Сергей Реутов - Загадка параллельных миров. Скрытая реальность рядом
Но есть и одна точная дата — 1839 год, когда первая кость моа попала в руки ученых. Исследователем, которому повезло, оказался британский профессор Ричард Оуэн, а, по преданию, принес кость и оставил неизвестный моряк, когда ученый был в отпуске. Оуэн вернулся, осмотрел кость и начал искать моряка, но тот как сквозь землю провалился. Словом, история в духе викторианской Англии. Оуэн забрал кость с собой в музей, чтобы выяснить, кому она может принадлежать. Когда же увидел, что она очень похожа на страусиную, только невероятных размеров, он, мягко говоря, призадумался. Коллеги, с которыми Оуэн обсуждал открытие, посоветовали не спешить с выводами: пусть появятся новые данные. Но он верил в свои силы и не нуждался в советчиках. Перед ним была кость птицы такого строения, как у страуса, но тяжелее и крупнее — и была не ископаемая! Значит, должны быть другие останки, если не сами живые птицы, решил ученый, и общественность Новой Зеландии должна помочь ему! Он заказал 500 оттисков обращения и разослал их миссионерам, торговым агентам, морякам в надежде на поддержку. Так случилось, что, пока его материалы плыли на далекие острова, появились новые доказательства — целое кладбище костей моа.
Первыми сообщениями о Новой Зеландии были, несомненно, донесения Кука. Некоторые авторы утверждали, что, когда корабль Кука бросил якорь, гигантская птица стояла на берегу и исчезла в чаще, как только лодка направилась к берегу. Сам капитан об этом не писал: в его донесении нет ничего, что указывало бы на существование моа. Так что молчание Кука расценивалось как доказательство того, что моа в его время уже не существовали на островах. Вот что пишет Вилли Лей в книге «Единорог и другие»: «С начала прошлого века много людей — главным образом, англичан — стали ездить в Новую Зеландию и писать книги о путешествиях. Странно, но шесть первых книг вообще моа не упоминали. „Первой ласточкой” стала книга Джоэла Полака, торговца, вышедшая в Лондоне в 1838 году. Он потерпел крушение на Северном острове в 1831 году и провел там шесть лет. Полак писал, что общался с маори и те показывали ему большие кости. Он добавляет, что животные, которым они принадлежали, обитают на Южном острове, где они еще живы. К сожалению, Полак не говорит, кто ему это сказал. Маори? Или он сам сделал такой вывод?»
Книга торговца Полака — обычное немудреное повествование о жизни в Новой Зеландии, но упоминание о живых моа выделяет ее из числа других источников. Миссионер Уильям Коленсо упорно утверждает, что эта книга — мистификация. По его мнению, торговец Полак вообще не умел писать. И не мог он видеть кости моа, он бы непременно прихватил их с собой! Все это Коленсо заявляет к тому, что не Полак, а он, преподобный отец, и был «крестным отцом» моа.
Мистер Коленсо же слышал о моа от маори, которые рассказали ему, будто большой старый моа устроил настоящий террор среди местных жителей, живших вокруг горы Вакапунане. Он сам полагал, что это всего лишь легенда. Но когда узнал о моа от других людей, то решил летом 1841 и 1842 годов провести собственное расследование.
Сам он так и не совершил путешествия, так как не сумел найти ни одного местного жителя, который согласился бы сопровождать его. Через несколько лет окрестные горы обследовали, но гиганта не обнаружили. Искал его крещеный маори. Человека, обратившего его в христианскую веру, звали преподобный отец Уильям Уильяме. Миссионер Уильяме оказался более удачлив как собиратель костей моа, чем остальные. И корзина с его находками отправилась тихим ходом в Лондон. Но тут вступили в силу странные британские таможенные законы, которые запрещали перевозку костей. В борьбу за кости включился сам Оуэн вместе с Королевским зоологическим обществом, и результатом стал блестящий доклад палеонтолога на заседании общества о вымерших птицах Новой Зеландии.
Второй вопрос: когда же вымерли моа и по какой причине? Что могли рассказать по этому поводу сами маори? Одна из легенд сохранилась благодаря губернатору Новой Зеландии Фиц Рою. В 1844 году он встретил старика-маори по имени Хауматанги. Тот с гордостью рассказал губернатору, что в детстве видел капитана Кука. Это явно относится к путешествию 1773 года, и так как Хауматанги было около 85, значит, к приезду Кука он был 13–14-летним подростком. Такое вполне можно допустить. Хауматанги рассказал, что последнего моа в его провинции видели за два года до этого.
