Гиперборейские тайны Руси - Валерий Никитич Демин
Точно так же и с мифологией. Она – прежде всего, явление ноосферного порядка, а потом уже все остальное. Ее природа более реальна, чем иные абстракции, сюжеты и образы формируются независимо от общего хода вещей и лишь потом вливаются в общий и социально обусловленный поток, подобно мозаике образуя элементы народной души, той самой, о которой так хорошо сказал Михаил Михайлович Пришвин (1873–1954):
«Все эти сказки и былины говорят о какой-то неведомой общечеловеческой душе. В создании их участвовал не один только русский народ. Нет, я имею перед собою не национальную душу, а всемирную, стихийную…».
Вопрос об осмыслении и расшифровке мифологем (так же как и фундаментальных научных понятий) – это вообще не филологическая, а смысловая проблема. В ноосфере аккумулированы некоторые идеи-эйдосы, которые, как полагал еще Платон, не формируются путем эмпирического обобщения опытных фактов, а припоминаются «в чистом виде». Они выступают своего рода организующим и направляющим началом познавательного процесса и существуют в виде своего рода атомов смысла. Законы смыслообразования, смыслозакрепления и смыслопередачи не тождественны скоррелированными с ними закономерностями фонетики или грамматики. По отношению к последним смысл оказывается первичным. Ему принадлежит примат и в процессе овладения языком.
В определенном плане сказанное подтверждает и открытый Карлом Юнгом (1875–1961) архетип коллективного бессознательного. Где он может находиться? В нейронах? В генах? Частично, видимо, да, но лишь частично. Как объективно-природная и социально обусловленная матрица архетип коллективного бессознательного конечно же пребывает в ноосфере и транслируется оттуда в случае необходимости, пробуждаясь в каждом из нас как спящая почка на дереве.
Таким образом, поскольку по природе своей смысловые единицы (категории, константы, мифологемы) имеют ноосферное происхождение, постольку и ключ к их разгадке находится не в нашей голове, а за ее пределами – в энергоинформационном поле, существующем независимо от бытия конкретных людей и человечества в целом. Потому-то любая мифологема, любое понятие соединяет в себе несоединимое (с точки зрения школярского или схоластического разума, конечно) – лингвистику и логику, философию и семантику, физику и космологию. «Все – в одном», – как говаривали древние мудрецы и были, несомненно, правы! Увидеть же Вселенную в атоме (в том числе и «атоме смысла») во все времена было дано не каждому. К истолкованию архаичных понятий и мифологем вполне применима модель интерпретации коранических сур. Как считают мусульманские мудрецы, каждую суру Священного Корана можно истолковать тремя, тридцатью тремя и тремястами тридцатью тремя способами – все зависит от степени посвященности и открывающегося благодаря божественному откровению доступа к сакральному знанию. При этом глубинный и сокровенный смысл даже самых простых на первый взгляд вещей ясен далеко не каждому.
В научной и учебной литературе давно бытует мнение о фольклоре как преимущественно об устном народно-поэтическом творчестве, к тому же оторванном от реальной действительности. На самом же деле фольклористика как базисный пласт мировой культуры – явление не просто емкое, но в полном смысле необъятное и неисчерпаемое. Будучи простым и удобным каналом аккумуляции и передачи накопленного за многие тысячелетия опыта и знаний, фольклор (дословно «народная мудрость») вобрал в себя в специфически компактной символическо-образной форме многообразные факты истории, этногенеза, связанные с бытовыми традициями, мировоззренческими представлениями, культовыми ритуалами, обрядами, поверьями, пережитками и т. п. Один из основоположников современного традиционализма Рене Генон (1886–1951) так расценивал действительное значение фольклора (в его соотношении с мифологией) для познания истории и предыстории:
«Народ сохраняет, сам того не понимая, останки древних традиций, восходящие порою к такому отдаленному прошлому, которое было бы затруднительно определить и которое поэтому мы вынуждены относить к темной области “предыстории”; он выполняет в некотором роде функцию более или менее “подсознательной” коллективной памяти, содержание которой, совершенно очевидно, пришло откуда-то еще».
Отсюда и фольклористика как наука призвана в полном объеме собирать и изучать различные проявления жизни народа как элемента исторически сложившейся цивилизации. Ни в коей мере не является она исключительно филологической наукой (или частью таковой), напротив, она становится абстрактной и непонятной в отрыве от этнографии, религиоведения, археологии, социологии и философии истории. Попытка представить русскую сказку, былину, песню, заговор и т. д. вне их обусловленности народным бытием во всех нюансах его исторического развития оборачивается искаженным истолкованием этих ценнейших памятников русской культуры, отразивших все основные вехи ее становления.
Таким образом, всякий миф, фольклорный образ, имеют под собой такое же реальное основание, как и научный факт. И заложенный в обычных мифах первоначальный смысл поддается строго научному анализу и реконструкции. Итальянский фольклорист Джузеппе Питре (1843–1916) проницательно напутствовал всех, кто прикасается к неисчерпаемой сокровищнице народного творчества и народной памяти:
«Философ, законодатель, историк – всякий, кто хочет понять свой народ до конца, должен присматриваться к его песням, пословицам, сказкам, а также к его поговоркам, отдельным выражениям и словам. За словом всегда стоит его значение, за буквенным смыслом – смысл тайный, аллегорический, под странным пестрым одеянием сказки кроется история и религия народов и наций».
Все сказанное относится и к закодированным в мифологических сюжетах и образах сведениям о реальных событиях далекого прошлого, о стародавних общественных отношениях и нормах поведения, об устройстве мироздания, его происхождении и законах, о катастрофах и великих переселениях народов.
В русском народном мировоззрении общеарийская система мифологических представлений и символов была вытеснена и практически разрушена с введением христианства, искоренением язычества и физическим уничтожением членов жреческой касты – профессиональных хранителей сакральных учений. Многие связующие звенья и базисные опоры утрачены. Остались осколки в виде стойких фольклорных образов, закрепленных в консервативном языке, который невозможно уничтожить никакими социальными переворотами и идеологическими переменами. Язык, независимо от социально – экономических формаций, политического строя и общественного устройства, передается по своим собственным ноосферным законам от поколения к поколению, хотя древнейшие мифологические образы нередко теряют при этом свой первоначальный смысл и обрастают новыми, более привычными для конкретной эпохи и достаточно понятными современному человеку деталями.
И все же истина неуничтожима! В наших руках бесценные духовные сокровища, сбереженные предками. Наша задача – не только принять эстафету из дали тысячелетий и вручить ее следующему поколению, но и по мере сил и возможностей осмыслить то неисчерпаемое сакральное знание, которое содержится в древних текстах, воспроизведенных современными полиграфическими и компьютерными способами.
Часть I
Сакральный мир древней прародины
Как сказка – мир. Сказания народа,
Их мудрость темная, но милая вдвойне,
Как эта древняя могучая природа,
С младенчества запали в душу мне…
Николай ЗАБОЛОЦКИЙ
Глава 1
Океан-море
Высота ли, высота поднебесная,
Глубота, глубота акиян-море,
