Алексей Чачко - Искусственный разум
Если эмоции - окраска, найдем технологию окрашивания, а если они суть решений, извлечем эту суть па божий свет.
Искинт нуждается хоть в толике эмоций. Более того, в меру нашего понимания эмоциональных процессов Ртскинт приобретает "чувства". Вспомните "удовольствие" и "неудовольствие" ТАИРа - примитивно, но с чего-то надо начинать.
Одна из теорий утверждает, что есть восемь различных эмоций, из которых три положительные (наслаждение - радость, возбуждение - интерес, удивление - испуг) и пять отрицательных (страх - ужас, гнев - ярость, страдание - мучение, стыд - унижение и презрение - отвращение). Восемь аффектов определяют мотивы поведения человека, его цели, а цели побуждают решение тех или иных задач.
На основе этой теории сделана программа для вычислительной машины; пришлось - иначе нельзя при программировании - указать все подробности: и какая из эмоций сильнее в каких обстоятельствах, и как складываются разные аффекты, и как влияют они на ход мысли -? иногда опираясь на волю человека, а иногда непосредственно управляя памятью и умозаключениями.
Программе далее сообщили числа-показатели, свойственные человеку, больному параноей. И она, эта пачка перфокарт, введенная в компьютер, повела себя как подлинный параноик. Она ждала от окружающих только оскорблений, она испытывала жгучий стыд по поводу любой малости. В диалоге с врачом-психиатром она пыталась уйти от страшных эмоций, утверждая, иногда очень агрессивно, свою нормальность и ненормальность прочих людей, включая доктора. Она судорожно искала помощи у врача, пыталась разрядить эмоциональную грозу, но критичности в оценке своих суждений не проявляла; когда факты припирали ее к стене, программа истерично прерывала диалог.
Та же эмоциональная программа, настроенная на показатели здорового человека, вела себя в интервью с врачом совсем иначе. Ни следа упреков людям в злонамеренности; самокритичность, но и уверенность в себе; естественный интерес к новому человеку - врачу, но полное отсутствие стыда - унижения и порождаемых им резких колебаний мысли.
Поведение эмоциональной программы крайне интересно наблюдать. Словно входишь внутрь процесса рождения мысли, сплетенной с чувством. Открываются тысячи нюансов, за которыми в экспериментах с людьми и не уследишь. Машина не человек, с ней можно обращаться бесцеремонно: остановить программу в любом месте и вновь пустить ее в работу, многократно прокрутить важный кусок, изменить показатели как заблагорассудится, вгоняя компьютерное существо то в бурную радость, то в беспросветное отчаяние, парализуя или мобилизуя его волю.
Удивительные картины открываются перед исследователями мысли и чувства, работающими с вычислительной машлной. Поразительные по яркости, но не обязательно соответствующие тому, что доподлинно происходит в человеке. Степень подлинности не зависит от мощности компьютера, она зависит от прозорливости психолога.
Психологическая теория эмоций разработана еще очень слабо; эмоциональная программа, о которой шла речь, передает только один из взглядов на эмоции, отражает уровень нашего понимания (или непонимания) аффектов, не более. Не зря Б. Ломов нацелил психологов на всемерное изучение эмоций. "Нужно проникновение в их детали, а не общие рассуждения", - говорил он на съезде психологов.
Б. Ломов руководит сейчас Институтом психологии Академии наук СССР. Можно было бы много писать о том, как преодолевал он неверие в силы психологии, как основал в Ленинградском университете передовую школу инженерных психологов, как способствовал поднятию авторитета своей науки, развитию психологического образования в стране, как создал нынешний академический институт, как сочетались во всей его работе таланты теоретика, экспериментатора и делового человека. Но лучше рассказать об одном непосредственном впечатлении.
Недавно я зашел в вычислительный центр Института психологии, где не был около года. За год произошли большие перемены. Появились новые компьютеры, машины последних образцов - мощные и удобные в обращении. Появились новые люди - хорошие программисты.
Самое главное, что появилось, - контакт, союз, дружба между психологами и вычислителями. Как поглядишь, и не отличить, кто тут человековед, а кто вычислитель. Вместе с Б. Ломовым наметили они план использования вычислительных машин в психологической работе, и теперь выполняют свой план. Здесь в две, а то и в три смены кипят дискуссии - человеческие (у доски с мелом в руке), машинные (в магнитной памяти и в процессорах) и человеко-машинные (у телетайпов и дисплеев).
