.
В Хиве, в музее, расположенном во дворце бывшего хивинского хана, в старинном окованном сундуке хранится "экспонат № 328". Это подлинник "Условий мира России с Хивой", подписанный 12 августа 1873 года.
Статья 17-я этого договора гласит: "Объявление Сеид-Мухамед-Ра-хим-Богадур-Хана, обнародованное 12 числа минувшего июня, об освобождении всех невольников в ханстве и об уничтожении на вечные времена рабства и торга людьми, остается в полной силе и ханское правительство обязуется всеми зависящими от него мерами следить за строгим и добросовестным исполнением этого дела". Так царское правительство сперва предварительным соглашением, а затем и мирным договором уничтожило широко процветавшее в Средней Азии "рабство и торг людьми".
Присоединение к России, как мы видели, способствовало и некоторому развитию хозяйства, расширению хлопководства, появлению первых очагов промышленности и значительному сокращению междоусобных войн между племенами и народами Средней Азии и Казахстана. Но все это сопровождалось лишь дальнейшим углублением классового расслоения, обнищанием широких трудовых масс. Однако царизм невольно принес в Среднюю Азию и русскую культуру и нарождающиеся в русском обществе революционные идеи, а позднее и классовое самосознание трудящихся масс. Вот в чем лежит источник того революционного восстания, которое широкой волной прокатилось по пустыне в 1916 году, и того яростного боевого отпора, которым трудящиеся Средней Азии и Казахстана встречали в годы гражданской войны все попытки реакции уничтожить революционные завоевания Великого Октября.
Без властелинов
История народов, - учит И. В. Сталин, - знает немало революций. Они отличаются от Октябрьской ревоции тем, что все они были однобокими революциями. Сменялась одна форма эксплоатации трудящихся другой формой эксплоатации, но сама эксплоатация оставалась. Сменялись одни эксплоататоры и угнетатели другими эксплоататорами и угнетателями, но сами эксплоататоры и угнетатели оставались. Только Октябрьская революция поставила себе целью - уничтожить всякую эксплоатацию и ликвидировать всех и всяких эксплоататоров и угнетателей".
Вот почему первым актом советской власти в Средней Азии был декрет о национализации земли и воды, так как, только вырвав и землю и воду из рук эксплоататоров, можно было уничтожить самую эксплоатацию.
"И тот, кто был рабом, чей взор был тускл и хмур,
Расправил плечи вдруг, воспрял народ-батур.
И голову подняв, мы шли со всеми в ряд,
И вел нас на борьбу наш старший русский брат".
Долго не сдавалось вековое изуверство. Яростное сопротивление оказывали притаившиеся враги. На любое преступление шло мусульманское духовенство. Смерть из-за угла от рук вчерашних судей и властелинов была уделом многих первых борцов за новую жизнь. Годами длились нападения на наши города и аулы басмаческих шаек, вооружавшихся английским оружием. Но, несмотря на все это, новая жизнь входила в каждый кишлак, в каждый дом, проникала на все поля и во все сердца. Она преображала пустыни и перерождала души людей.
А работы было бесконечно много. Веками сооружались каналы, орошавшие землю. И во все времена каждый эмир и бек стремился урвать воды побольше на свои поля, обойдя поля соседа. Сеть каналов, при царском правительстве не перестраивалась, а хищническая эксплоатация земли при возросшем спросе на хлопок приводила к тому, что каждый власть имущий устраивал отводы из каналов, не считаясь ни с чем, кроме своей личной выгоды.
В результате по запутанным лабиринтам каналов и арыков терялось непродуктивно столько воды, что на поля попадала только четвертая доля того, что отводилось из реки. Воды нехватало, а расходовалась она впустую; земли нехватало, а громадные массивы ее выходили из строя, покрываясь белым саваном солей. Надо было приниматься за переделку бесконечно длинной оросительной сети.
