Николай Непомнящий - Таинственные исчезновения и перемещения
Многие из них с тех пор не заходили. Веселых праздников здесь больше не бывает.
«Я стал одиноким человеком, – говорит Шрайбер. – Но моя жизнь приобрела другой смысл. Я знаю, что со смертью жизнь не кончается. И еще я знаю, что все мои близкие счастливы в потустороннем мире!»
Тем временем Шрайбер оборудовал небольшую комнату рядом со своим баром на Лортцингштрассе как лабораторию, в которой соединены в единую цепь магнитофоны, телевизоры и видеомагнитофоны. На полках сложены ленты и кассеты с паранормальными посланиями, большинство из которых Шрайбер запротоколировал и соответствующим образом систематизировал.
«Я могу заорать на весь мир!»После того весеннего вечера в подвальном помещении Клаус Шрайбер увлечен возможностью входить в контакт с «существами» из других сфер бытия. Эксперименты начинались с одним простым кассетным магнитофоном. Вначале Шрайбер пришел в замешательство, когда при прослушивании лент различил голос своей умершей дочери Карин, которая себя назвала «Каринхен», как ее в детстве всегда называл отец.
«Это хорошо, я живу», – сказала она. Ее мать Гертруду тоже можно услышать на пленке. «Все здесь живут», – сказала она однажды.
Паранормальные голоса Клауса Шрайбера похожи на сообщения, которые тысячами имеются повсюду в мире: это короткие, часто бессвязные слова, для посторонних имеющие большей частью банальное содержание. Скорбящие родственники умершего узнают по совершенно определенным выражениям и словам-клише, что речь идет именно о контакте с их умершими близкими людьми. Так, Клауса Шрайбера все «умершие родственники» называли «Клейсхен» или же на аахенском диалекте «Клесье».
Несколько примеров из более ста потусторонних голосов, которые Шрайбер собрал в своем архиве.
Высказывания его дочери Карин:
«Карин с Клаусом. Хорошо. Просто отлично, как никогда прежде!»
«Мы – электрическое воплощение».
«У Карин было заражение крови. А врачи слишком глупые».
В последнем предложении Карин явно намекает на причину ее смерти, заражение крови, которое лечащими врачами не было вовремя выявлено и привело, в конце концов, к медленной смерти
В 22 года умерший сын Роберт тоже вспоминает о своей смерти. Роберт сообщает:
«Потому что я не мог уже дышать!»
«С меня соскочили домашние туфли…»
Когда Роберт был найден мертвым, его домашние туфли лежали на расстоянии нескольких метров от тела.
Были также ссылки на отсутствующих во время контакта друзей:
«Альфонс должен больше добиваться со своей командой. Он работает на полную катушку…»
«Альфонс народный социалист…»
«Мы всюду там приходим…»
Кто ожидает торжественных реляций из предполагаемых небесных сфер, бывает разочарован порой грубым юмором «потусторонних собеседников».
Так, Шрайбер долго пытался установить контакт со своим отцом Робертом, умершим в 1963 году. Когда Клаус поверил, что, наконец, может слышать отца на магнитной ленте, он попросил его дать какое-нибудь более ясное свидетельство. На что получил грубо сформулированный ответ:
«Я могу и на весь мир заорать…»
Через минуту отец примирительно добавил:
"Ты, Клаус, получишь потом котлету. Прямо с огонька "
Различные «методы записи» разъяснены в имеющейся обширной специальной литературе. Кроме того, по всей Германии имеются рабочие группы, всегда готовые познакомить интересующихся с методами работы исследователей голосов. Интересно, что группы самопомощи родителей, дети которых внезапно умерли, тоже применяют этот метод. Часто это единственная терапия, помогающая пережить смерть ребенка.
Клаус Шрайбер пользуется для своих «записей» главным образом так называемыми волнами Юргенсона. Он устанавливает коротковолновый приемник так, что из динамика доносятся только шумы или временами голоса на чужом языке. Тогда он включает свой магнитофон на запись. Микрофон принимает только доносящиеся из динамика шумы. Шрайбер говорит при этом со своими «потусторонними друзьями», называя их по именам, и просит отозваться. Часто бывает даже достаточно напряженно думать об умерших.
Примерно через 20 минут Шрайбер прослушивает ленту и переписывает паранормальные голоса, если они имеются, на второй кассетный магнитофон. Если ему не удается обнаружить никаких голосов, он часто проигрывает ленты медленнее или даже перематывает.
