Синтия Барнетт - Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве
Через поколение одно обещание развеется в пыльных тучах. Другое прорвется через плотины на реке Миссисипи.
* * *Миссисипи протекает по знакомому длинному пути протяженностью 3782 километра от озера Итаска в Миннесоте до Мексиканского залива. Но на самом деле это не просто извилистая линия на карте США или мглистая илистая пароходная трасса из книги Марка Твена, а нечто гораздо большее. Бассейн реки Миссисипи – великий американский сборщик дождевой воды. Сверху широкий, как воронка, этот резервуар простирается от канадских провинций Альберта и Саскачеван, полностью или частично охватывая территорию 31 штата, а затем постепенно сужается в горлышко у Мексиканского залива. Там река завершает свое дело – распределение дождя по прериям, лесам и до самого моря.
Год за годом в этот бассейн вливаются дожди более чем с миллиона квадратных квилометров континента – вместе с талыми снегами, почти всю зиму укрывающими северные равнины. Тысячелетиями Миссисипи перехватывает весь сток с обширной серединной части Америки, осушая 42 процента территории США после весенних паводков, затопляющих бесконечные поймы с растущими на них лиственными лесами и болота чайного цвета.
Именно паводки делают реку Миссисипи такой, какова она есть. Эту мантру твердит моя подруга Кристин Кляйн, профессор водного права и автор книги о Миссисипи, выросшая в самом сердце этого бассейна, на пойме реки Миссури, чуть выше места ее слияния с Миссисипи. «Без паводков река была бы просто канавой, а ее поймы – засушливой, безжизненной землей».
В XVI веке испанские конкистадоры во главе с Эрнандо де Сото, первые европейцы, совершившие путешествие по Миссисипи и ее дельте, назвали ландшафт во время весеннего разлива «внутренним морем». Коренные жители «строят свои дома на возвышенностях, а там, где их нет, насыпают холмы вручную, особенно когда возводят дома для своих вождей; с галереями вокруг четырех стен, где они хранят продовольственные и другие припасы, и здесь же укрываются от сильных паводков».
Проплывая по Миссисипи к территории, на которую притязал их король, французские колонисты обнаружили плодородные почвы, так же идеально подходящие для земледелия, как полноводная мощь реки – для торговли и транспорта. Французы нарекли этот край Луизианой в честь своего короля. После того как президент Джефферсон совершил в 1803 году Луизианскую покупку, давшую Соединенным Штатам Великие равнины наряду с основной частью бассейна Миссисипи, собирающего дождевую воду, мы на протяжении следующего столетия строили города на поймах и превращали низины в хлопковые поля. Ежегодные затопления были столь же предсказуемы, как и засуха на равнинах.
Сначала местные руководители и фермеры пытались возводить собственные дамбы, чтобы справиться с наводнениями. Эти строения совершенно не защищали от паводковых вод, разливавшихся на миллион квадратных километров. При наводнениях затонуло множество людей и их жилищ, и просто удивительно, что кто-то строился здесь заново. В 1903 году паводковые воды вышли из берегов рек Канзас и Миссури – притоков Миссисипи. Вода хлынула, стремясь найти пойму, и залила центральный деловой район Канзас-Сити и соседние кварталы. В результате наводнения без крова остались 22 тысячи человек. В нижнем течении реки Канзас поток смыл шестнадцать из семнадцати мостов. А в Топике власти штата как раз завершали строительство главного административного здания. Три с половиной метра воды накрыли столицу штата, 24 местных жителя утонули.
В XIX веке американцы еще обращались к Богу с просьбой спасти их от паводковых вод, вешали на забор змеиную кожу, чтобы прекратить засуху, или, как нам еще предстоит узнать, раскошеливались на 500 долларов, чтобы выведать у человека по прозвищу «Волшебник дождя» секретную формулу грозы. Уже закаленные трагедиями, подобными наводнению 1903 года и Великому наводнению 1913-го, когда были затоплены целые районы в двадцати штатах, американцы стали реже усматривать в подобных бедствиях промысел Божий. Поскольку наводнения регулярно заливали крупные финансовые центры страны – от Кейро в Иллинойсе до Нового Орлеана – и богатые хлопковые плантации по всей нижней части бассейна Миссисипи, вера и страх перековались в решимость и отвагу.
