Михаил Щетинин - Объять необъятное: Записки педагога

Закончился очередной день. Хороший день. Почему–то пытаюсь скрыть праздничное настроение. До сегодняшнего дня сравнивала нынешний девятый класс с прошлым, и не было чувства удовлетворения. Казалось, все хуже. И вот сегодня—результат. Будто бы проявляла фотографии. Изображение возникало медленно–медленно. Ждала его с нетерпением. А вынуть раньше из реактива нельзя, впрочем, нельзя и позже—иначе изображение будет хуже.

Сегодня наконец–то оно появилось в девятом! Мои помощники Наташа Г., Федя К., Саша Б., Ира М., Наташа Л. разошлись по домам уставшие, радостные, с чувством исполненного долга. Небывалый случай! У Виктора К., Олега В. проявилось такое рвение к работе, что математики, полученной за день, им показалось мало. Хотелось еще и еще, чтобы подняться над самими собой вчерашними. Олег В. невольно перестал держать самооборону, он внезапно самоутвердился в коллективе. И все восприняли это как должное…

Смотрела на Валю С. и вспоминала разговор с ее мамой. Валя очень запустила материал. Мама считает, что она стесняется обратиться за помощью и к учителям и к ребятам, а помощь ей ой как нужна. Валя действительно всегда молчалива. А сегодня я видела уже далеко не ту Валю. Когда произошла перемена? Я не могу относиться к девушке как раньше. Надо обязательно отметить ее успех в классе и не забыть поздравить с ним ее маму.

Нет двух страниц

сошлись как один. Словно перед экзаменом заглядывали друг другу в тетради, что–то сверяли и как перед экзаменом задавали мне нелепые вопросы. Я разнервничалась. Звонок. Поставила всем задачу на день: понять, вспомнить все пройденное за год. Но обязательно всем вместе. И конечно, рассказала о новой форме соревнования. Мои помощники сидели с лицами заговорщиков.

Вышел Федя. Перед уроком волновался: «Что если будут насмешки, реплики?» Нет. Все пошло хорошо. Федя, как всегда, на высоте. Гул в классе то нарастал, то падал. Я могла не следить за включенностью каждого — мои консультанты поработали отлично. Первые лидеры. Ребята вошли в азарт. На перемене класс кипел от впечатлений. Сгрудились у экрана соревнования, никто не вышел из комнаты. Командиры радовались больше всех: еще бы — столько звездочек.

Запомнился анализ дня. Вот оно — коллективное волнение, сопереживание происходящего? Вспомнили Васю — его искренний восторг, когда получил первое свое отличие. И восторг командира (Иры). Отметили, какие самостоятельные удались хуже, где потеряли времени больше, чем планировали. Со следующего дня решено было внести ряд изменений, чтобы поднять роль коллективного труда в противовес единоличной погоне за звездочками. Не сомневаюсь, что теперь они будут готовиться тщательнее, с большей требовательностью друг к другу. С достоинством восприняли мое сравнение проделанной ими работы с работой студентов–практикантов педвуза…

Ребята — барометр. Все время ориентируюсь на них. Порой меня заносит на оригинальность. А они подсказывают: «Стоп?» Как же тяжело дались мне три первых погружения и какое чистое, светлое, радостное чувство осталось от итогового, последнего. И у меня, и у ребят».

Хочу подчеркнуть: наша цель — дать возможность каждому найти и реализовать себя, побудить к самообразованию, саморазвитию, научить учиться. К этому стремимся.

Новая форма организации учебного процесса позволила более интересно и продуманно организовать вторую половину дня, занятия по интересам. «Я хочу быть физиком… трактористом… художником… инженером… полеводом… ветеринаром…» — мечтают наши ученики. Мечтая, они строят свое «я». Как недооцениваем мы этого выдающегося архитектора личности—мечту!

Вспоминая надежды юности, мы грустим о несбывшемся, несвершенном, недостигнутом. А ведь, возможно, в том, к чему мы неосознанно стремились, и должна была проявиться наша одаренность.

Как же важно поддержать первые робкие шаги к себе — неповторимому, уникальному! Здесь также нужны ободрение и пробы, пробы сил непременно? Но мы, чего греха таить, предпочитаем отмахнуться от теребящей нас ручонки: «Я хочу…» — «Вырастешь, потом… Ты сначала сделай, а потом…» Ах, эта стандартная «мудрость» отказа. Потом! А часто ли наступает «потом»? С годами перечень того, что надо сделать «сначала» растет, не оставляя времени на «хочу». И смотрят в мир равнодушно недовольные глаза.

Два станка, два поля. Два работника рядом. У одного дело поет, у другого — плачет. Один человек нашел себя, а другой поплыл по течению, и появились горе–рабочий и горе–хлебороб. Разве мало нам бед от такого горя?

