Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1994 год
Островов в архипелаге девять. Самый большой — Сан-Мигел. Занимаются здесь в основном разведением коров, выращиванием ананасов, винограда и прочих сельхозпродуктов. Вначале мы никак не могли понять, зачем при нехватке земли такое обилие каменных заборов. Оказывается, это защита полей от частых ураганов. В Понта-Делгада довольно большой торговый порт. Рядом старинный форт. На острова нередко наведывались пираты, приходилось воевать и с испанцами. Давно прошли времена, когда Португалия претендовала на роль владычицы морей, но, видно, воинственный дух предков сохранился. Нигде, ни в одной стране, я не видел столько военных, увешанных оружием, как в тихом, скромном Понта-Делгада. С кем там собираются сражаться, кого защищать — непонятно. На окраинных улочках и днем ни души. Спросить или узнать что-либо — проблема. Почти все говорят только на португальском. Никаких пособий по этому языку у меня не было, но оказался испанский разговорник. Пришлось срочно выучить десяток фраз и числительные. Этого оказалось вполне достаточно для прогулок и посещения магазинов. Однако капитану российского теплохода языком пришлось заниматься основательно. Он рассказывал мне, что на Азоры они поглядывали давно. Появилась идея выгодно продавать здесь какой-то корм из кукурузы для скота. Поэтому он срочно засел за самостоятельное изучение испанского; языки родственные, и португальцы испанский хорошо понимают. Надо сказать, с портовыми чиновниками и рабочими объяснялся капитан очень бойко, украшая речь несколькими вызубренными ругательствами, умело перемежая их с русскими.
Свои «Замечания об Азорских островах» оставил потомкам мореплаватель В.Головин. Шлюп «Камчатка» подошел к Азорам тоже в начале июня за водой и провизией. Только был это июнь 1819 года. Служил на шлюпе и другой знаменитый россиянин — друг Александра Пушкина по Царскосельскому лицею, совсем юный Федор Матюшкин, прославившийся впоследствии путешествиями по северным берегам Восточной Сибири и Ледовитому океану. Пушкин им восхищался: «Завидую тебе, питомец смелый, в морях и бурях поседелый! »
Вулканы на архипелаге и нередкие сильные землетрясения навели некоторых исследователей на мысль, что легендарная и таинственно исчезнувшая Атлантида могла находиться в районе Азор. Изучение дна океана и ряд сенсационных геологических находок заставляют всерьез относиться к этой гипотезе...
4 июня мы загрузили ящики с фруктами, мешок картошки, бутыли с вином и собрались днем уходить. Моряки с российского судна помогли нам здорово. Дали топлива, испекли хлеб, зарядили аккумуляторы, шкив новый для помпы выточили.
Перед самым отходом пришел капитан порта, увидел на краспице португальский флаг, возмущению не было предела, обещал оштрафовать за оскорбление нации. Дело в том, что настоящего португальского флага у нас не оказалось. Когда показались острова, под руководством старпома некое подобие срочно сшили из дамского белья, неведомо как оказавшегося на борту. Цвета почти те, но флаг выглядел более чем сомнительно. Пришли мы под вечер, а потом о флаге забыли.
Делать нечего, пошел объясняться, заранее продумывая трогательный рассказ о нашей перестройке и бедности. Но темпераментный капитан, отлично говоривший по-английски, уже поостыл и принял весьма приветливо. Узнав, что мы из Сибири (про Урал объяснять бесполезно, никто не знает) и сами построили лодку, долго восхищался, жал руку и отпустил с миром.
К дьявольским островам
На третий день после Азор под кормой яхты раздался подозрительный стук, перешедший почти сразу в грохот. Остановились. Довольно сильная зыбь, болтает. Лукин нырнул и сообщил, что втулки в хвостовике нет. Меня это крайне озадачило. Втулка из капролита, я сам ее устанавливал, не могла же она внезапно превратиться в порошок и исчезнуть. Послали на контрольный осмотр матроса в маске, которого мы держали за водолаза. Первоначальный диагноз был подтвержден: «Втулка... накрылась».
До Бермуд еще почти две тысячи миль, и надежда только на паруса. Но беда не приходит одна. На неделю задул западный ветер, временами переходящий в шторм. Всем осточертела постоянная лавировка. Стали рваться паруса. Из-за неудачно спроектированных реликтов передние паруса протирались постоянно, хотя мы тщательно обмотали изолентой и бинтами все трубки. Кокпит превратился в швейную мастерскую. В шторм огромные паруса приходилось затаскивать в рубку. Опыт починки у парней нулевой, пришлось осваивать незнакомую технологию. Тяжелый дакрон больше напоминал жесть или картон, но никак не ткань. Попробуй при сильной качке сделать сотни стежков толстой парусной иглой...
