Ксения Нестерова - Где найдешь, где потеряешь.
Анфисе вдруг стало неуютно и противно. От того шумного ГУМа, с большими очередями, брызгающимся фонтаном, продавцами с мороженым ничего не осталось. Не родной российский государственный универмаг, в прошлом обитель
дефицита и любимое место гостей Москвы, а чужой безжизненный кусок западного мира, неуловимо перемешанный с российским разухабистым современным распутством. И Анфиса поспешила к выходу.
— Что желаете, госпожа? — как-то казенно, во весь рот улыбаясь, осведомилась продавщица, норовя поймать Анфису в свои сети, и этим добила ее окончательно.
Впрочем, ГУМ был не единственной целью похода Анфисы. Через пару часов с четырьмя увесистыми пакетами, в которых лежали продукты и легкомысленная всякая всячина, возвращалась она из Центра. Беготня по магазинам утомила ее. У подъезда с облегчением опустила свою ношу на запорошенную снежком скамейку. Ух! Нужно было достать ключи.
На другом конце скамейки сидела серая кошечка. Появление Анфисы причинило ей беспокойство, и она недовольно покосилась в ее сторону. Как же хороша была ее мордочка! Изящные серые ушки, розовый носик, а глаза... слегка раскосые в узких прорезях, ну как у японочки.
— Киса, — позвала Анфиса и протянула к кошке руку.
Киса недовольно и презрительно зафырчала, не тронувшись с места, лишь скосив глаз на руку.
— Ладно, не буду я тебя трогать.
Кошка мявкнула, то ли соглашаясь, то ли ругаясь по-кошачьи.
Анфиса, взяв пакеты, поспешила в подъезд.
Тети Маши в квартире не было.
Старенький «Юрюзань» недовольно заурчал,
когда Анфиса разместила в нем привезенные продукты. Пронзительно зазвенел телефон.
— Алло! — Анфиса сняла трубку.
— Анфиса, ну где ты ходишь? — раздался недовольный голос Андрея.
Ну вот, пожалуйста...
— А что случилось? — спросила она не менее недовольно.
— Где моя черная рубашка? В шкафу бардак, я ничего не могу найти, — стенал Андрей. — Ты просто ужасная хозяйка...
Волна злости накатила на Анфису.
— Ты привык, что «ужасная хозяйка» подает тебе все на блюдечке с голубой каемочкой. А теперь ищи сам!— И она повесила трубку.
* * *
Все выходные дул холодный ветер и шел снег. На улице побелело, разузнав все о семейной жизни племянницы, тетя Маша решила все домашние заботы взять на себя.
— Отдохни, Анфисочка, что я, разве не сготовлю... —уговаривала она ее за ужином. — Вон сколько ты всего накупила...
У тети Маши Анфисе было хорошо. «Может, и к лучшему, что моя квартира занята», — думала она.
— Ой, а Маруська-то! Опять забыла... — засуетилась тетушка и поднялась из-за стола.
— Что за Маруська-то? — поинтересовалась племянница, вспомнив, как и вчера тетушка суетилась из-за какой-то Маруськи.
— Да кошка, — бросила тетя Маша на ходу и, хлопнув дверью, ушла.
Вскоре она вернулась и спросила Анфису
— Ты Анну Максимовну с третьего этажа помнишь?
— Да, конечно.
— Ну вот, ее кошка. Аня когда в вечер торгует,то поздно приезжает. А Маруську надо в квартиру впустить.
Как торгует? А как же фабрика ваша?—удивилась Анфиса.
—Фабрика тю-тю... закрыли.
— Как?
— Да вот так. Ткани нет. Шить не из чего. Да и зачем, коль все прилавки заграничным тряпьем завалили. Вот Аня в палатку и устроилась, — тетя Маша тяжело вздохнула и опустилась на стул. — Сын у нее, Антон-то, пропал...
— Как пропал? — От удивления Анфисина рука с вилкой зависла в воздухе.
— Ушел и не вернулся. Уже второй месяц пошел, — продолжала тетя Маша. — Горе, горе-то какое. Анна извелась вся. Уж где она только не искала. И в милиции была. И по всяким там, ну как их... сенсам...
— Экстрасенсам.
— Во-во, экстрасенсам ходила. И по колдунам. Одни говорят — жив, другие — что нет. Только деньги с нее тянут и тянут. — Она вновь вздохнула.—Пропал Антошка без вести...
Антошка был одним из воспитанников тети Маши. Еще ребенком, приезжая к ней в гости, Анфиса постоянно заставала его у нее. У Антошки была гордость — говорящий волнистый попугайчик. Клетку со своим сокровищем он почти всегда таскал с собой. «Антошка, Антошка, пошли копать картошку...» — дразнила его Анфиса. Он злился, его полные щечки покрывал яркий румянец.
Симпатичный мальчик, полноватый, в голубой рубашечке, с клеткой в руках, таким он был тогда. Повзрослев, он стал редко заходить к тете Маше, и Анфиса уже с ним почти не встречалась.