Закончились обязательные уроки. «Ты свободен. Что тебя интересует, ученик? Какое оно, твое дело? Ты еще не знаешь? Мы даем тебе возможность выбрать. Ищи, пробуй!» Разве может быть иной позиция школы?

В Ясных Зорях для более полного удовлетворения интересов ребят, мы соединили в один учебно–воспитательный комплекс общеобразовательную, музыкальную, художественную, спортивную, хореографическую школы, клубы юных техников и натуралистов, учебно–производственный комбинат. Как оживилась ребячья жизнь! Богаче и тоньше стали и отношения учителей с учениками. Наша общая жизнь стала яркой, деятельной, полной открытий. Ребята будто сбросили давящий обруч, на добрые, умные, полезные дела была направлена энергия их мысли. Изменился взгляд на школу, на учение, на самих себя, окружающее. Родилось чувство хозяев своей школьной жизни, своего времени, учебного и свободного, родного села, земли, на которой растут и будут работать.

С той поры люблю после уроков бродить по школьным коридорам. Особенно вечером. Отовсюду звучат ребячьи голоса, смех, музыка. Часы досуга, время любимых увлечений, фантазии, творчества.

— Да не полетит он.

— А я говорю: полетит.

— Не полетит, потому что была допущена ошибка при сборке…

Проходят мимо спорящие. Несут модель самолета, сделанного своими руками. У зеркал хореографического класса юные артисты ансамбля «Зори». Идет репетиция. Чем порадуют завтра ребята своих односельчан?

А здесь тихие голоса, сосредоточенные лица. Шуршит по доске мел. Клуб любителей математики.

А тут из обрывков пестрой ткани, меха, пуговиц и ниток рождаются куклы. «Приходите к нам на спектакль!» — приглашают пионеры.

У мольберта и за шахматной доской, столярного или хореографического станка, у баскетбольного щита или у пианино — всюду вдохновенные лица, добрые улыбки, сосредоточенность занятых делом, к которому лежит душа, гордость умельцев и мастеров.

Ребенок, пробующий свои силы, только начинающий догадываться, что они у него есть, нуждается в искреннем участии и просто в добром, ободряющем слове. Вот где незаменима роль старшего. Не упустить первые росточки успеха, первые блестки таланта, поддержать, помочь осознать свои возможности, направить в нужное русло энергию, и сделать это тактично, умно, ненавязчиво. Но как часто нам не хватает времени (а может, души), чтобы заметить доброе, хорошее в ученике, чтобы помочь ему увидеть себя другими глазами, таким, каким он может и должен стать. Плохое замечаем, подчеркиваем, а вот доброе разглядеть часто и не пытаемся. А вслед за нами и ученики не умеют радоваться успеху товарища, доброму делу, сильным сторонам характера. Однажды я спросил у секретаря комитета комсомола школы: «Когда последний раз приглашали комсомольца, совершившего хороший поступок?» Секретарь посмотрела на меня непонимающе: «Разве за хорошее вызывают на комитет?!» Парадоксальное явление. Казалось, все мы, кого позвала школа, должны сосредоточить внимание и усилия на бережном взращивании лучшего в человеке. Но почему–то сплошь и рядом об этом забываем. Всю свою страсть обрушиваем на тысячи «не так», волнуемся только по поводу плохого. Видишь, это у тебя нехорошо, а это еще хуже! Трудно не утратить веры в себя юному в атмосфере нравоучений, одергиваний, запретов. Школа радости отнюдь не сентиментальная мечта сердца. Мажор— необходимое условие здорового, оптимистического воспитания, пекущегося о росте ребенка как человека.

И потому я часто говорю себе и другим: «Учитель, спеши увидеть победу своего ученика, его силу. Только на основе веры в человека, уважения к его будущему возможно взаимопонимание. Это даст тебе силы и терпение помочь ученику найти себя». В начале эксперимента в Зыбкове самым трудным было преодолеть равнодушие, инертность многих ребят, пробиться сквозь их «не хочу» и «зачем мне это надо».

— Чтобы я занялся хореографией? Не пойду под пистолетом! — заявлял один.

— Да нет у меня интересов! Нету! — с вызовом говорил другой.

— А работать, учиться куда пойдете?

— Не думал я еще об этом. Там видно будет.

И понес свою неприкаянность таким же, как и он сам, приятелям.

Носителями «не хочу» были старшеклассники, и это тревожило особенно. Младшие же рвались во все предлагаемые на выбор кафедры по интересам. И пусть это была стихия сиюминутных стремлений, но они были, было желание расти. Мучил вопрос: что делать со старшеклассниками — махнуть рукой и заняться только младшими?