Сергей Бузиновский - Знак вопроса 1993 № 3-4
Из сказанного следует чрезвычайно интересный вывод: понятие «экстремальной ситуации» является комплексным, субъективно-объективным, зависящим и от внешних факторов среды, и от характера и состояния текущих характеристик организма, его адаптационных возможностей.
А тогда не поискать ли причину отмеченного доктором Шумковым эффекта именно здесь, внутри организма, в его текущем состоянии?
Хотя из сообщения Шумкова не ясна полная картина происшедшего в те дни, но, без особых натяжек, можно представить, что оба «отказчика» и в предыдущие дни были в бою. Поэтому, памятуя о законе причинности и отсутствии свободной воли бойца, а также о том, что понятие экстремальности ситуации включает в себя как объективные, так и субъективные составляющие, взглянем на проблему с другой стороны. Почему бы не предположить, что причина заключалась в том, что имело место ДО парадоксального и неожиданного отказа строевых офицеров идти в бой? Что нечто, имевшее место в их жизни раньше, снизило порог их возможностей, лишило на время чего-то (например, способности эффективной импульсной энергетической защиты) и сработали эмоциональные «упоры» — ограничители, — исключающие (запрещающие, удерживающие) до поры вступления индивидов в зону высокого фактора риска — на пале боя!
В самом деле, если верно хотя бы отчасти предположение о существовании возможности импульсного воздействия организмов на параметры пространства, материи или времени, если можно как-то «остановить мгновение» для защиты собственной жизни, то… следует признать, что, израсходовав постоянный запас энергии, организм на какое-то время будет беззащитен в ситуациях высокого риска. Минимальное время восстановления запаса энергии защиты, как можно представить из записей доктора Г. Шумкова, составляет около суток, а встреча с высокой опасностью в это время — смерть!..
Появление для защиты организма в момент «энергетической истощенности» специальной биологической блокировки, выработки специального эмоционального сигнала «запрет» естественно. Организм, имеющий такую систему, резко увеличивает свой шанс на выживание. Порой, несомненно, следует уклониться от опасности! И что, если в описанных доктором Шумковым случаях отказ — не проявление трусости, а следствие трезвой подсознательной оценки текущих возможностей организма?
Несомненно, что, если этот эффект существует, необходимо четко оценивать готовность или неготовность организмов исполнять долг.
И если мы найдем способ оценивать энергетическое состояние личности, то сможем спасти жизнь, достоинство и честь многих людей.
Давайте займемся этим!
Николай Николаевич Непомнящий
Дорогие читатели, как мы и обещали, вы снова встречаетесь с кошками. Надеемся, эта встреча принесет вам удовольствие и радость, заставит с большей теплотой состраданием взглянуть на спутницу человека — кошку.
Повествование основано на зарубежном материале, но наверняка у наших любителей кошек тоже накопилось немало удивительных историй, связанных с мурками, а может быть, и с другими домашними животными. Пишите нам, с удовольствием опубликуем ваши письма в «Читательском клубе».
НЕПОМНЯЩИЙ НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ — журналист, написавший несколько книг о домашних кошках.
Кошка: только ли зверь?
I. Пушистые лекари
Пьяный водитель, который сбил маленькую Марию, приговорил десятилетнюю мексиканскую девочку к медленной и мучительной смерти. В момент трагедии подвижная девчушка перешла в беспомощное коматозное состояние. После нескольких месяцев лечения в госпитале врачи предложили родителям забрать ее домой, поскольку большего, чем они уже сделали, сделать было невозможно.
Мария, может быть, так и осталась бы в таком бессознательном состоянии, если бы по счастливой случайности в дом не пришел бродячий кот, которого домашние окрестили Мигелем.
Как разворачивались события дальше, мы узнали из вышедшей недавно в Лондоне книги Дэвида Грина «Невероятные кошки».
«Когда я посетил эту семью, живущую в комфортабельном доме в пригороде города Масатлан на побережье Тихого океана, Мария безмятежно играла с роскошным черным котом. Но это был не Мигель, как объяснила мне Франческа, мать девочки. Выполнив свою благородную миссию, кошачий кабальеро скрылся в теплой мексиканской ночи так же бесшумно и таинственно, как появился».
Франческа рассказала, что первый раз увидела молодого кота, когда зашла в комнату дочери, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Это было 27 июля 1976 года, дата, которую они с мужем никогда не забудут. Поскольку в 11 часов 30 минут того вечера их дочь сделала свой первый неуверенный шаг на пути к возвращению в жизнь.
