Владимир Обручев - В неизведанные края. Путешествия на Север 1917 – 1930 г.г.
У подножия тал обычно в большом количестве попадаются кости крупных четвертичных млекопитающих: мамонта, носорога, бизона, северного оленя, лошади, лося. Если вы прой детесь по берегу вдоль какой-нибудь большой талы, то, наверное, на протяжении километра насбираете целый мешок костей. Но трупы мамонта попадаются очень редко и обыкновенно уносятся водой или съедаются песцами и собаками, прежде чем их найдут люди, поэтому пока только два мамонтовых трупа — и притом один из них неполный — попали в музеи.
Ниже Средне-Колымска исчезают галечники, и берег покрыт вязким серым илом, так называемой няшей. В некоторых местах, в низовьях, эта няша настолько жидка, что может за сосать человека, и местные жители ставят тут сигналы в виде двойного конуса из прутьев.
Одна из заимок правого берега называется Помазкино. Сейчас тут стоит только одна жалкая избушка, но когда-то, очевидно, было большое поселение. В стороне от берега видно много могил; некоторые кресты относятся еще к XVIII веку. Колымчане рассказывают, что будто бы сюда приехали первые русские и хотели основать город. В соседней протоке, в которую впадает река Осетровка, они поймали большого осетра, сварили его и съели. Осетр оказался ядовитым, и они все умерли. Остался в живых только один, который уходил в это время на охоту. После этого решили здесь города не ставить, и он был основан на месте Средне-Колымска. Предание это исторически неверно, но местные жители рассказывали его как достоверное.
Последний утес правого берега — скала Конзобой, длинная низкая грива, которая высовывается на север в виде туши кита. Колыма поворачивает вокруг него на восток и вскоре сливается с своим самым большим притоком — Омолоном.
С утесом Конзобоя связана следующая легенда: когда-то возле этого утеса "лесной" и его жена бегали по льду реки Колымы. "Лесовиха", обгоняя мужа, провалилась сквозь лед, и "водяной" поймал ее за ноги. Муж стал тянуть за голову, а "водяной" за ноги, и они оторвали ей голову. Муж обиделся и забросил голову на утес, где она лежит и сейчас в виде боль шого камня.
Еще в конце XIX века, как сообщает этнограф В. Богораз, колымчане верили, что и реки, и леса, и горы населены различ ными мифическими существами. В реке есть водяницы, водяные, бабы, в лесах — лесной хозяин, в горах — горный хозяин. Потом есть еще упырь, железнозубый еретик, пужанка, чудинка и суседко.
Мы останавливаемся под скалой Конзобой у амбаров, куда привозят иногда продовольствие для окружающих заимок. Да лее нам ехать в этом году не стоит: ниже Конзобоя утесов нет до самого Нижне-Колымска. Мы решили дождаться здесь кате ров, которые должны итти из Нижне-Колымска в Средне- Колымск с грузом, привезенным морским пароходом. Возле Кульдина мы уже встретили два таких каравана, состоящих каждый из катера с несколькими маленькими баржонками — кунгасами. Скоро должен пройти вверх еще один.
Пора возвращаться — на берегах выпал снег, начали появляться маленькие забереги. Горностаи уже сменили свою темную шубку на белую, зимнюю, и ныне ночью один из них пришел в нашу лодку, чтобы поживиться лежащей там рыбой. Я пробовал сфотографировать его, но горностай сердито огрызался и так вертелся, что все снимки оказались неудачными.
С вершины Конзобоя открывается далекий вид. На западе и севере видна громадная низина левого берега Колымы, вся испещренная множеством озер — стариц. Они уже замерзли, а на Колыме по обоим берегам белеют полосы снега. Пока мы стоим у Конзобоя, начинается перелет птиц на юг, и за два дня над нами пролетают буквально десятки тысяч уток и гусей. Иногда с почти человеческими криками летят небольшие стаи лебедей. Но чаще лебеди летят только втроем или вчетвером, каждое семейство отдельно.
сентября мимо нас вниз по реке проходят катера с кунга сами. Внезапно от одного из них отделяется моторная лодка, и в ней мы узнаем нашего радиста Бизяева. Оказалось, что наш мотор как раз в это время пришел в Средне-Колымск и Бизяе ву удалось получить для него лодку и горючее.сентября мы двинулись обратно. Первая наша ночевка немного выше Конзобоя, на правом берегу, в уединенной заим ке — Горнице. В этой заимке провел свою последнюю ночь, 24 июня 1892 года, Черский...
