Вадим Нестеров - Иван Грозный
Значение этой победы было огромным. Историк Б. Н. Флоря отмечал: «Казанская победа означала перелом в истории отношений России с ее южными и восточными соседями. Теперь Россия уже не только защищалась от нападений с их стороны, но и сама перешла в наступление, а одно из недавно угрожавших ей “царств” – наследников Золотой Орды вошло в состав Русского государства» [27].
Итак, к началу 50-х гг. все на первый взгляд складывалось наилучшим образом. Страна выбралась из ямы, где пребывала весь период боярского правления – более того, начался подъем, который удивлял своей стремительностью. В государстве проведены необходимые реформы, на Стоглавом соборе решены важнейшие для Средневековья вопросы вероисповедания. Сокрушен самый близкий и один из самых опасных врагов – Казанское ханство, Московское государство обезопасило свои восточные границы.
Накануне войны произошла консолидация всего русского общества – большая война и большая победа по-настоящему сплотили народ. Во главе государства встал умный, деятельный и безмерно популярный в народе правитель, которому к тому же было всего 23 года.
Как писал Карамзин, «…казалось, что Бог хотел в Иоанне удивить Россию и человечество примером какого-то совершенства, великости и счастия на троне… Но здесь восходит первое облако над лучезарною главою юного Венценосца» [3].
Что же произошло? 1 марта 1553 г. молодой царь тяжело заболел – как свидетельствует летопись, «мало и людей знаяше» [28], то есть постоянно находился в беспамятстве и никого не узнавал. Чуда ждать не приходилось, казалось, едва поднявшаяся с колен страна вот-вот рухнет в пропасть очередной катастрофы. Перед российской элитой встал вопрос: как если не предотвратить, то хотя бы ослабить тяжелые последствия, неизбежные в случае смерти царя? И главным конечно же был вопрос наследования.
Сыну Ивана, царевичу Дмитрию, было всего несколько месяцев – он родился во время возвращения Грозного из казанского похода. История повторяется? Опять малолетний государь, опять регентское правление, опять подтачивающая страну борьба боярских группировок за власть… Неудивительно, что часть боярства задумалась об альтернативном варианте. А такой вариант был.
Новая система наследования – от отца к сыну – еще не успела закрепиться, и в памяти народа был свеж старый закон, когда правителю наследовал не сын, а младший брат. Единственный уцелевший во времена братоубийственной резни близкий родственник Ивана – его двоюродный брат Владимир Андреевич Старицкий – обещал стать неплохим царем.
Несмотря на то что отца Старицкого уморили в тюрьме во времена боярского правления, а сам Владимир еще ребенком вместе с матерью почти 4 года провел в заключении, выросшие кузены если и не дружили, то были в весьма неплохих отношениях. Владимир принимал активное участие в государственных делах и военных походах, часто заменяя брата на престоле во время его отсутствия – например в 1549 г., когда Иван IV возглавлял поход на Казань. Во время штурма Казани князь Владимир командовал царской дружиной, он со своим отрядом одним из первых ворвался в город и первым поздравил брата с победой.
Когда умирающий Иван пришел в себя и потребовал привести всех к присяге своему сыну, без разговоров присягу принес только «ближний круг». Другие же боярские роды, чувствующие себя обойденными, присягать «царю в пеленках» отказались, требуя сначала утвердить регентский совет с равномерным представительством сильнейших фамилий. В этом не было ничего удивительного. Все понимали, что после смерти Грозного Избранная рада не проживет и дня – без своего высокого покровителя ее худородные вожди не представляли собой ничего. Все их государственные таланты не имели никакого значения: за Адашевым и Сильвестром не было ни мощных боярских кланов, ни воинских дружин, ни земель, где можно собрать ополчение, ни даже больших денег.
Значит, все, как и несколько десятилетий назад, будет решать схватка боярских родов между собой. И здесь все козыри были у Захарьиных-Юрьевых: и без того один из самых сильных русских кланов многократно усилился после того, как его представительница стала царицей. Именно против будущей гегемонии Захарьиных и восстала Боярская дума. С полного ее одобрения Федор Адашев, отец царского любимца, и заявил тогда: «…сын твой, государь наш, еще в пеленицах, а владеть нами Захарьиным, Данилу з братьею, а мы уж от бояр до твоего возрасту беды видели многия» [24].
