Сергей Михайлович Иванов - Утро вечера мудренее
Самое интересное в этих снах то, что сновидение не узнает будильника и всякий раз толкует его звон по-разному. Почему кёльнский одеколон отправляет спящего в Каир и заставляет его переживать там уйму каких-то приключений? Почему, добавим мы от себя, упавшее одеяло заставляло Чехова видеть склизкие камни, холодную воду, голые берега, «в унынии и в тоске» глядеть на них и чувствовать «неизбежность перехода через глубокую реку», встречать потом похороны, гимназических учителей, протоиерея, оскорбившего его мать, злые, неумолимые, пошлые лица? Совершенно очевидно, что раздражение может завести механизм сна, но дальнейшее уже не в его власти. Шекспир, говорит Фрейд, создавал «Макбета» в честь восшествия на престол короля, впервые возложившего на голову корону всех трех частей Великобритании. Но разве этот исторический повод исчерпывает содержание трагедии или хотя бы что-нибудь объясняет в ней?
Нарушить сон может и внутреннее раздражение. Доктор Шернер приводит в пример сон, где два ряда красивых мальчиков с белокурыми волосами выстраиваются друг против друга в боевом порядке, бросаются друг на друга, борются, потом отходят в прежнее положение и снова проделывают все сначала. Шернер думает, что это зубы, и он, без сомнения, прав, ибо затем его пациент, рассказавший ему свой сон, прямо, без всяких аллегорий, видит извлеченный изо рта зуб. Прав он и в том, что сновидения стараются изобразить органы, вызвавшие раздражение, при помощи сходных с ними предметов. Кому снятся узкие, извилистые ходы, усматривают в них намек на кишечные раздражения и тоже не ошибаются. Но много ли таких сновидений? Их еще меньше, чем снов, подобных снам доктора Мори или Гильдебранда. И даже в них нас прежде всего должен интересовать не повод, а сюжет, не одеколон, а Каир, не коронование английского короля, а события шекспировской трагедии. Оставим раздражения в покое. Уж скорее на загадку снов могут, хотя бы отчасти, пролить свет наши «дневные сновидения» — свойственные всем, особенно в юности, полупроизвольные грезы, состоящие из придумываемых нами сцен и происшествий, в которых находят удовлетворение наши сокровенные желания. Грезы эти, питающие и поэзию, могут длиться всю жизнь, меняясь со временем, но сохраняя неизменным главного их героя.
Видевшему сон, утверждает Фрейд, известно его значение, он только не знает о своем знании и настаивает на своем незнании. Ничего удивительного: человек, подвергнутый гипнозу, тоже как бы ничего не знает, что с ним было во время сеанса. Но гипнотизер намеками и вопросами может навести пациента на это знание, и тогда тот начнет вспоминать. Если тщательно расспрашивать человека о его свежих сновидениях, окажется, что они связаны с впечатлениями последних дней, но связь эта непрямая. Если же человека попросить говорить все, что ему приходит в голову про его сон, первые же ассоциации в его свободном отчете могут содержать в себе ключ к его подспудным мотивам. Слова, которые мы произносим случайно, мелодии, которые мы напеваем, — все обусловлено предшествующим. В сновидении внешний раздражитель находит отклик в глубинах душевной жизни — отклик и замену. Когда мы вспоминаем забытое имя, мы произносим вслух другие имена, а потом, когда имя найдено, обнаруживаем, что все замены были по ассоциации связаны с забытым именем, обусловлены им. Таковы замены и во сне: они не случайны, за ними всегда кроется смысл. Все, о чем мы рассказываем за завтраком своим близким, все — сплошная замена. Что же заменяется и чем?
ТРИ БИЛЕТА ЗА ПОЛТОРА ФЛОРИНА
Молодая, но уже давно вышедшая замуж дама, пациентка Фрейда, видит во сне, что она сидит с мужем в театре, причем половина партера пуста. Муж рассказывает ей, что Элиза Л. со своим женихом тоже хотели пойти в театр, «но они могли достать только плохие места: три за 1 флорин и 50 геллеров». Внешний повод для такого сна был. Муж действительно сообщил ей, что Элиза Л., ее ровесница, обручилась. Сновидение — реакция на это сообщение. И пустующий партер — намек на реальное событие, случившееся на прошлой неделе. Она решила пойти в театр и заблаговременно купить билеты, но это оказалось настолько рано, что за билеты пришлось особо доплатить. Когда они пришли в театр, стало ясно, что она могла бы купить билеты и в день представления: половина партера была пуста. Муж не упустил случая подтрунить над ней за поспешность. А откуда 1 флорин и 50 геллеров? Это из другого события, о котором она узнала накануне. Ее невестка получила от мужа в подарок 150 флоринов и не нашла ничего лучшего, как поспешить к ювелиру и накупить себе драгоценностей. А почему три билета, а не два? Ну, может, от промелькнувшей у нее мысли, что Элиза всего на три месяца ее моложе, а она сама уже почти десять лет замужем. Нет, все-таки, что за нелепость покупать три билета в театр, когда идут вдвоем? Рассказчица пожимает плечами и умолкает, отказываясь от дальнейших объяснений.
