Николай Непомнящий - 100 великих тайн Древнего мира
1) Tros и Troia = «троянец» и «троянка». Данные слова встречались трижды: один раз в Кноссе, на Крите; дважды – в Пилосе, на Пелопоннесе. Кроме того, жители Трои упоминаются в большом архиве глиняных табличек, найденном в 1994—1995 гг. при раскопках в Фивах.
2) Imrios = «житель (острова) Имброс»; это слово встречено один раз в Кноссе.
3) Lamniai = «женщины (острова) Лемнос»; упоминание о них много раз встречалось в Пилосе.
4) Aswiai = «азиатки»; слово много раз встречалось в Кноссе, Пилосе и Микенах. Очевидно, имеются в виду женщины из региона, называемого хеттами Ассува и имеющего отношение к Ассу в Троаде (город Асс лежал к югу от Трои напротив острова Лесбос).
5) Kswiai = «женщины с (острова) Хиос»; много раз встречалось в Пилосе.
6) Milatiai = «женщины Милета» и Knidiai = «женщины Книда»; упоминание о них много раз встречалось в Пилосе и Кноссе.
Что можно сказать о контексте этих слов? Из него можно понять, что всякий раз речь идет о чужеземцах, попавших в Ахияву. Там, где упомянуты женщины, – о работницах, привезенных из Малой Азии. Все названия свидетельствуют о том, что жизнь микенских греков задолго до Троянской войны была тесно связана с Малой Азией, островами, лежащими у ее берегов, и Троей. Очевидно, греки нередко совершали разбойничьи походы, нападая на побережье Малой Азии и соседние острова и вывозя оттуда добычу – пленников.
Косвенным доказательством того можно считать жалобу одного из пострадавших царьков могучему правителю хеттов Муваталли II, датируемую примерно 1300 годом до н.э. Он пишет, что Пиямараду напал на Лазбу и увел оттуда ремесленников в Миллаванду.
Впрочем, ясно и другое. В разбойничьи походы ради добычи рабов пускались и хетты. Это было общепринятой практикой того времени. Микенские греки не являли из нее никакого исключения. Правда, обращает на себя внимание один момент.
Согласно хеттским документам – ими мы располагаем в гораздо большем количестве, чем документами, написанными линейным письмом Б, – такие разбойничьи походы ограничивались лишь территорией Малой Азии. Пока не обнаружено никаких упоминаний о женщинах, увезенных в рабство из Ахиявы, – например из Пилоса, Микен или «семивратных Фив». То есть наблюдается односторонняя экспансия: с запада на восток, из Ахиявы в Малую Азию, но никак не наоборот.
В ХIII в. до н.э. эта экспансия, или, говоря старинным языком, грабительские набеги, стала обыденным явлением, напоминающим натиск норманнов на Францию, Британию и Ирландию в IХ в.н.э. Это видно, например, из договора между хеттским царем Тудхалийей IV и его вассалом Саусгамувой из Амурру, заключенного в 1220 г. до н.э. В нем хеттский царь требует не только торговой блокады Ахиявы, но и решительно исключает ее правителя из традиционной «формулы царей», в которой упоминались «цари Хатти, Египта, Вавилона, Ассирии и Ахиявы». Такой жест, несомненно, означал не только охлаждение и недовольство политикой греков, но и самую настоящую вражду с ними, положившую начало войне.
Была ли Троянская война?
Известный хеттолог Тревор Брюс, выпустивший в 1998 г. книгу «Царство хеттов», приводит ряд доводов, которые показывают, что историческая основа «Илиады» – поэмы о Троянской войне – не вызывает уже никакого сомнения.
* Микенские греки были тесно вовлечены в политические и военные события, разыгравшиеся в ХIII веке до н.э. в Западной Анатолии.
* В ХIII веке до н.э. государство Вилуса, пребывавшее в вассальной зависимости от хеттов, стало объектом непрестанных атак со стороны микенских греков или их союзников.
* Вилуса располагалась на северо-западе Малой Азии – там же, где лежала Троя, воспетая Гомером.
* С лингвистической точки зрения название Wilusa (Вилуса) можно соотнести с греческим топонимом (W) Ilios (Илион).
Однако, продолжает Брюс, самой Троянской войны, пожалуй, не было. Был лишь ряд грабительских набегов, разбойничьих походов или военных экспедиций. В памяти потомков эти события слились в одну долгую войну, длившуюся – почему бы нет? – 10 лет кряду. Возможно, один из таких набегов увенчался взятием и разрушением Вилусы-Илиона. Возможно, некоторыми из походов руководили племенные вожди, которых звали Одиссей, Ахилл, Аякс, Менелай, Агамемнон. Сам Брюс полагает, что гомеровский эпос описывает события, протекавшие на протяжении ста с лишним лет.