Историк-эколог Уорстер указал, что мероприятия по борьбе с наводнениями оказывали «ограниченное, неоднозначное воздействие на структуру общества и власти», тогда как орошение воздействует на них постоянно и повсеместно. Но крупномасштабный дренаж и паводковый контроль оказал такое же судьбоносное влияние на американскую глубинку и сырой Запад, как орошение, дамбы и водоотводы на засушливый Запад – особенно на огромном речном бассейне, покрывающем почти половину страны. Посылая дождь в те засушливые регионы, где его не хватало, и преграждая ему путь в природные водосборники, каждая сторона 100-го меридиана строила свою версию системы, которую германо-американский историк Карл Виттфогель назвал «гидравлическим обществом», и теперь вера и судьба воплощались в централизованной власти над водой.
Реагируя на половодное десятилетие, Конгресс в 1917 году привлек федеральное правительство к борьбе с паводками, согласившись финансировать и укреплять дамбы в верхнем и нижнем течении Миссисипи. Существующие плотины предстояло усилить и поднять на метр над уровнем полной воды, а новые – строить по федеральным стандартам. Десять лет спустя реку защищало столько баррикад, возведенных местными властями, штатами и федеральными органами, что она уже стала, по выражению Уильяма Фолкнера, «искусственной кишкой» Америки.
«Теперь в состоянии предотвращать разрушительные последствия наводнений», – похвалялся начальник Инженерных войск США. Эти слова он произнес за год до того, как темные илистые воды Миссисипи вызвали самую тяжкую на тот момент экологическую катастрофу в Америке.
* * *В десятые и двадцатые годы XX века на равнинах воцарился очередной цикл необычных дождей. Осенью 1920 года почти всю страну терзали сильные грозы. Август ознаменовался первой телевизионной передачей синоптической карты, отправленной с мощной радиостанции Военно-морских сил в Арлингтоне, штат Вирджиния, в вашингтонский офис Бюро погоды, хотя до электронных штормовых и паводковых предупреждений для широких масс было еще далеко.
Позднее в том же месяце гигантский циклон обрушил дождь на Небраску, Южную Дакоту, Канзас и Оклахому. Осадки на равнинах могут выпадать очень бурно – в духе самой популярной тогдашней рекламы: «Сыплется даже в дождь»[16].
Сильнейший ливень с грозой, зарядив на несколько дней, двигался на восток, в Айову и Миссури, затем в Иллинойс, Кентукки и Огайо. За ним последовал еще один влажный циклон, вновь пролившийся дождем. На подходе был и третий.
Грозы привели к тому, что десятки ручьев и рек вышли из берегов и начали смывать мосты и железные дороги. К Рождеству наводнение оставило без крова тысячи людей. Показания водомеров на реках Огайо, Миссури и Миссисипи были самыми высокими за всю историю наблюдений.
С наступлением 1927 года грозы продолжали непрестанно греметь почти над всем бассейном Миссисипи, так что публикации о дождях попадали на первые полосы газет по всей стране. В Новом Орлеане самые большие масленичные парады сезона тонули в потоках воды. «Протей, Царь морской, когда парад в его честь еще и наполовину не завершился, решил, что ливень слишком силен, и направил свою процессию в безопасное убежище», – сообщала «Таймс-Пикаюн».
Весной по бассейну Миссисипи пронеслись пять грандиозных бурь – каждая сильнее любой другой за предыдущие десять лет. Самая мощная грянула в апреле, на Великую пятницу. Она залила дождями сто шестьдесят тысяч квадратных километров от Кейро до Мексиканского залива. Новый Орлеан побил все рекорды с 380 мм осадков за 18 часов. (В 2012 году ураган «Айзек», который шел медленно, размывая водостоки, за день уронил на Город-полумесяц 203 мм дождя; ураган «Катрина» за тот же день в 2005 году –114 мм).
К концу апреля и началу мая на Миссисипи феноменально поднялись паводковые воды. Пики наводнений, двумя отдельными волнами прошедших по только что укрепленной плотинами реке, превзошли все прежние рекорды, приблизившись к 18 метрам над уровнем моря. Как пояснил Джон М. Барри в своей книге «Прилив», посвященной страшной истории наводнения 1927 года, дамбы, возведенные не менее чем на двенадцать метров, породили гораздо более серьезную антропогенную катастрофу, чем любые природные паводки. «Эти высоты изменили соотношение сил на реке, – писал Барри. – Без дамб даже сильное наводнение – «большая вода» – означало лишь постепенный и мягкий подъем и разлив. Но если рушилась дамба высотой с четырехэтажное здание, река могла хлынуть на землю с силой и внезапностью взрыва плотины».