Некоторые тайно начали переговоры со Старицкими. Сам же удельный князь занял осторожную позицию – в итоге все-таки присягнул, но не сразу. Открыто взбунтовалась его мать, похоже, так и не простившая «москвичам» смерти мужа. Она трижды отказывалась приложить к «целовальной грамоте» своего сына его печать, глумилась, «что то, де, за целование, коли невольное» и вообще «много речей бранных говорила» [24].
До открытого бунта дело, впрочем, не дошло – Иван неожиданно пошел на поправку и вскоре встал на ноги. Однако случившееся оказало огромное влияние на характер Ивана и его мировоззрение. Он понял, сколь тонка грань между порядком и анархией и как быстро рушится то, что ты возводил годами. Боярские «брань велия и крик и шум велик, и слова многие бранныя» [27] у его постели, судя по всему, вновь вернули его в мрачную атмосферу детства. Он был добр и милостив, он во всем следовал советам убеждавших его жить праведно Алексея и Сильвестра – и что получил взамен?
Выздоровев, Иван вопреки советам Избранной рады уехал на длительное богомолье в Кириллов монастырь. Ему надо было о многом подумать. С одной стороны – давние друзья, которые настоятельно советуют приструнить родственников жены и успокоить народ. С другой – любимая жена, восставшая против друзей, которая чуть не каждый день намекает – пора бы, мол, уже своим умом жить, а не кого-то слушать. Возможно, на богомолье царь отправился именно затем, чтобы спокойно все обдумать и принять чью-то сторону.
Но по возвращении из монастыря случилась огромная беда: на реке Шексне при посадке на корабль царевича Дмитрия уронили в воду и младенец утонул. Смотреть за наследником было поручено Захарьиным, к тому же именно Данила Романович и Василий Михайлович Юрьевы вели по сходням уронившую ребенка кормилицу. Скорее всего, именно эта трагедия привела к тому, что многие родственники царицы на следующий год лишились своих постов. С засильем Захарьиных было покончено, но отношения между Анастасией и Избранной радой испортились окончательно. Реформаторы получили в лице царицы серьезного врага, который к тому же имел огромное влияние на Ивана IV – свою первую жену царь любил без памяти.
Как отмечает большинство исследователей, именно тогда и появляются первые признаки охлаждения Грозного к Сильвестру и Адашеву. Выбор был уже сделан, да и внутриполитические проблемы вскоре отступили перед внешнеполитическими.
Европа или Азия?
«Европа или Азия?» – именно так стоял вопрос в середине 50-х гг. XVI в. Стремительно растущая Россия делала решающий выбор: куда направить основные усилия, по какому пути пойдет ее экспансия?
На азиатском направлении после завоевания Казани складывалась благоприятная ситуация. Вскоре настал черед еще одного татарского ханства, расположенного на Волге – Астраханского, названного так из-за своей столицы Хаджи-Тархан, которую русские переделали в «Астрахань». После падения Казани астраханский хан Емгурчей (Ямгурчи) предложил союз и дружбу Ивану IV, которые были приняты. Однако в 1554 г. Емгурчей нарушил этот договор, в результате чего ранней весной 1554 г. в поход к Астрахани было отправлено 30-тысячное русское войско.
В июле 1554 г. Астрахань была взята, хан Емгурчей бежал в Азов, где он принял покровительство турецкого султана. Новый астраханский хан Дервиш-Али выполнил требование победителей – отпустил из плена всех русских и обязался выплачивать дань московскому царю: 40 тысяч алтын (1200 рублей серебром) и 3 тысячи волжских рыб («осетров в сажень»). В 1556 г. в Москве стало известно об измене Дервиш-Али, который искал покровительства у крымского хана Девлет-Гирея. Тогда русские отряды захватили Астрахань, Дервиш-Али бежал к Азову, а ханство было ликвидировано. Россия утвердилась на всем протяжении Волги – от истока до устья, главная река региона стала российской.
Нормально развивались отношения и с другими осколками Орды – Ногайским и Сибирским ханствами. Территория кочевок Ногайской Орды охватывала бассейн нижней Волги и Яика (Урала), то есть территории современных Западного и Центрального Казахстана, Южного Урала и Нижнего Поволжья. В первой половине XVI в. ногайская знать также была расколота на прокрымскую и промосковскую группировки. Западная часть Орды торговала с Москвой, восточная, кочевавшая за Яиком, больше ориентировалась на Среднюю Азию. Со второй половины XVI в. некоторые ногайские мирзы начинают переселяться в Московское царство, дав начало таким известным фамилиям, как Урусовы и Юсуповы.
