Фридрих Лист - Национальная система политической экономии
Адам Смит так мало понимал вообще сущность этих сил, что он нигде не признает производительного значения за умственным трудом тех, кто заведует судом и администрацией, в чьих руках образование и религиозное воспитание, кто двигает науку, работает в области искусств и т. д. Его исследования ограничиваются той человеческой деятельностью, результатом которой являются материальные ценности. Относительно этой деятельности он признает даже, что ее производство зависит от ловкости и целесообразности, с которыми она применяется, но в своих исследованиях о причинах этой ловкости и целесообразности он не идет дальше разделения труда и последнее объясняет единственно обменом, увеличением материальных богатств и расширением рынков. Затем его учение все глубже и глубже погружается в материализм, партикуляризм и индивидуализм. Если бы он преследовал идею «производительной силы», не отдавая преимущества идее «ценности и меновой ценности», то он необходимо пришел бы к убеждению, что для выяснения экономических явлений рядом с теорией ценностей необходимо должна стоять самостоятельная теория производительных сил. Он настолько уклонился с истинного пути, что моральные силы начал объяснять из чисто материальных отношений, и в этом лежит причина всех абсурдов и противоречий, которыми, как мы покажем, его школа страдает до сих пор и которым единственно нужно приписать то, что уроки политической экономии менее всего делались достоянием именно лучших умов. Что школа Смита излагает только теорию ценностей, ясно не только из того, что она всюду основывает свою доктрину на представлении о меновой ценности, но также и из определения, которое школа дает своему учению. Это, по мнению Сэя, та наука, которая указывает, каким образом производятся, распределяются и поддерживаются производительные силы и как они подавляются и уничтожаются. Мак-Куллох правильно называет ее наукой о ценности, а новейшие английские писатели называют наукой об обмене.
Различие между теорией производительных сил и теорией ценностей лучше всего может быть выяснено на примере, взятом из частной экономии.
Если из двух отцов семейства — собственников — каждый ежегодно сберегает по 1000 талеров, причем каждый имеет по пять сыновей, но один из них свои сбережения помещает на проценты, принуждая своих сыновей к тяжелой работе, а другой свои сбережения употребляет на то, чтобы из двух сыновей сделать интеллигентных сельских хозяев, а остальным троим дать профессиональное образование соответственно их способностям, то первый из них поступает по теории ценности, второй — по теории производительных сил. В момент их смерти первый будет гораздо богаче второго в меновых ценностях, но что касается производительных сил, то произойдет совершенно обратное. Собственность одного из них будет разделена на две части, и каждая из них благодаря улучшенному хозяйству будет давать чистый доход, равный общему чистому доходу ранее получавшемуся; в то же время три остальные сына приобрели богатый широкий источник для существования в своих профессиональных знаниях. Собственность другого будет разделена на пять частей, и каждое хозяйство будет управляемо так же дурно, как ранее было это во всей собственности в совокупности. В одной семье будет пробуждаться и развиваться масса разнообразных моральных сил и талантов, которые будут увеличиваться из поколения в поколение, и каждое следующее поколение будет обладать большим запасом сил для приобретения материальных богатств, чем поколение предшествующее; между тем как в другой семье тупость и бедность будут возрастать по мере того, как собственность будет все более раздробляться. Таким образом, плантатор при помощи рабов увеличивает сумму своих меновых ценностей, но он разрушает производительные силы будущих поколений. Всякие издержки на воспитание юношества, на правосудие, на оборону страны и т. д. являются тратой ценностей в пользу производительных сил79. Наибольшая часть потребления нации идет на воспитание будущих поколений, на возбуждение национальных производительных сил.
Христианство, единоженство, уничтожение рабства и крепостного права, престолонаследие, изобретение книгопечатания, пресса, почта, монетная система, меры веса и длины, календарь и часы, полиция безопасности, введение свободного землевладения и пути сообщения — вот богатые источники производительных сил. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить состояние европейских государств с состоянием государств азиатских. Для того чтобы понять влияние свободы мысли и свободы совести на развитие производительных сил наций, достаточно лишь прочесть историю Англии, а затем историю Испании. Гласность судебных прений, суд присяжных, парламентарное законодательство, общественный контроль государственного управления, самоуправление городское и корпоративное, свобода печати, учреждение обществ для общеполезных целей — все это обеспечивает для граждан конституционных государств и для государственной власти массу энергии и сил, приобретение которых при других средствах затруднительно. Трудно представить себе закон или государственное учреждение, которое не оказывало бы большего или меньшего влияния на увеличение или уменьшение производительных сил80.
