Иэн Таттерсаль - Скелеты в шкафу. Драматичная эволюция человека
Словесные дуэли
Самая известная палеонтологическая словесная дуэль имела место на национальном телевидении между Ричардом Лики И Дональдом Джохансоном. На протяжении второй половины 1970-х годов отношения между ними постепенно портились, и к концу десятилетия эти двое практически не разговаривали, хотя оба пожинали весьма щедрые плоды широкой огласки, которую получило их небольшое противостояние. В конце концов эти пикировки приобрели такую славу, что в 1981 году канал CBS организовал теледебаты между Лики и Джохансоном. Они должны были вестись в прямом эфире в прайм-тайм из Американского музея естественной истории. Управлял процессом не кто иной, как выдающийся телерепортер Уолтер Кронкайт. Первым в музей прибыл Джохансон, жизнерадостный, любезный и устрашающе подготовленный. Лики объявился в последний момент, буквально выпав из лимузина, растрепанный и изможденный после долгого перелета из Кении и, по его собственным словам, слабо представляющий, что происходит.
Вскоре все участники заняли свои места, окруженные реконструированными черепами вымерших гоминидов. Зажглись прожекторы, и трансляция стартовала. Кронкайт начал с вполне ожидаемых поздравлений по поводу всех потрясающих окаменелостей, которые оба ученых обнаружили за свою карьеру, и пригласил их обменяться обычными вежливыми фразами о важности своей работы. После этого он перешел к делу и начал задавать вопросы о научных убеждениях обоих гостей и о причинах их резких разногласий. И тут началось.
Пока Лики разглагольствовал, мастерски скрывая отсутствие у себя какого-либо вразумительного представления об основах палеоантропологии и отпуская хитроумные презрительные комментарии в адрес своего оппонента, Джохансон потянулся за чем-то, лежавшим под его стулом. Широким театральным жестом он вытащил большую белую доску и черный маркер. На одной стороне доски была очень красиво нарисована версия генеалогического древа гоминидов, которую они с Уайтом опубликовали незадолго до этого. Другая сторона доски была пустой. Объявив во всеуслышание, что так выглядит его представление об эволюции человечества, Джохансон сунул доску в руки Лики и призвал его проиллюстрировать его альтернативную точку зрения на свободной части доски. Ожидаемо ошеломленный, Лики колебался всего несколько мгновений, а затем нарисовал огромный знак «X» поверх дерева Джохансона — Уайта. Когда Джохансон спросил его, чем бы он заменил предложенную схему, Лики разгневанно ответил: «Вопросительным знаком!» Изобразив данный символ на своей половине доски, он вернул ее Джохансону и решительно удалился, оставив Кронкайта, меня и остальных зрителей в полном изумлении. В этот момент произошел окончательный разрыв между двумя звездами палеоантропологии, который продлился 30 лет, пока взаимная выгода и пришедшая с возрастом толерантность не свели их вместе повторно. В 2011 году снова в стенах Американского музея они воспроизвели безэмоциональное и мучительно вежливое подобие своего словесного поединка.
Данный инцидент был не совсем типичным для уровня палеоантропологии начала 1980-х годов, но он стал своего рода метафорой для того, каким образом велись дела в науке в те дни. По сути, заявление одного эксперта противопоставлялось другому, и правота в подобных диспутах определялась на основании того, кто контролировал окаменелости, подкрепляющие эти авторитарные заявления. Входная плата за участие в таких дебатах была высокой, и услышанными чаще всего оказывались те, у кого в результате большой удачи (а также, справедливости ради нужно отметить, тяжелого труда и самоотверженности) на руках оказались важные новые материалы. Шансы на то, что ваш аргумент услышат, значительно повышались, если его подкрепляла новая и желательно необычная находка, и сохранение жесткого контроля над подобными материалами было хорошим способом гарантировать, чтобы ваши теории не подвергались сомнению. Если вы были старомодны и изучали, например, неандертальцев, уже тогда широко известных многочисленными образцами палеоантропологического наследия, ваши идеи имели высокие шансы быть услышанными, даже если у вас не было на руках новых окаменелостей, чтобы пополнить существующую летопись. Но в мире новых исследователей плиоцена и раннего плейстоцена ставки за вход в игру были высоки и оплачивались в ископаемой валюте.