В памяти рапсодов и аэдов, разносивших по городам и весям рассказы о славном прошлом, эти события слились воедино. И «Илиада», быть может, начиналась с разрозненных песен, своего рода саг, воспевавших походы отдельных вождей греков к берегам Малой Азии. Поэме, очевидно, предшествовал цикл героических песен наподобие саг о Карле Великом или былин о киевских богатырях.
Можно добавить, что возвращение домой после удачного похода тоже было сопряжено с риском. Ахейцы – эти норманны античности – подчас скитались по всему Средиземному морю, сталкиваясь с дикими племенами, населявшими отдельные острова и побережья. Из описаний их приключений и выкристаллизовалось историческое ядро «Одиссеи» – другой великой поэмы Гомера, все еще принимаемой за сказочный вымысел.
Выводы, сделанные Брюсом, опираются на многочисленные факты и посылки. Впрочем, порой они выглядят весьма спекулятивно, что сознает и сам автор. Преодолеть эту спекулятивность, надуманность трудно по сей день, несмотря на постоянные изыскания археологов.
С другой стороны, не менее велика вероятность того, что за цветистой канвой «Илиады» скрывается не множество «булавочных уколов», а один великий поход. Свои доводы в защиту Гомера приводит немецкий археолог Вольф-Дитрих Нимайер, участник раскопок Милета.
Археологические находки доказывают, что во второй половине ХIII в. до н.э. в Милете произошла смена власти: сторонников ахейцев потеснили ставленники хеттов. Нимайер пишет: «Миллаванда, или Милет, являлась форпостом Ахиявы на юго-западном побережье Малой Азии. Именно отсюда ахейцы вмешивались в политические события, протекавшие в Малой Азии, поддерживали врагов и мятежных вассалов Хеттской державы, хотя и редко предпринимали военные походы. К сожалению, мы не знаем, каким образом во второй половине ХIII в. ахейцы были изгнаны из Малой Азии и как Миллаванда оказалась под хеттским господством. Вероятнее всего, Тудхалийя IV решил искоренить этот постоянный очаг опасности, находившийся почти на границе с Хеттской державой».
Недавнее открытие, похоже, подтверждает смену власти, произошедшую в Милете. В июне 2000 г. археолог Аннелизе Пешлов обнаружила хеттскую надпись в Латмосских горах, в районе Милета, на перевале, который вел из глубины Анатолии в этот город. В то время подобные наскальные надписи – непременно с изображением хеттского царя – служили сигналом всем сопредельным странам: «Здесь правят хетты». Найденную надпись еще предстоит точно датировать. Однако уже сейчас ясно, что хетты претендовали на власть над Милетом.
Итак, второй возможный исторический сценарий «Илиады» развивается в более привычном нам русле. Во второй половине II тысячелетия до н.э. Ахиява усилила натиск на восточную часть Средиземноморья. В ХV в. микенские греки нападают на Крит. Минойцы утрачивают ведущее положение в Эгейском регионе и теряют статус великой морской державы. Под влияние греков подпадают и союзники критян в Малой Азии. С этого времени ахейцы надежно обосновались в Милете. Отсюда они пытаются расширить свою область влияния. Греки наносят удары по окраинам Хеттской державы, ведь в ту пору в зависимости от хеттов пребывает не только большая часть Малой Азии, но и острова, лежащие у ее побережья. Однако натиск греков хетты парировали. В результате Ахиява потеряла свой форпост в Малой Азии – Милет. Правитель Ахиявы с трудом перенес свою неудачу – ведь уже несколько столетий ахейцев крайне интересовала «житница Малой Азии».
Сам Милет со стратегической точки зрения был довольно уязвим. Поэтому греки попытались завоевать плацдарм в другой части полуострова, а именно в Трое. Этот богатый, цветущий город давно привлекал внимание греков. И они устремились в поход...
Есть и другие сценарии. По мнению Корфмана, произошло землетрясение. Именно природная катастрофа и решила судьбу Трои. Так, важнейшую роль в древней легенде играет троянский конь. Греки посвятили его Посейдону. В греческой мифологии Посейдон считался «колебателем земли» («Одиссея», V, 366), который сотрясает землю, повергая народы в ужас.
А не изобразил ли Гомер под видом загадочного коня, в конце концов рушащего Трою, страшное стихийное бедствие – землетрясение, сокрушившее стены крепости? Биргит Брандау, автор книги «Троя: город и миф», считает, что «все беды начались с того, что на город напало небольшое вражеское войско или разразилось землетрясение. Царский дворец был разрушен, и тогда горожане, которым жилось несладко, пользуясь случаем, подняли восстание. Подобные социальные беспорядки и перевороты были отнюдь не редкостью в те времена, о чем сообщают многочисленные источники».
