Борис Федорович - Лик пустыни
Поэтому, наряду с первоначальной длительной незаселенностью основных пустынных пространств, человек уже давно проник не только в окраинные, но даже и в те центральные участки пустынь, где имеются родниковые воды.
Но как мог охотиться этот первобытный человек за быстроногими скакунами? Пуля или картечь современного охотничьего ружья нам представляются самыми лучшими орудиями охоты и чуть ли не единственными.
Однако до сих пор казахи и туркмены - прекрасные стрелки часто предпочитают другие, подчас более верные и более продуктивные виды охоты, сохранившиеся в мало измененном виде с тех древнейших времен. На джейраньих и сайгачьих тропах и сейчас местами ставят воткнутые наклонно в землю тростинки, остро отточенные на уровне груди животного. Вспугнутые скакуны, мчащиеся со скоростью в 40 - 50 километров в час, буквально пронзаются такой тростинкой. А сколько их попадает в капканы? Много веков тому назад капканы делались почти такие же, как и теперь.
Всевозможные силки известны охотникам с самых древних эпох. Осенью 1947 года в долине Аму-Дарьи мне встретился туркмен. Все его "вооружение" состояло из трех помощников - ишака, борзой и сокола. Беззвучно трусит ишачок по тропе среди кустов. Чутко следят за окружающим охотник и собака таазы. И когда покажется добыча, за ней одновременно устремляются и собака и сокол. Скорость полета сокола 200 километров в час, и никто не спасется от него на открытом месте. Он буквально с лета разорвет - прорежет своими когтями любую жертву - и зайца, и лису, и птицу. А если они спрячутся в густом кустарнике, то там их настигает борзая. Собака добьет дичь, а ишачок подвезет и охотника, и добытую дичь. Но только ли мелких животных могут сразить прирученные сокол и беркут? Купец и путешественник Антоний Дженкинсон, пересекший Мангышлак и Устюрт в 1558 году, писал: "...там много диких лошадей, которых татары иногда убивают при помощи своих соколов следующим образом. Соколов приучают хватать животное за шею или за голову. Разгоряченное бегом животное утомляется от упорного долбления сокола; тогда охотник, гоняющийся за своей дичью, убивает лошадь стрелой или мечом".
Вспомните, как однажды мы поймали "голыми" руками за 2 - 3 минуты зайца. Но ведь съедобны и другие животные. Хорошо известен прекрасный вкус мяса живущей в пустыне черепахи. Ящерицы и змеи служат австралийцам пищей даже теперь. На базарах Египта, Алжира и Ирана большим спросом пользуется жареная в собственном жиру саранча. А разве не мог питаться человек бесчисленными грызунами песчанками и сусликами? Вывод совершенно ясен: в пустыне первобытный человек-охотник и в те времена, когда не было у него еще домашних животных, мог добывать себе достаточное для пропитания количество и притом разнообразной мясной пищи в течение круглого года.
В пустынях же человек мог найти себе и немало растительных продуктов питания. И теперь в пустынях люди употребляют различные дикорастущие растения. В пустынях субтропических областей до сих пор основным предметом питания служат плоды финиковой пальмы, по сути дела являющейся мало измененным элементом дикой флоры. В той же мере мог питаться ими и первобытный человек. У нас в Казахстане широко был развит прежде сбор семян одной из сухих солянок - "кумарчик". Один рабочий за месяц собирает от 150 до 250 килограммов семян. По питательности они не менее полезны, чем пшеничная мука, и содержат 60 процентов углеводов, 16 процентов белка и 5 процентов масла, напоминающего подсолнечное. Из кумарчика варят очень вкусную кашу, едят его поджаренным, делают лепешки, по вкусу похожие на хорошее печенье, жмут масло, варят напиток. О значении его можно судить хотя бы по тому, что на базарах Западного Казахстана он ценится на 30 процентов дороже пшена и на 15 процентов дороже ржаной муки. В одних лишь песках Западного Казахстана в наши дни может быть собрано ежегодно до 150 тысяч тонн его семян. Дикий лук и чеснок в большом количестве собираются сейчас в наших пустынях и полупустынях. Молодой цветоносный стебель широко распространенного в наших пустынях гигантского зонтичного растения ферулы употребляется в пищу туркменами. Он аналогичен обычной спарже или молодому побегу бамбука у народов тропических стран. Из клубня этого же растения туркмены варят своеобразный густой "мед" (чомуч).