Первые два дня мы наслаждаемся быстрым ходом моторной лодки, но на третий температура воздуха сильно падает и мотор начинает пошаливать.
На следующий день мы проходим всего несколько километров: по реке уже плывет тонкое сало, мотор замерзает и совсем перестает работать. Бизяев разбирает его до последнего винтика на берегу, на замерзшей няше. При этом общими усилиями мы выломали часть цилиндра, но Бизяев нас утешает, что это даже к лучшему, потому что как-то особенно удачно будут выходить газы. День этот кончается печально — ночевкой на берегу в одном-двух километрах выше места ремонта мотора.
25 сентября надежды на быстрое достижение Средне- Колымска становятся еще более слабыми: местами забереги до стигают уже 100 метров ширины. Мы решаем забыть про мотор и итти бечевой. Но возле заимки Быстрой, в самом опасном месте, где нельзя итти бечевой и надо подниматься по быстрой протоке, мотор вдруг начал работать и помог нам на протяжении нескольких километров. Но потом он снова забастовал, и нам пришлось итти бечевой еще два дня до заимки Жир ковой.
Утром неожиданно снизу подошел караван судов, и мы, не дожидаясь, пока заведется мотор, подъехали к катеру на вес лах. Караван, состоявший из вереницы маленьких кунгасов, тянули два моторных катера.
По Колыме можно плавать не только на катерах, но и на больших судах, и вскоре здесь появились пароходы.
29 сентября с караваном судов мы подошли к Средне- Колымску. Через несколько дней река стала, и город был отрезан от всего мира.
В стране юкагиров
4 марта подают новых оленей. После наших жалких и исто щенных эти кажутся необычайно сильными и жирными.
От Верхне-Колымска нам предстоит сначала пройти немного вверх до Ясашной и от нее наискось пересечь водораздел к Колыме. В низовьях Ясашной расположено небольшое селение юкагиров — Нелемное. Тут живет большая часть верхне колымских юкагиров.
Когда-то юкагиры были многочисленным и сильным, народом, населявшим Северо-Восточную Азию. Юкагирская земля занимала бассейны Яны, Индигирки, Колымы, Анадыря и на восток протягивалась до Анадырского залива. Когда русские пришли сюда, здесь еще не было якутов (кроме самых верховь ев Яны), а эвены кочевали в небольшом количестве в горах. Юкагиры жили главным образом в долинах рек; но постепенно количество юкагиров сократилось, и Иохельсон в начале 1900-х годов насчитывал их всего лишь 700 человек. Из них более 300 кочевало в Западной тундре, между низовьями рек Индигирки и Колымы. В верховьях Колымы, по Иохельсону, жило около 200 юкагиров, и немного их оставалось в низовьях Омолона. По тем сведениям, которые мне удалось собрать в 1930 году, в верховьях Колымы жило всего 125 юкагиров. Врач Мицкевич, работавший в прошлом веке на Колыме, описывал юкагиров следующим образом: "Юкагиры — это стройные, легкие люди невысокого роста, с продолговатыми лицами, светлыми карими глазами, с черными, прямыми, до плеч волосами, почти без растительности на лице".
Экономическое положение юкагиров до советской власти было чрезвычайно тяжелым. Исконные охотники и рыболовы, они жили главным образом вдоль рек, и жизнь их в значительной степени зависела от улова рыбы. Оленей верхнеколымские юкагиры не держали, но и настоящего колымского скота — собак — они также имели очень немного: в одной семье обычно три-четыре собаки. Во время весенних перекочевок юкагиры должны были сами впрягаться в нарты, чтобы помогать собакам.
Дорога в лесу
Юкагирки на реке Коркодоне
Верховья Омолона
Стан пешей экскурсии
Уже во время нашего пребывания на Колыме специальные разъездные агенты Госторга доставляли продовольствие в ме ста, где жили юкагиры, а позже на устье Коркодона была построена культбаза, которая теперь ведет большую работу по культурной помощи этому маленькому народу и по изменению его быта.
От Нелемного к нашему каравану присоединился еще один спутник. Бека взял с собою, чтобы довезти до Столбовой, какую-то дряхлую старушку в меховом чепчике и ровдужных штанах. Во время остановок она разводила костер и потом долго сидела возле него с трубочкой в зубах, грея руки.
От Нелемного и до Коркодона мы могли ехать по санному следу: здесь в начале зимы провезли груз в факторию Гостор га, находящуюся на устье Коркодона; пурга уже замела этот след, но опытный проводник мог найти его — на нем снег гораздо тверже и нарты проваливаются не так сильно.