Сторонники моделирования мышления не думают, естественно, что ЭВМ последний или лучший инструмент, который изобрел человек, штурмуя твердыню переработки информации. Будут выдуманы другие, более совершенные приборы - на смену галилеевской трубе пришли сейчас оптические супертелескопы и радиотелескопы. Они уверены в другом: вычислительная машина - мощный прибор, и от него надо взять все, что он может дать. Только на этом пути лежит и создание новых приборов, и понимание человеческого мышления.
Но что мы все про психологов, да про психологов? Разве одни они интересуются тайнами мышления? Или только их допускают к вычислительной машине?
Конечно, нет! Наиболее короткая дорога к компьютеру у математика. Может быть, его попытка, его "подход к весу" окажется самым удачным?
Современные математики сильны в изобретении все новых и новых алгебр. Еще недавно мы думали, что алгебра одна - школьная; так в средневековье полагали наш земной шар единственным миром. Джордано Бруно провозгласил множественность миров, а современные математики - множественность алгебр.
Бог весть, сколько разных алгебр исследуют математики. Десять лет назад вышла в свет книга под титулом "Универсальные алгебры". Значит, даже универсальных несколько.
Р. Декарт в свое время не соглашался с именем "алгебра", навеянным Востоком; он предпочитал название "универсальная математика". Два слова вместо одного, а все равно удобнее, потому что ближе к истине. Р. Декарт требовал от "универсальной математики" объединения разнородных математических принципов во всеохватное исчисление, простое и естественно разумное.
Современное дробление алгебр - тяжелый удар по картезианскому пониманию математики.
Хотя, с одной стороны, это дробление хорошо согласуется с мыслью Р. Декарта об "энумерации", то есть о составлении полных перечней, исчерпывающих списков тех качеств, или вещей, или путей решения, которые связаны с проблемой.
Полный список нужен, чтобы не промахнуться, не потерять главное в погоне за пустяками. Развитие разнообразных алгебр приведет к более глубокому проникновению в алгебру вообще и, быть может, к возникновению "универсальной математики".
Р. Декарту казалось, что "универсальная математика" есть, она рядом, за порогом его лейденского дома. Он был не прав, и это очень печально для Искинта.
Искинту, конечно же, нужна единая, универсальная математика, во многих алгебрах для него нет истины. "Почтенный алгебраист! - обращается Искинт к математику. - Построй единую алгебру, молю тебя, придумай такую алгебру, чтобы не просто играла с символами, а работала со смыслами, преобразовывала, упрощала смыслы. Дай мне науку о сжатии и развертывании смыслов; эта наука необходима мне, как кислородная подушка! Помоги мне, глубокоуважаемый алгебраист!"
Автор решается обнародовать здесь свою мечту. Он надеется, что эту книжку прочтет тот самый "алгебраист", пока еще школьник или студент. И рассчитывает, что он поймет и полюбит Искинт настолько, что добудет для него математику смыслов. Автор верит, что математика смыслов приведет не только к быстрому развитию искусственного разума, но и прольет ослепительный свет на проблемы психологии. Ради этой надежды написана повесть об Искинте.
Выходит, вся надежда на математиков и на компьютеры?
Против такого машиноцентризма возражают физиологи. "Мнение, будто машины смогут думать также, как человек, обнаруживает лишь непонимание процесса человеческого мышления", - без обиняков заявил недавно крупнейший физиолог У. Нейссер.
Быть может, физиологи внесут решающий вклад в понимание мышления? Может быть, нейронные ансамбли, изученные ими, послужат основой для создания совсем иных машин, и эти мозгоподобные машины исполнят гармоническую музыку мысли?
Двадцать лет назад мои вопросы не звучали бы столь осторожно; тогда Ф. Розенблат предложил свои заманчивые "персептроны", тогда газета "Нью-Йоркер" поместила статью об одном из "персептронов", назвав ее коротко и грозно - "Соперник".
Где он теперь, этот соперник человека? Отчего не отведено ему центральное место в нашей книге? Оттого, что не оправдал ожиданий - делал быстрые успехи, учился, предсказывал, а потом застопорился в почтительном отдалении от интеллекта.