Корни лакрицы до сих пор широко используются в Средней Азии для изготовления конфет и белой косхалвы. Туркмены используют в пищу "дикую морковь" - корневище одного из часто встречающихся в Кара-Кумах растений. "Джау-джамур" питательней картофеля, так как кроме 43 процентов крахмала содержит 10 процентов сахара и 5 процентов жира.
Список растений пустынь, употребляемых в пищу даже теперь и, без сомнения, добывавшихся человеком с незапамятных времен, значительно больше того, что названо нами. Таким образом, в пустыне, особенно во внетропической песчаной пустыне, человек в те времена, когда он жил лишь собирательством и охотой, путем упорного труда и вечных поисков мог в течение всего года добывать себе и мясную и растительную пищу. В пустыне человек мог обеспечить себя и шкурами для жилья и одежды. Когда он научился добывать огонь, в его распоряжении в песчаных пустынях оказалось повсеместно прекрасное, всегда сухое саксауловое топливо. Естественно, что заселение происходило сперва по рекам, затем по староречьям, в которых оставались выходы воды. Но приходится удивляться тому, как далеко проник первобытный человек в центральные области пустынь, заселив уже к неолитическому времени почти все родники. Больше того, ряд многочисленных данных позволяет говорить о том, что в неолитическую эпоху человек широко расселился по пустыням потому, что научился копать неглубокие колодцы. Это позволило ему освоить много новых районов пустыни. Овладев водой, человек стал хозяином пустынь, изгнав из них хищников и в то же время сохранив в них остальных животных, ставших объектами его охоты. Дело в том, что мелкие обитатели пустынь вообще обходятся без водопоя, а крупные жвачные животные пустынь, no-первых, подолгу могут оставаться без воды, а во-вторых, обладая способностью делать быстрые и большие переходы, всегда могли использовать воду рек на окраинах пустынь.
Приручение четвероногих.Жизнь за счет охоты и собирательства связана была с постоянным изнурительным трудом. Охота дает то сразу слишком много, то не дает ничего. Не будучи в состоянии съесть сразу всех пойманных в капканы животных, человек оставлял их на привязи у своего жилья и замечал, что молодые животные в конце концов привыкают к нему. Ведь и сейчас во многих районах пустынь, от Алжира до Монголии, можно видеть, как в поселках ходят по пятам за хозяином прирученные газели, пойманные в раннем возрасте. Это одинаково относится и к египетской обыкновенной газели, и к среднеазиатскому джейрану, и к персидской чернохвостой газели, и к монгольскому дзерену, или зобатой антилопе. С такой же легкостью приручаются сайгак и дикая коза Тянь-Шаня - илек.
Однако человек начал приручать не этих быстроногих и дающих слишком мало молока и жира скакунов, а других, более выгодных животных.
Почти во всех котловинах песков Малые Барсуки и Приаральские Кара-Кумы, где находили мы кремневые орудия и остатки глиняной посуды человека каменного века, нам во множестве встречались обычно обожженные и расколотые кости овец и верблюдов.
Характерно, что необожженной мы находили преимущественно лишь ту овечью косточку, которой до сих пор с таким азартом играют ребята от Крыма до Кара-Калпакии, называя ее ашик. Очевидно, эта игра пользовалась успехом и тогда, много тысяч лет тому назад.
Когда же человек начал приручать животных?
Ответ на этот вопрос был найден на самой окраине каракумских песков, в 14 километрах к востоку от города Ашхабада. Здесь расположены развалины древнего города Анау, существовавшего вплоть до 50-х годов прошлого столетия. Прекрасно было здание древней мечети Анау, украшенное красивейшей керамикой, синей, как море, и голубой, как небо юга. Этот "дом красоты", украшенный изображениями двух драконов, простоял ровно половину тысячелетия и был разрушен землетрясением 6 октября 1948 года. Еще большую славу Анау составили два невзрачных холма, возвышающихся невдалеке от мечети. Раскопки их показали всему миру, что в те времена, когда в Европе человек прятался еще на деревьях и в пещерах, когда он жил еще лишь охотой, рыбной ловлей и собиранием корней и ягод, здесь, на узкой полоске равнины, зажатой между песками Кара-Кумов и пустынным хребтом Копет-Дага, развивалась одна из древнейших на земле культур.
В одном из Анауских холмов было найдено пять напластований с остатками этих культур. Возраст самого нижнего слоя, относящегося ко второй половине каменного века, точнее к новому позднему каменному веку, был определен в 8 тысяч лет до нашей эры, то есть в 10 тысяч лет. В это время жители Анау сеяли уже ячмень и пшеницу, зерна которых сохранились в найденных сосудах.