Печальная новость поразила Анфису. «Ушел и не вернулся...» — как часто за последнее время она слышала эти слова по телевизору в криминальных передачах, видела фотографии «невернувшихся» людей. Но это не очень-то ее трогало. Это было где-то там, в другом, очень далеком мире. И вдруг Антошка. Человек, которого она знала, с которым шалила в детстве.
— А милиция? — ошарашенно спросила она.
— А что милиция? Опросили всех, а теперь ищут... Два раза по телевизору показали фотографию. А он отработал смену, ушел, и все... никуда не пришел. А какой парень-то был, какой молодец... И уважительный. Голова у меня заболит, ведь давление мучает, позвоню, если дома, сразу придет. Что-то там руками над головой поколдует, травки попить даст, и мне сразу легче.
— Он же взрослый уже был, — Анфиса никак не могла прийти в себя.
— Ну, спохватилась... — недовольно проворчала тетушка. — Oн вcero на два года младше тебя. Вот и считай... Ему двадцать пять лет уж. Конечно, взрослый. Уж отцом собирался стать, да вот не судьба видно.
— Как отцом? — Анфиса никак не могла представить Антошку взрослым. Перед глазами стоял только мальчик с клеткой. — Тетя Маша, расскажи мне о нем, — попросила она.
— А что рассказывать то? Все было как у людей. Вырос. Вот, правда, в армии не был, у него что-то там с сердцем... Выучился. На «Скорой помощи» работал, врачом. Женился, переехал жить к жене и пропал... Да и вообще, Анфиса, не надо об этом нам с тобой на ночь глядя говорить. Это я все, старая...
— Тетя Маша, но...
— Все! Не знаю я больше ничего, спать пора... Тетушка отмахнулась от Анфисы, как от назойливой мухи, и ушла с кухни. Было видно, что этот разговор для нее очень тяжел. Антон был ей как сын, и она переживала за него.
Глава 4
«БАКАЛАВР ОККУЛЬТНЫХ ДИСЦИПЛИН»
Всю ночь Анфиса была как в бреду. Просыпалась, опять засыпала, вновь просыпалась... И в мыслях все Антон, Антон...
«Наверное, права была тетя Маша, — думала Анфиса, ворочаясь, — не надо было об этом на ночь говорить».
Только под утро она смогла уснуть.
Разбудила ее хлопнувшая входная дверь. Анфиса поднялась. Часы показывали восемь. Именно в это время уходила тетушка.
В кухне на холодильнике Анфиса нашла записку: «Будь умницей, отдыхай. Я ушла нянькаться».
Сделав себе два бутерброда с икрой, Анфиса выпила с ними чашку кофе. Прошла в комнату, села в кресло. Ее взгляд упал на видеомагнитофон, привезенный тете Маше ее сыном. Покопавшись в стопке кассет и найдя свой любимый старый фильм «Женитьба Бальзаминова», включила видик.
Анфиса практически знала весь фильм наизусть, но все равно каждый его просмотр доставлял ей истинное наслаждение.
Вот Бальзаминова прижимают кзабору... И Белотелова восклицает: «Он мне нравится... Ты мне его... Чтобы каждый день ко мне...»
И тут раздался звонок в дверь. Сунув второпях ноги в сброшенные шлепанцы, Анфиса направилась к двери. К тете Маше ходило много подруг, ее дверь была всегда открыта. Анфиса глянула в «глазок» и сразу же узнала женщину, стоящую за дверью,—Анну Максимовну.
Анфиса открыла. На Анне Максимовне было старенькое зимнее пальто, куда шире, чем его хозяйка. «Похудела, — догадалась Анфиса. — Сколько же ей сейчас лет? Антошка был единственным и поздним ее ребенком. Значит, где-то за шестьдесят, а выглядит на все семьдесят. Постарела, осунулась... Боже, что делает с людьми горе!»
— Анфиса? — удивилась Анна Максимовна, тоже узнав Анфису.
— Анна Максимовна, проходите, пожалуйста, — пригласила ее Анфиса. Она чувствовала себя неудобно, как будто это она, Анфиса, виновна в пропаже ее сына.
— Нет, спасибо. А Маша дома?
— Она сегодня нянькается.
— Тогда, если тебе не трудно, передай ей ключи от моей квартиры. Пусть Маруську впустит, если я вдруг задержусь, — она протянула Анфисе связку ключей.
Только сейчас Анфиса заметила Маруську. Это была та самая «японочка». Она терлась о ноги хозяйки. Теперь Анфиса могла рассмотреть ее. Не только мордашка, но и вся она была — чудесное творение природы. Такую прелесть даже на кошачьей выставке не увидишь. Маленькая, пушистая, на изящных лапках, заканчивающихся белыми башмачками, с горделивой осанкой.
— Маруська! Кис-кис... — позвала ее Анфиса и протянула руку, чтобы погладить. Это была вторая попытка.
Маруська, не ожидавшая от полузнакомого человека такого панибратства, возмущенно фыркнула и отскочила, спрятавшись за ноги хозяйки.
— Гордая! — улыбнулась Анфиса.