Другая история, случившаяся позже, повествует о том, как вождь маори Кавена Паи-Паи мальчишкой принимал участие в охоте на моа. Событие относится к 1798–1799 годам. Два или три других маори, опрошенные в середине XIX столетия, вспоминали, как их деды рассказывали им, будто они еще охотились на эту птицу. Они вспоминали детали, как атакованные моа становились на одну ногу и отбивались другой. Охотничий прием заключался в том, что несколько человек держали птицу в напряжении, а другие подбирались сзади с длинным тяжелым шестом и били по опорной ноге.
В 1858 году в Новую Зеландию поехал Фердинанд Хохштеттер. Он выслушал все истории, которые ему пересказали. Конечно, Хохштеттер знал все ранние сообщения из Новой Зеландии и имел представление о том, что среди маори не был редок каннибализм. И он выдвинул теорию, которая вошла в книжки на последующие 70 лет!
Маори прибыли на острова в результате массовой миграции, об этом событии сегодняшние их потомки передают как о «прибытии флота». В те времена на островах жило множество моа. Маори охотились на них ради мяса, и птицы эти были самыми крупными существами на островах. Их воспроизводство было медленным, утверждает Хохштеттер, и охота нарушила равновесие. Они исчезли, и единственным обитателем островов стал человек. Каннибализм стал логическим следствием.
Кто-то менее известный, чем Хохштеттер, выдвинул другую теорию, по которой прибывшие маори застали уже вымирающих моа.
К концу XIX века все, что было написано о моа, больше касалось разных теорий той или иной школы, нежели конкретных фактов. Те, кто утверждал, что моа вымерли рано, имели много веских аргументов. Нередко маори в промежутке между 1840 и 1860 годами показывали кости, и ученые признавали, что они принадлежат именно этим птицам. Имелось несколько поговорок, в которых фигурировало слово «моа», типа «исчезнуть, как моа». Считается, что это очень старые поговорки. Тут нужно учесть одно обстоятельство. Когда маори говорят: «Мой дед рассказывал мне…» — не всегда следует воспринимать это буквально, ибо маори не делают различия между словами «дед» и «предок». Что касается старого Хауматанги, то он явно приукрашал свои мемуары. И рассказы Паи-Паи можно воспринимать двояко. Первое: он действительно описал имевшие место события. Второе: он ничего не знал об охоте. Это основывается на том факте, что имеется три свидетельства белых людей и только одно из них подтвердилось впоследствии.
Между тем были обнаружены места, где убивали моа и варили их мясо, — там нашли кости, то есть люди и животные несомненно жили одновременно. Осталось определить когда. Некоторые ученые считают, что на островах, кроме первых мигрантов «с флота» и маори как таковых, были еще так называемые «охотники на моа». Другие их оспаривают, говоря, что именно маори охотились на гигантов. Эту версию опровергают сами маори. Они не хотят верить, что у них были другие предки, и называют «людей с флота» единственными прародителями, хотя маори значительно изменились за прошедшие столетия.
Значительное количество стоянок охотников несомненно принадлежат маори. Некоторые другие явно не их, а иных, ранних, мигрантов, не организованных «во флот», как маори. Жаль, что охотники не умели рисовать и не запечатлевали своих жертв на скалах, как бушмены. Так что наши знания о моа покоятся в прямом смысле слова на костях, найденных на островах. Предположительно птица могла достигать размера 3,5 м. Но скелет — не главное доказательство облика моа: представьте, какой археоптерикс получился бы у реконструкторов, имей они один скелет без перьев! Несколько перьев моа уцелели, но к каким именно видам они относились — неясно. Скорлупа яиц также не проясняет проблему: размер яиц не дает представления о параметрах самих птиц, их снесших. Как известно, яйца небольших киви очень крупные. С другой стороны, яйца крупных казуаров относительно невелики.
Известны следы и малых, и больших видов. Самые крупные похожи на отпечатки лап динозавров. Но есть определенная зависимость между размером следа и длиной шага, с одной стороны, и размерами птицы — с другой. И поэтому, по крайней мере, некоторые следы можно с уверенностью приписать тому или иному виду.
Закат эпохи моа труднообъясним. Ясно только, что, даже если бы никто не заселил острова до капитана Кука, эти птицы были бы крайне редки сегодня. Они медленно размножались, не умели летать и были не слишком сообразительными. Мозг двухметрового моа по размерам не превышал мозг голубя.