Для того чтобы избежать ошибочной трактовки путем подмены трезвой оценки действительности на желаемое, Шрайбер копирует высказывания трижды подряд. Только в том случае, если несколько лиц, не присутствующих при записи, опознали голоса, Шрайбер сохраняет материал в своем архиве. К маю 1984 года у него уже была коллекция из сотен хорошо понятных сообщении.
С тех пор как Шрайбер сосредоточился на занятиях с «трансцендентными явлениями», изменился круг его друзей.
«К тому же эти голоса так же реальны, как мы сами, – объясняет он. – Материальный и нематериальный миры отличаются только разными плоскостями колебании. Если корабль выплывает в море, мы можем его спустя какое-то время не видеть, потому что он исчез за горизонтом. Несмотря на это, он продолжает существовать. Никто не станет отрицать существование радиоволн. Они есть, нам нужен только аппарат, чтобы сделать их слышимыми. Или где находятся звезды днем? Они существуют. Только мы не можем их видеть, потому что солнце светит ярче, чем они. То же самое и с потусторонними существами. Они есть. Мы не можем их потрогать, но мы можем их слышать!»
Шрайбер не стал религиозным мистиком и о церкви он особенно не задумывается.
«Бог не только в храме, – говорит он. – Его находят всюду, где ищут!»
Однажды осенью 1986 года Клауса Шрайбера разыскала Катарина К., женщина в возрасте 51 года, жившая тоже в Аахене. Она была больна лейкемией и знала, что ей осталось недолго жить. Шрайбер рассказал ей о своей работе с голосами, и Катарина покинула его дом успокоенная.
«У меня даже было чувство, что она интересовалась этими опытами, чтобы самой попытаться их проделать», – вспоминает Шрайбер.
Когда вскоре после ее смерти безутешные муж и сын позвонили в дверь Шрайбера, оба они были настроены скептически. И все-таки цеплялись за эту для них непостижимую надежду получить «знак жизни» от умершей.
Когда Шрайбер включил свою аппаратуру и вскоре после этого стал прослушивать ленту, зазвучал узнаваемый голос: «Это Катарина».
Спустя два года после первых «записей» Шрайбер получает паранормальное сообщение – «Телевидение». Дочь Карин была точнее: «Мы придем через телевидение».
Другие экспериментаторы тоже, должно быть, в это время снова и снова слышали слова «телевидение», «телевизор», «экран».
Из своего летнего дома в Швеции отозвался старейшина исследователей «голосов» Фридрих Юргенсон сообщением, что недолго ждать того времени, когда умерших можно будет сделать не только слышимыми, но и видимыми.
Клаус Шрайбер после этого известия сидел перед экраном и внимательно следил, не появится ли в текущих передачах на мгновение образ коголибо из его потусторонних друзей. Он просматривал свободные частотные каналы в поисках визуальных паранормальных сигналов и проводил целые ночи перед мерцающим экраном.
Совершенно измученный, он обратился через «запись» к своему невидимому собеседнику. Это была опять дочь Карин, которая наконец назвала нужное слово: «Видео».
Клаус Шрайбер купил видеомагнитофон и маленькую видеокассету…
Программа из потустороннего мира?В доме Шрайбера на полках стоит немного книг, газеты он только просматривает. Радио и телевидение нужны ему для приема и передачи сообщений.
Шрайбер принадлежит к числу людей, которые вслушиваются в себя. Он толком не знает, что означает слово «медитация», но занимается такого рода самопознанием каждую минуту своей жизни. Для многих людей он стал чудаком.
– Такая сложная конструкция, как наше тело, не может после смерти так просто разложиться, не оставив после себя никаких следов. Не может быть случайностью, что именно я – Клаус Шрайбер. И кто вообще этот "Я"?
На свой вопрос Клаус Шрайбер в кирхе никакого удовлетворяющего ответа не получил.
Занятия с голосами открыли ему дверь в другую действительность. Даже если эти высказывания внешне банальны и лишены какой-либо философской ценности. Для Шрайбера важен тот факт, что они есть.
– Наверняка мои умершие близкие не находятся в некоем раю, не перебирают струны арфы и не питаются манной. Они среди нас, в другой плоскости колебания, в их собственном, потусторонне-духовном мире, – говорит он.
Шрайбер, собственно, давно находится в той стадии, когда он больше не нуждается в технических доказательствах дальнейшей жизни духа.