Так, занятые беспрерывным ремонтом парусов, незаметно вошли в Саргассово море, в западную область Атлантического океана. «Саргасса» по-испански — водоросль. Ничего похожего на ужасы, описанные средневековым мореплавателем: «Это море — кладбище погибших кораблей. Оно лежит в середине огромного водоворота. Деревянные корпуса парусников, иссушенные сверху солнцем... бесконечным хороводом движутся здесь один за другим. Горе кораблю, которого застал штиль на границе моря, — потерявшее управление судно подхватит водоворот, втянет в середину хоровода мертвецов, и долго-долго еще будет странствовать по синему, испещренному пятнами водорослей морю остов корабля с останками экипажа...»
Без двигателя мы вполне походили на древний корабль и нагло шли в самую середину моря, прямо на Бермуды. Как говорится, из огня дав полымя. Надо сказать, что первыми стали нагнетать страхи вокруг довольно тихой и спокойной области океана Колумб и его окружение. Наличие большого количества водорослей, да еще с раками и прочей живностью, всегда связывалось с близостью суши. А тут глубины по 4 — 5 километров, к тому же еще долгий штиль наступил — и испанцы испугались, что им никогда не вернуться из этого стоячего болота домой.
В открытом океане. Штормит. Починка парусов.
Действительно, штили в Саргассовом море нередки. Оно захватывает область так называемых Конских широт, ограниченных 30 и 35 градусами. Еще в Германии мне советовали спуститься ближе к экватору, хотя бы до 28 градусов северной широты, чтобы не попасть в штили, которые могут продолжаться неделями. Но это лишних 500 — 600 миль, и мы, понадеявшись на Бога и двигатель, курс Азоры — Бермуды проложили напрямик. Столь странное название эта полоса в океане получила в давние времена из-за трупов лошадей, погибавших от жажды или срывавшихся с привязи и бросавшихся за борт.
После очередного шторма остались почти без парусов. Что-то с нитками не то, полотнища рвутся только по швам. Пришлось снова всех засадить за шитье. На два дня заштилело, но вымотала качка на зыби. Керосиновая немецкая печка работать отказывалась, три дня питались всухомятку, пока не удалось отремонтировать.
Меня больше всего угнетало то, что мы не могли идти под двигателем. Солярки полно, а в штиль болтаемся на месте. И как на Бермуды заходить без карты, среди рифов? Выдвигались различные предложения по ремонту, механиков хватало. Но исчезла запасная втулка, без нее затевать что-либо было бессмысленно. Она была изготовлена в Петербурге и вручена мотористам. Я несколько раз «вынимал из них душу» и «снимал шкуру», но злополучная втулка не находилась. Перерыли все закоулки, обнаружилось множество пропавших вещей, а втулки нет, и все.
Как-то во время очередного купания, совмещенного с чисткой засорившегося унитаза, я попросил матроса еще раз осмотреть злополучный узел. После довольно долгого сидения под водой он вынырнул, отфыркался, отдышался и сообщил, что втулка на месте и почти не износилась. Выглядит точно так же, как в Бремерхафене, он там ее тоже разглядывал. «Запускай двигатель», — говорю мотористу. Тот начинает уверять, что нельзя. Втулки нет, он сам видел, разобьет подшипники. «Запускай», — говорю я. Двигатель заработал, включили передний, задний, все нормально, яхта идет. Слава Богу! Мы приближались к злополучному Бермудскому треугольнику, и главные беды, как оказалось, были впереди. Без двигателя все могло кончиться трагически.
21 июня была хорошая погода и обычная довольно сильная зыбь. Шли под парусами, ветер 4 балла. Старпом предложил провести учения: «Человек за бортом». «Давай проводи», — говорю. Валера выбросил спасательный круг, крикнул, что положено, и стал наблюдать за происходящим, стоя около рубки. Неожиданно подошла большая волна, лодку так швырнуло, что старпом улетел в рулевой кокпит, ударившись о штурвальную колонку. Картина ужасная. Лежит, обхватив руками голову, во все стороны расползается лужа крови. Впечатление, что череп раскроен пополам или сломаны шейные позвонки. Ни стонов, никаких признаков жизни. Трогать не решаюсь, как бы хуже не сделать, лучше чуть подождать. Смотрю, шевельнулся и тихо говорит: «Ну, Леня, давай, делай что-нибудь». Слава Богу, живой! Положил я его поудобнее, раздвинул потихоньку руки. Кожа снята, как скальп, кровь хлещет, но кости вроде не пробиты. Говорю: «Валера, у тебя или нет мозгов, или голова цела». Выстригли ему остатки волос, промыли все вокруг раны спиртом. Валера повизгивал, но терпел. Развел мумие, пропитал им марлю, наложил что-то вроде компресса, перевязал, дал немного водки. Уложили в постель, запустили двигатель — и полным ходом на Бермуды, благо они почти рядом. Надвигается ночь, и рифы впереди. Карты для захода нет, а есть только калька, которую у кого-то срисовали в Германии.
