Мифы об инстинктах человека - Павел Соболев
Взгляды на общую численность ледниковых эпох в плейстоцене обычно расходятся (в зависимости от того, сторонники какой школы их оценивают — моногляциалисты или полигляциалисты), но согласно более-менее общепринятой периодизации, можно выделить следующие большие оледенения (минусом отмечены ледниковые эпохи, плюсом — межледниковые потепления):
— Ледниковье Бибер (длилось около 900 тысяч лет — с 3,2 по 2,3 млн. лет назад).
+ Межледниковье Бибер-Дунай (тепло 300 тысяч лет — с 2,3 по 2 млн. лет назад).
— Ледниковье Дунай (длилось около 500 тысяч лет — с 2 по 1,5 млн. лет назад).
+ Межледниковье Дунай-Гюнц (длилось около 100 тысяч лет).
— Ледниковье Гюнц (сильное похолодание в период с 840 по 730 тыс. лет назад).
+ Межледниковье Гюнц-Миндель (тепло около 100 тысяч лет).
— Ледниковье Миндель (ещё более сильные, чем Гюнц, холода с 600 по 350 тыс. лет назад).
+ Межледниковье Миндель-Рисс (тепло в течение 60–80 тысяч лет).
— Ледниковье Рисс (ещё более сильные, чем Миндель, холода с 250 по 125 тыс. лет назад).
+ Межледниковье Рисс-Вюрм ("короткое", около 30 тысяч лет).
— Ледниковье Вюрм (одни из самых суровых холодов в истории планеты — в период от 100 до 10 тысяч лет назад; уступали только гиперпохолоданию в криогении неопротерозоя 850–630 млн. лет назад, когда льдом была покрыта вся планета).
С окончанием вюрмской ледниковой эпохи и наступлением очередного потепления принято отмерять и начало голоцена — эпохи, в которой мы по сей день и живём. И вот все эти масштабные климатические изменения, многократно произошедшие за минувшие 3 млн. лет, разумеется, не проходили бесследно. Они меняли на планете всё — ландшафты, уровень мирового океана, но ещё активнее они меняли флору и фауну. Если около 2,8 млн. лет назад слоны (индрикотерии) и гиппопотамы стадами паслись в папоротниковых зарослях даже на территории современной Великобритании, то с каждым оледенением теплолюбивых животных становилось всё меньше. Обширные широколиственные леса периодически вытесняются холодами всё южнее, к Средиземноморью, уступая свои прежние ареалы тундровым растениям. В некоторые оледенения тундра и мерзлота доходили не только до современных донских степей и Кавказа, но затрагивали также и территорию северной Африки — даже там бывала тундра.
С точки зрения эволюционных сроков, ледовые эпохи в плейстоцене наступали очень быстро — это происходило в течение буквально десятка тысяч лет или даже нескольких тысячелетий. Для эволюции, привыкшей к значительно большим срокам, это были фактически мгновения. Поскольку растительность каждого конкретного региона в периоды оледенений быстро изменялась, травоядные животные не успевали биологически адаптироваться к новым условиям. Их врождённые особенности поведения (инстинкты) были узко специализированы и в данных, быстро меняющихся, условиях они играли с хозяевами злую шутку. Инстинкты их попросту убивали.
Надо заметить, что убивали не только оледенения, но и потепления, ведь наступившие холода, изменившие фауну, простояв в конкретном регионе около 100 тысяч лет, приводят к постепенной адаптации тех животных, которые оказались наиболее морозостойкими, приспособленными. Претерпев за 100 тысяч лет холодов специфические эволюционные изменения и начав вырабатывать новые, соответственные условиям, формы врождённого поведения, эти, казалось бы, удачливые животные вдруг сталкивались с потеплением… И это снова смешивало все карты. Только начавшие активно плодиться популяции вновь значительно редели, и выживали из них в очередной раз те особи, что имели случайные генные мутации, позволяющие осваивать новые условия.
Четвертичный период представляет собой столь частую смену климатических условий, что этот факт возводит его в ранг беспрецедентных периодов в истории Земли. Особенно последний миллион лет характерен в данном плане — за этот короткий промежуток случилось не менее шести смен цикла "похолодание-потепление", и каждый раз биологическая ситуация на планете претерпевала изменения — существенные и не очень.
И вот в пору этих очень частых четвертичных перемен особняком от всего животного мира выделяется Человек. Все эти тотальные перемены ему как слону дробинка — ему что жара, что холод, он ко всему приспосабливается. И даже скорость перемен для человека роли не играет, ведь он уже обладает таким мозгом, который позволяет ему производить почти мгновенную психическую ориентировку "здесь и сейчас", вследствие чего ему не надо ждать сотню тысяч лет, пока его организм не обретёт новые, подходящие свойства для образовавшихся условий. Человек теперь обладает разумом. И разум делает его поистине несокрушимым.
Четвертичный период не зря носит второе название — антропоген. Именно этот период и его многочисленные и постоянные средовые перемены послужили залогом развития психики человека, которая и без того уже на протяжении многих сотен тысяч лет (а вероятнее, и около 7 млн. лет) не обладала никакими врождёнными образцами поведения, которые бы оказались губительными в интенсивно меняющихся условиях. Человек оказался оптимальным, с точки зрения эволюции, субъектом адаптации. Ведь всякое животное обладает врождёнными особенностями поведения (инстинктами), что делает его крайне ригидным и обречённым в условиях резко меняющейся среды. И единственный эволюционный путь в преодолении этой адаптивной трудности — это избавление вида от каких-либо врождённых образцов поведения и замена их на приобретаемые поведенческие образцы. Фактически это означает вытеснение с психической арены инстинктов и замену их на разум, который и делает возможным всякое научение в быстро меняющейся среде.
Инстинкт — эволюционный механизм адаптации в условиях неменяющейся среды, который и делает целесообразным генетическое наследование определённых особенностей поведения, соответствующих данной конкретной среде.
Разум — эволюционный механизм адаптации в условиях экстремально быстро меняющейся среды за счёт формирования и усвоения новых образцов поведения.
"Разумная деятельность возникает при условиях, когда жизнедеятельность организма становится разнообразнее, когда, вследствие этого, она мало-помалу начинает совершаться в условиях, устраняющих для нервной системы возможность выработать специальные ко всем им отношения" (Вагнер, 2005b).
Таким образом, если проводник в неизменной среде — это инстинкт, то проводник в среде активно меняющейся — это разум. Разум и инстинкт — безусловные антиподы, поскольку они возникают и успешно функционируют в прямо противоположных условиях. Но при этом оба эти антипода служат одной цели — адаптации. Инстинкт служит адаптации в конкретной среде, а разум служит адаптации во всём разнообразии сред. По этой причине разум, с точки зрения эволюции, наиболее адаптивен.
Это одновременный процесс — исчезновение инстинктивных форм поведения и зарождение
