Владимир Ажажа - НЛО вокруг нас
В другое время и в другом месте Ю. Платов заявил, что „поступающая к нам информация обрабатывается в обязательном порядке“ (9). Но если отбросить все эти „кто где что сказал“ и к тому же не двигаться с места, то откуда взяться информации? Может быть, поэтому спустя три года после известного случая с НЛО, сопровождавшим поезд в Карелии, он говорил: „Материалов о происшествии с поездом в АН СССР нет, что, конечно, совершенно не означает отсутствия события как такового. Пока данные об этом случае к нам не поступят и не будут проанализированы, какой-либо комментарий неуместен“ (88).
Комментария мы не дождались и по сей день.
С. Лавров, член-корреспондент АН СССР: „Я не интересуюсь неопознанными летающими объектами. Отношусь к этому, как к чертовщине“.
Вот такой научный подход… Было бы отношение, а интересоваться не обязательно. Принцип, однако, довольно распространенный. Вот и профессор А. И. Китайгородский, известный борец со всякого рода лженаучными воззрениями, если верить симпатизирующему ему журналисту, „и сам не отрицал, что часть его доводов опирается просто на интуицию и богатый опыт физика“ (8). Разве могут факты соперничать с „богатым опытом“?
Н. Кардашев, член-корреспондент АН СССР: „Проблемой внеземных цивилизаций интересуюсь профессионально. Но данное сообщение, я думаю, лучше всего прокомментировали бы товарищ Хазанов или товарищ Жванецкий“ (87).
Слышите, ребята? Те, которые что-то там видели — Света, Ира, Саша, ау! Пишите письма упомянутым товарищам. То-то посмеетесь!
Впрочем, сатирикам писать не обязательно. По данным американских исследователей, в течение жизни лишь у пяти процентов населения планеты есть шанс увидеть НЛО, если исходить из активности НЛО в течение последних 30 лет. Значит, остальные 95 процентов, привыкшие познавать мир „на ощупь“, имеют возможность смеяться над этими немногочисленными очевидцами. Что они и делают. Во всяком случае, „ученые с улыбкой относятся к псевдонаучным мифам вроде посещения нашей планеты пришельцами из других миров на так называемых тарелках“,— сообщает полковник М. Ребров (89).
То же касается и сообщений, имеющих отношение к НЛО. Ученый секретарь рабочей группы „Внеземные цивилизации“ научного совета при президиуме АН СССР Л. Никишин когда-то писал: „У ученых, да и просто у здравомыслящих людей они вызывают лишь смех да удивление. Ибо этим небылицам не хватает литературных достоинств даже посредственной научной фантастики“. Сильно сказано. Дальше — больше: „…следовало бы ответить: есть научная проблема поиска внеземных цивилизаций и псевдонаучный вздор, связанный с НЛО… Откровенный вздор вроде „путешествий“ в чужих звездолетах, легенд о похищениях землян, разумеется, надо отмести сразу… Вполне вероятно, что все оставшиеся загадочными случаи будут объяснены абсолютно „земными“ причинами. Главное — серьезно и добросовестно изучать все те скудные факты, которые попадают в руки исследователей, и не поднимать ненужного ажиотажа вокруг тех или иных сообщений“ (90).
Написано это, заметим, в 1986 году. К тому времени фактов было уже вполне достаточно для исследований. Но если сразу „отметать“ непонятное, рассчитывая объяснить остальное земными причинами, то что назвать „серьезным изучением“?
Но, в конце концов, начитавшись подобных статей, начинаешь составлять себе примерно такой словарик:
„трезвое объяснение“ — значит, в рамках привычных стереотипов;
„без сенсаций“ — делать вид, будто того, о чем наука не имеет мнения, не существует вовсе;
„серьезные ученые“ — которые избегают сенсаций и предпочитают трезвые объяснения;
и т.д.
Что же касается „здравомыслящих людей“, которых тянет посмеяться, когда впору задуматься, то на ум приходят такие слова одного из классиков марксизма: „Здравый человеческий рассудок, весьма почтенный спутник в четырех стенах своего домашнего обихода, переживает самые удивительные приключения, лишь только он отважится выйти на широкий простор исследования“.
Веселый характер, как известно, очень помогает делу. Если, конечно, не мешает. Однако трудности не только в этом. Вот, например, один научный сотрудник обращается к другому: мол, под Пушкином приземлилась „летающая тарелка“. Просто грех не проверить.
— Ладно, уговорил. Если хочешь, завтра и поедем,— расслабленно соглашается коллега (16).
Тут науке повезло. Удалось уговорить. Хотя мы еще увидим, что бывают и неудачи.