В рассказе пациентки обращают на себя внимание разные сроки, благодаря чему между частями сновидения устанавливается нечто общее: она слишком рано купила билеты в театр, и ей пришлось переплатить, невестка ее тоже без всякой нужды поспешила к ювелиру. Если все это сопоставить с поводом, вызвавшим сновидение, то есть с известием, что Элиза, которая моложе ее всего на три месяца, все же сумела найти себе хорошего мужа, и с критикой по адресу невестки, то ход мыслей сновидения напрашивается сам собой. «Как это нелепо с моей стороны было так спешить с замужеством! На примере Элизы я вижу, что могла бы найти себе мужа и позже» (поспешность изображена в виде ее поведения и поведения невестки, а замужество заменено посещением театра). 150 флоринов в 100 раз больше, чем 1 флорин и 50 геллеров. «За эти деньги я могла бы иметь в сто раз лучшего мужа!» Сновидение выражает пренебрежение к мужу (муж заменен драгоценностями и плохими билетами) и сожаление о слишком раннем замужестве. В скрытых мыслях сновидения акцент падает на поспешность: в явном содержании о ней нет ни слова. В сновидении есть нелепое сопоставление «три за 1 флорин 50 геллеров», в мыслях мы угадываем фразу: «нелепо было» (так рано выходить замуж). Ощущение нелепости изображено вкраплением абсурдного элемента в явное содержание сновидения.
Существуют сны и без замен и искажений. Это сны маленьких детей. Двухлетний ребенок, поздравляя кого-то, должен преподнести корзинку черешен. Он делает это с неудовольствием, хотя и ему обещаны черешни. Наутро он рассказывает свой сон: «Герман съел все черешни из корзинки». Девочке трех лет не дали долго покататься на лодке. Она плакала. Утром она говорит: «Сегодня ночью я каталась на лодке по озеру». Искажений никаких, явное и скрытое содержание почти совпадают. Детское сновидение — это реакция на дневное переживание, оставившее ощущение неисполненного желания. В сновидении ребенок получает прямое исполнение желания. Благодаря этому, быть может, он и не знаком с бессонницей.
Мы заблуждаемся, думая, что без сновидений мы бы спали лучше. Без них мы, может, и вовсе не могли бы спать. «Они сохраняют наш сон и покой, они устраняют то, что не дает спать, — говорит Фрейд. — Они немного тревожат нас, подобно сторожу с его колотушкой, который не может не шуметь совсем, прогоняя нарушителей спокойствия, но какой шум подняли бы эти нарушители, если бы не было сторожа!»
Возникновением своим сновидение обязано желанию, и содержание его — исполнение этого желания. Я желал бы кататься по озеру, гласит желание, вызывающее сновидение; я катаюсь по озеру — таково содержание сновидения. У сновидения та же схема, что и у ошибочного действия — описки или обмолвки. Там мы видим две тенденции, нарушаемую и нарушающую, ошибка — компромисс между ними. Мы хотим сказать одно, наше «я» хочет сказать другое, у нас получается третье. Во сне нарушаемой тенденцией может быть только желание спать, а нарушающей — психическое раздражение, то есть желание, стремящееся к удовлетворению. Сновидение — компромисс: спишь, и все же желание удовлетворяется. И то и другое осуществляется как бы неполностью. Желания — вот в чем корень всего! Это хорошо отражено в языке, великой сокровищнице опыта, знаний и мыслей. Свинье снятся желуди, а гусю кукуруза, гласят поговорки, более откровенные, чем мы. А такой оборот, как «ему и не снилось»? Разве не указывает он на то, что составляет содержание сновидения? Бывают, правда, и страшные сны, но нет поговорок, которые бы утверждали, что свинья или гусь видят во сне, как их закалывают.
Есть еще один вид неискаженных сновидений, где исполнение желания узнать так же легко, как и в детских снах. Это сны, которые вызываются потребностями организма. Голодному часто снится еда. Отто Норденшельд рассказывает в своей книге «Антарктика» о зимовке своего экипажа. Утром все рассказывали сны; это были длинные истории, в которых все вертелось вокруг еды; фантазии было мало. Путешественник Мунго Парк, погибший от жажды в Африке, видел во сне одни многоводные луга. Сновидение в таких случаях достигает немногого, но оно честно пытается выполнить желание. Бывают также короткие сны, в которых исполняются другие потребности, например, сны, выражающие нетерпение: человек готовится пойти в театр, а ему снится, что он уже там. Или сны, в которых нежелание просыпаться внушает сон, будто человек уже встал, умывается, выходит на улицу… Он предпочитает вставать во сне, а не наяву.