Большая часть установок, сформировавшихся в тот важнейший для истории палеоантропологии период, сохранилась до сих пор, хотя постепенно значимость идей и внимание к тому, как они сформулированы, начинают цениться по заслугам все более широким кругом исследователей эволюции человечества. В конце концов, в это время происходили хоть какие-то изменения, как минимум до палеоантропологии дошли достижения кладистики. В то же время один серьезный проблемный вопрос остается нерешенным и даже в большой степени непризнанным. Это вопрос о том, как следует распознавать и разделять виды — основных актеров в эволюционном театре. В нашей статье 1977 года мы с Элдриджем уже сетовали на вдохновленное теорией синтеза «модное нежелание применять видовые названия к недавно обнаруженным ископаемым гоминидам», особенно к тем, которые были найдены на территории Кении и Эфиопии. Мы отмечали, что, как правило, различия, заметные в костях и зубах видов приматов в пределах одного рода, редко бросаются в глаза, и мы предполагали, что понимание этого сослужило бы очень полезную службу для изучения всего многообразия древних гоминидов. Сегодня этот вопрос остается таким же актуальным, как и тогда, но суровый, минималистичный образ мышления исследователя-анатома продолжает доминировать в науке, и палеоантропология по-прежнему отказывается отвечать на эти базовые вопросы.
За пределами Африки
Пока внимание общественности было приковано к Африке, в других частях света производились не менее важные открытия, не снискавшие себе такой громкой славы. В 1969 году на острове Ява был найден первый череп Homo erectus с сохранившейся лицевой частью. Названный Сангираном 17 в честь территории, где был обнаружен, он щеголял черепной коробкой объемом более 1000 миллилитров и неожиданно массивным лицом. Впоследствии другие останки Homo erectus были найдены в центральной части Явы и были начаты работы по их радиометрической датировке. Подобные работы обычно оказываются непростой задачей, но сегодня принято считать, что первой крышке черепа, найденной в Триниле, около 700 тысяч лет, в то время как большинство материалов из Сангирана, включая ранние находки Густава фон Кенигсвальда, датируются примерно миллионом лет. Однако датировка калиево-аргоновым методом довольно решительно указала на то, что Homo erectus бродили по Яве еще 1,6 миллиона лет назад, а возможно, и немного раньше. Пожалуй, одним из самых удивительных можно назвать обнаружение нескольких черепов перед началом Второй мировой войны в регионе под названием Нгадунг. Их возраст оказался поразительно небольшим — всего 40 тысяч лет! Гоминиды из Нгадунга обладали более крупными черепными коробками по сравнению с найденными в Сангиране и Триниле (объем самого крупного составил 1251 миллилитр). Было очевидно, что они принадлежали к тому же виду, что и их предшественники, и представляли собой ярчайший в палеоантропологии пример заявления Джованни Батисты Брокки о том, что биологические виды иногда имеют очень продолжительный срок жизни.
Некоторые из ранних материалов. По часовой стрелке, начиная с левого верхнего угла: черепная коробка Homo erectus из Сангирана 17, о. Ява; крышка черепа позднего Homo erectus из Нгадунга, о. Ява; черепная коробка «гейдельбергского человека» из Петралоны, Греция; черепная коробка гейдельбергского человека из Дали, Китай. В масштабе. Рисунки Дона Макгрэнэгана, автор правого верхнего рисунка — Диана Саллес
На раскопках в Чжоукоудяне в Китае в 1966 году был найден элемент черепа Homo erectus, который точно соотносился со слепком черепной коробки, обнаруженной в том же регионе перед началом Второй мировой войны, но впоследствии утерянной вместе со всей коллекцией. Примерно в то же самое время радиометрическая датировка начала проливать свет на примерный возраст «пекинского человека». Ранние подсчеты давали результаты от 230 до 460 тысяч лет, но последующие версии указывали на несколько больший возраст. Самые последние исследования, проводимые преимущественно с применением технологии, известной как космогенный метод 26Аl/10Ве (алюминий/бериллий), указывают на приблизительный возраст примерно между 680 и 780 тысячами лет. В том виде, в котором он применялся в Чжоукоудяне, 26Аl/10Ве определяет в образце гранул кварца соотношение двух разных радиоактивных изотопов, которые распадаются с разной скоростью. Данное соотношение фиксируется, когда образец попадает под солнечные лучи, но, пока он находится под землей, как часто бывает с частицами песка, попадающими в археологический артефакт, это соотношение постепенно меняется, поскольку один изотоп распадается быстрее другого. При прочих равных условиях изменение этого соотношения прямо пропорционально прошедшему времени. Даты, установленные ранее, в 1980-1990-х годах, основывались преимущественно на новых в то время технологиях, таких как электронно-спиновой резонанс (ЭСР) и термолюминесценция. Эти методы основываются на том факте, что минеральные кристаллы «ловят» свободные электроны, высвобождаемые при естественном распаде изотопов, с предсказуемой скоростью. Если посчитать количество таких электронов, можно измерить, сколько времени прошло с тех пор, как они начали накапливаться.