Ну почему же серьезные ученые так относятся к серьезному делу? То улыбаются, то вздыхают. И все как-то неохотно, будто через силу…
И снова ясность внес пресловутый В. В. Мигулин:
— Дело в том,— заявил он в одном из своих выступлений,— что серьезные ученые стараются обходить стороной проблемы спекулятивного характера. История естествознания показала, что в них, за редким исключением, нет научного результата, а занятие ими несет и угрозу потери авторитета, и явную потерю времени. Ни я, ни мои сотрудники не были в восторге, когда президент Академии наук поручил нам разобраться в некоторых нашумевших событиях, в частности, в петрозаводском. Однако сегодня я понимаю, что единственная возможность бороться с такого рода сенсациями — это по возможности широко и открыто объяснять людям истинную природу случившихся явлений (91).
И снова все стало на свои места. Задача-то заключалась не в исследовании, а в борьбе. Что же касается объяснений „истинной природы явлений“, то о них мы уже имеем некоторое представление.
Ну, а как же все-таки быть с очевидцами?
— Нет никаких оснований не верить очевидцам,— говорил старший научный сотрудник Института земного магнетизма, ионосферы и распространения радиоволн АН СССР Ю. Платов. Но, с другой стороны, я не вижу никакой причины считать, что эти явления не наблюдались очевидцами (и все-таки: верить очевидцам или нет? — Авт.). Предпочитаю оставаться „мягким скептиком“… (92)
Против такой позиции, несмотря на ее некоторую загадочность, трудно чтолибо возразить. Да и вообще скептики порой довольно сложно излагают мысли. „У нас нет доказательств, что объекты, которые видели очевидцы, действительно отражались на сетчатке их глаза. Мы лишь можем констатировать, что мозг очевидца получал сигналы об этих изображениях“ (93).
Или: „Петрозаводский феномен… лишь частично обусловлен картиной запуска ракеты, а в основном определяется эффектом, связанным с запуском…“ Какие софизмы ни шли в ход, какое наукообразие ни изобреталось, только бы сохранить незыблемыми свои привычные представления. Железнодорожник вместо того, чтобы не допускать аварий, ограждает от неприятных известий. Психолог толкует о „космических факторах“, корреспондент рассуждает о психологии, а ученыйдомосед „развенчивает“ то, о чем знает понаслышке. Смелый анализ нередко ведется за рамками собственной профессии — очевидно, это и дает простор мыслям и упомянутую смелость. Правда, так поступают не все. В. В. Мигулин прямо говорит: „Вопрос о возникновении ажиотажа вокруг НЛО относится скорее всего к компетентности социологов и психологов“ (94).
А что, интересно, психологи?
Психолог Ю. М. Орлов: „Существует целая теория о том, что человечество обращается к мистике в кризисные периоды своего развития…“ К „мистике“ — и все тут. Очевидно, для психолога что уфология, что мистика — одно и то же. Да и человечеству не повезло: кризис длится с незапамятных времен.
Когда спрашивают, каким же образом одно и то же видели незнакомые между собой люди, находившиеся к тому же за десятки километров друг от друга, то и этот вопрос не ставит ученого в тупик. Про телепатию слышали все? Скажем, у человека где-то далеко попадает в беду близкий родственник, и он непостижимым образом чувствует это, а то и видит. Точно так же и тут. В научном изложении это выглядит так: „Нельзя исключать возможность передачи по сенсорным каналам от одних очевидцев к другим их психического состояния“ (9). Феномен сам нуждается в изучении, а его уже используют для объяснения другой загадки.
Так вот и идет разговор о том, о сем, а точнее — ни о чем, потому что просто не за что зацепиться — ни одного конкретного факта. Ведь фактов много, дискуссия может затянуться, и еще неизвестно, чем кончится. Куда надежнее ограничиться оценками, предположениями, намеками. Нельзя исключать… известны случаи… может вызвать… НЛО в районе Перми? „Автор нашумевших публикаций позже дал понять, что был главным действующим лицом не совсем корректного розыгрыша“ (9). И точка. Кому автор дал понять, когда? Кто кого разыграл? Да и в авторе ли дело, потому что в М-ском треугольнике и кроме автора побывало немало людей, в том числе опытные уфологи. Вот их бы спросить. Но „экспертам“ это не нужно. Вполне достаточно, что в радиусе пятисот километров от места события что-то происходило. Хорошо, если запуск спутника. Если же нет — всегда можно сослаться на геомагнитную активность, пятна на Солнце… Тем более, что ученый ничем не рискует: не будет же корреспондент бестактно выяснять, какое отношение имеет огородная бузина, то бишь солнечные пятна к земным гуманоидам.