Если считать только физический труд единственной причиной богатства, то каким образом объяснить то, что новые страны без сравнения богаче, население могущественнее и счастливее стран древности? У древних народов, сравнительно со всей массой населения, было занято гораздо более рабочих рук, работа была тяжелее, каждый человек владел большим количеством земли, и однако, массы питались и одевались гораздо хуже, чем у новых народов. Чтобы объяснить это явление, необходимо обратить внимание на сделанные в течение истекших веков успехи в науках и искусствах, в домашнем и общественном устройстве, в умственном образовании и производительной способности. Современное состояние народов является результатом накопившейся массы всевозможных открытий, изобретений, улучшений, усовершенствований и усилий всех живших до нас поколений; все это образует умственный капитал живущего человечества, и каждая отдельная нация является производительной настолько, насколько она сумела усвоить это наследие от прежних поколений и увеличить его собственными приобретениями, насколько естественные источники, пространство и географическое положение ее территории, количество населения и ее политическое могущество дают ей возможность развивать в высокой степени и гармонично все отрасли труда и распространять свое нравственное, умственное, торговое и политическое влияние на другие отставшие нации и вообще на весь свет.
Школа хочет непременно уверить нас, что политика и могущество не могут иметь никакого отношения к политической экономии. Пока она предметами своих изысканий ставит лишь ценности и обмен их, она может быть права; можно определять понятия ценности и капитала, выгоды заработной платы, доходности земли, разлагать эти понятия на составные части, рассуждать о причинах их увеличения или упадка и т. д., не обращая при этом внимания на политические отношения наций. Но все это, очевидно, одинаково составляет предмет как частной экономии, так и экономии целых наций. Достаточно обратить внимание лишь на историю Венеции, Ганзейского союза, Португалии, Голландии и Англии, чтобы убедиться, в каком взаимодействии находятся материальное богатство и политическое могущество. И всюду, где обнаруживается это взаимодействие, школа впадает в самые странные противоречия. Достаточно припомнить для этого странное суждение Адама Смита о навигационном акте.
Школа, не обращая внимания на существо производительных сил, не обнимая совокупности цивилизации народов, не в состоянии была оценить важности параллельного развития земледелия, промышленности и торговли, политического могущества и национального богатства страны, а более всего вполне самостоятельной мануфактурной промышленности и ее развития во всех отраслях. Она ошибочно причисляет к одной категории заводско-фабричную промышленность и земледелие, говорит вообще о труде, естественных силах, капитале и т. д., не обращая внимания на существующее между ними различие. Она не замечает, что между государствами только земледельческими и государствами земледельческо-мануфактурными существует еще большее различие, нежели между народами пастушескими и земледельческими. В государствах чисто земледельческих господствуют произвол и рабство, суеверия и невежество, недостаток культуры, путей сообщения, бедность и политическое бессилие. В государстве чисто земледельческом возбуждена и развита лишь незначительная часть покоящихся в народе умственных и физических сил, оно пользуется лишь незначительной частью находящихся в его распоряжении естественных сил и богатств, а капиталы или вовсе не создаются, или же создаются лишь незначительные. Сравните Польшу с Англией: обе нации сначала стояли на одной ступени культуры, а теперь — какое различие! Фабрики и заводы — это матери и дети гражданской свободы, просвещения, искусств и наук, внутренней и внешней торговли, мореходства, усовершенствованных путей сообщения, цивилизации, политического могущества. Они служат главным средством для освобождения земледелия от его оков и для поднятия его на степень промышленности, искусства, науки, для увеличения сельскохозяйственной доходности и заработной платы и для возвышения ценности земли. Школа, приписывая эту цивилизующую силу внешней торговле, смешивает посредника с производителем. Иностранные фабрики — вот что снабжает внешнюю торговлю теми товарами, которые она доставляет нам, эти же фабрики и потребляют продукты и сырые произведения, которые мы предоставляем в обмен. Но если сношения с отдаленнейшими фабриками и заводами оказывают такое благодетельное влияние на наше земледелие, то во сколько раз значительнее должно быть влияние тех фабрик и заводов, которые находятся в близкой местной коммерческой и политической связи, которые предъявляют нам не только незначительный, но огромный спрос для удовлетворения своих потребностей в пищевых продуктах и сырых материалах, произведения которых не возвышаются в цене вследствие дальней перевозки, сношения с которыми не могут быть прерваны ни открытием для чужих промышленных наций новых рынков, ни войной, ни запрещениями ввоза.