«В комнате было темно, — вспоминала ее мать, — но я внезапно заметила какое-то движение. Рядом с левой рукой девочки. лежащей на одеяле, сидел маленький кот. Мы с мужем оставили окно открытым, поскольку Мария всегда любила свежий воздух, а ее доктора сказали нам, что любое воспоминание о прошлом может оказаться благотворным».
Комната Марии располагалась на первом этаже, и мать предположила, что тощий грязный бродячий кот залез в дом в поисках пищи. Испуганная Франческа вначале решила было выбросить животное из постели, но вдруг увидела нечто такое, что заставило ее позвать мужа. Кот удобно свернулся на постели, возле левого запястья девочки, и осторожно облизывал ей большой палец. Заметив это, Франческа увидела и кое-что еще: пальцы Марии слегка подрагивали под нежными прикосновениями. Это было первое движение дочери, которое мать увидела после катастрофы. Не обращая внимания на присутствие женщины, кот продолжал свое медленное вылизывание, и пальцы девочки пошевелились еще раз, с большей уверенностью.
После этой ночи Мигелю — так они его назвали — не просто позволили спать в комнате Марии — его всячески поощряли к этому. Иногда он уходил через окно (Мигель никогда не входил и не выходил из спальни через дверь), но через несколько часов всегда возвращался. Большую часть времени он лежал, прижавшись к девочке, заботливо облизывая ее пальцы своим розовым язычком.
Через несколько дней после того, как появился Мигель (если точно, то через восемь дней), Мария вышла из комы и впервые за семь месяцев заговорила. Начиная с этого момента, выздоровление пошло очень быстро. Когда девочка полностью оправилась, родители решили свозить ее на каникулы в США. Экономке дали строгие указания оставлять окно спальни открытым и каждый вечер ставить у постели свежую воду, пищу и молоко. Однако, когда они через две недели вернулись, Мигель исчез.
Как сказала экономка, четыре дня подряд он приходил в дом, ел пищу и спал на пустой постели. Но когда на пятый день она вошла в комнату, то увидела, что пища стоит нетронутой, а на постели явно никто не спал. С тех пор они больше никогда не видели Мигеля.
Но теперь в семье живут две кошки — обе черные и обе — Мигели!
Выздоровление Марии, описанное в книге Д. Грина, хотя и весьма впечатляющее, не было неожиданностью для психиатров и терапевтов всего мира, которые первыми узнали о целебном воздействии и излечивающих способностях кошек. Их исследования доказывают, что любимая кошка оказывает более чем эмоциональное удовлетворение. Она стоит на страже физического здоровья и даже может спасти человеку жизнь.
Кошки уже настолько подтвердили свою способность к терапии некоторых заболеваний, что сейчас их начали специально выводить применительно к конкретным формам заболеваний, отбирая животных с определенным темпераментом и «личностными» характеристиками.
«Примерно через полтора года после того, как я побывал у Марии и ее родителей в Мексике, я оказался в довольно мрачной психиатрической лечебнице в пригороде Вашингтона, округ Колумбия, — продолжает Д. Грин. — Но если внутренняя обстановка — оливково-зеленые стены, коричневые занавески, кровати с железными прутьями — и вызывала гнетущее чувство, в энтузиазме и настойчивости персонала клиники сомневаться не приходилось. Меня пригласил главный психиатр лечебницы, чтобы я тоже понаблюдал зарождение, как он надеялся, новой тесной и взаимной дружбы. Если Мария и Мигель встретились благодаря случайно открытому окну, то Билли, девятнадцатилетнего серьезно больного пациента психиатрической лечебницы, специально познакомили с Роки, полуторагодовалым котом мармеладного окраса».
Во время пребывания Билли в больнице ни одно из множества рекомендованных лекарств не принесло ему улучшения. Теперь психиатры надеялись, что излечивающий дар кошки, может быть, приоткроет окошко в давно и серьезно пораженный мозг.
Билли, серьезно больной с детства, проводил свои дни, неподвижно лежа на больничной койке, и смотрел только на одну вещь, которая, казалось, единственная из всех интересовала его в этом мире — зигзагообразную трещину на противоположной стене. Медицинские сестры кормили его, купали, меняли одежду. Если во время этих мероприятий они случайно поворачивали его так, что Билли не мог видеть свою любимую трещину, он издавал пронзительные вопли до тех пор, пока его взгляд снова не натыкался на эту трещину. Эти крики были единственным способом его общения с миром.
